Мира вздохнула. Служанки, теребя ткань, переводили взгляд с неё на принцессу. Им было плевать с высокой колокольни, во что оденется её высочество, лишь бы поскорее закончить с работой и пойти готовиться к празднику. В небе за окном плыл украшенный флагами дирижабль.

— Какое?

— Не знаю. Любое, только не это. Ну, давайте то, серебряное…

Девушки удалились рыться в шкафах. Агате нравилось, когда люди делали то, что она говорила, и не возражали. Но, к сожалению, это распространялось только на мелкие бытовые вопросы. С раннего детства её приучали к мысли, что все вокруг обязаны подчиняться наследнице, и в то же время её саму принудили повиноваться тысяче неизвестно кем придуманных правил.

Она покончила с завтраком, и Мира взялась за гребень. Где-то в небесах внезапно громыхнуло. Девочка чуть заметно дёрнулась, а гувернантка только улыбнулась.

— Сегодня вы увидите Эрида.

— Велика радость.

— Ох, неужели принцесса предпочла бы провести весь день за геометрией и стрельбой из мушкета?

Агата посмотрела на неё как на дуру.

— Нет ничего хуже геометрии! Но стрельбу я однозначно предпочла бы выступлению перед толпой.

Женщина на это лишь пожала плечами.

— Людям ведь нравятся праздники. И им необходимо время от времени своими глазами убеждаться в силе своих покровителей. Признайтесь, всё, что вам нужно — преодолеть боязнь высоты.

Девочка промолчала. Вряд ли гувернантка догадывалась, что высота — далеко не единственный её страх. Некоторые скорые встречи сулили много неприятных воспоминаний.

Приготовления заняли от силы полчаса. Когда фрейлины и служанки закончили над нею колдовать, Агата посмотрела в зеркало. Платье сидело хорошо, но остановить глаз было не на чем: фигура пока что не выделялась ничем примечательным, а простой, как этого требовала мода, покрой разбавляла чуть заметная вышивка на плечах. Было когда-то лихое столетие, когда в обиход ввели корсеты и кринолины, но это терпели недолго. Теперь женщины носили удобные и элегантные наряды: длинные рукава и длинные юбки, которые были широкими, но пролезали в дверь без препятствий. Грудь закрытая, а плечи нередко обнажены. Однотонная ткань, без всякой мишуры вроде ленточек или рюш, туловище и руки плотно ею облегались. Что же до цветов, то чем младше была девушка, тем более нежные оттенки ей полагались. Ну а с возрастом требовалось чаще вспоминать о родовых цветах. Сине-зелёный, чёрный и золотой — Агата ещё слишком юна для своего герба, так что остановились на серебре. Быть может, через год наряды станут разнообразнее.

Эмансипированные барышни носили брючные костюмы, но принцессе и думать запретили об этом. Ей также вежливо отказали в часах на цепочке, сославшись на то, что в замке часов и так полно — они висят на стенах, стоят на полу, а то и вовсе парят в воздухе. На самом деле, причиной отказа было всего лишь то, что часы на цепочке считались элементом исключительно мужской одежды. Во всей стране давно уже никто не подчинялся этим архаизмам — никто, кроме королевской семьи.

Весь этот краткий очерк о моде промелькнул в голове у принцессы за долю секунды. А по сути, первое, что Агата увидела в зеркале — это пытливые глаза, золотые, как у всех в их роду. Полумагическая династия Астор. У одних они отливали янтарём, у других походили на засахаренный мёд. Ген высшей касты, свидетельство некой энергетической силы. У её матери, к примеру, глаза были как рубины, раскрошенные в золоте. Это создавало необычайный эффект в сочетании с рыжеватыми волосами, и добавляло магнетизма властному взгляду.

Её дочь не могла похвастаться такой статью, такими выверенными движениями, ну разве только правильными чертами лица. В этом не было ничего необычного — и женщины и мужчины в их семье обретали свою знаменитую красоту в более зрелом возрасте. А до определённого момента все они оставались тощими, угловатыми подростками. Волосы Агаты отливали чистым золотом, а глаза напоминали смешанную с водой частичку солнца. Безупречна гармония, которую портил разве что курносый нос и не по-детски острые скулы. Да и губы слишком уж тонкие и бескровные. Агата до сих пор не могла определиться, красива она или просто мила, но времени решить данный вопрос уже не оставалось: гувернантка недвусмысленно распахнула дверь.

Женщина прошла с ней несколько коридоров, но вскоре покинула. Принцессу полагалось сопровождать, и в то же время ей не следовало появляться в окружении большой свиты, так что обычно она обходилась одной Мирой. Да и то, учитывая возраст подопечной и её нежелание выглядеть несамостоятельным ребёнком, гувернантка иногда оставляла её одну, с радостью переключаясь с забот принцессы на свои собственные. Замок был напичкан стражей, которая готова защитить наследницу трона как от покушений, так и от путешествий в места, в которых ей находиться не следовало. Конечно же, сначала Мира заручилась разрешением королевы.

Агата шагала по коридорам замка. Он носил гордое, уходящее корнями к иностранцам имя Шамбри. Это определённо была любовь, одно из утончённых её проявлений: случается человеку полюбить не живое существо, а место в пространстве. Широкие залы, анфилады, лабиринты. В полированном камне отражался подол серебряного платья.

Из камня было всё, а если не всё, то уж точно самое основное. Внешние стены — необработанный гранит, тронный зал — из самых дорогих пород мрамора. Когда-то построенный как классическая средневековая — хоть и с королевским размахом — крепость, замок обновлялся не реже, чем раз в столетие. Бойницы заменяли панорамные окна, рядом с донжонами пристраивались изящные башни. Здание стояло на единственной горе в черте города и умело соединялось с её структурой. В одном месте верхушку скалистой породы срезали, подровняли, и оборудовали там площадку для воздушного транспорта. Благодаря рельефу казалось, что суда и дирижабли стоят прямо на крыше.

То тут, то там, хамелеонами прятались трубы. Массивный облик здания разбавляли галереи, балконы и террасы. Металлические рамы витражей покрывала благородная патина. Лучшие архитекторы и инженеры следили за тем, чтобы всё это находилось в гармонии, а не превращалось в безвкусную мешанину. Их стараниями замок образовал собой уникальный ансамбль, можно сказать, город в городе, к которому вёл огромный мост на стрельчатых опорах. Всё это было воздушным, несмотря на тысячи тонн камня и металла. Постепенно замок стали именовать замком-дворцом, или же просто дворцом. В настоящее время никто из придворных не заморачивался с выбором точного термина: все попросту чередовали эти, не забывая и об официальном имени — Шамбри.

В отделке встречался сланец и травертин, алебастр и песчаник, однако на протяжении столетий именно союз мрамора и гранита был на пике популярности — самый прочный, самый дорогой и верный традициям.

Вдалеке вился дым тысячи труб. Городские промышленники с радостью бы расширили свои владения, но королева строго настрого запретила строить фабрики в центре города. Беднягам приходилось ютиться на периферии, где места уже не хватало, а конкуренция пожирала слабейших. От скопления заводов и мастерских у горожан развивались болезни, в моду входили кожаные намордники, фильтрующие воздух. Агата видела такой однажды, на фотографии. Люди боготворили золотую столицу, однако бедные кварталы потихоньку задыхались. Это была плата за отсутствие голода, безработицы и войн. Королева по-прежнему не разрешала строить вблизи замка, впрочем, это был далеко не самый жестокий её приказ.

Агата свернула налево, преодолела лестничный марш, придирчиво дёрнула юбку: на лестнице особенно бросался в глаза детский, как ей всё-таки казалось, покрой. Полюбовалась солнечным зайчиком на щеке прошмыгнувшей мимо служанки. Нижняя губа у девушки была разбита. Девочка знала, что если спросит — ей соврут, расскажут байку о скользкой ступеньке или разлитом на полу масле. Она была достаточно взрослой, чтобы это понимать. Со слугами никто особо не церемонился, том числе и сами слуги. Агата не знала, что в других местах бывает куда хуже, чем в замке, но всё равно преувеличенно грустно вздохнула и продолжила путь. Через минуты девушка была уже забыта, а лабиринты замка вели всё дальше и дальше.