— Также я разрешаю своей внучке носить наши фамильные цвета. Это будет указано в особом параграфе в дарственной на титул.

Все оборотни, присутствующие на совете, зафыркали, захихикали или закатили глаза. Они не понимали этой кутерьмы с гербами и цветами. Драконы были верны чёрному цвету просто потому, что это комфортно и практично. А аристократы Йэра вели настоящие войны на этой почве. Чего стоили герцоги Ардор, время от времени «случайно» путавшие изумруд и морскую волну. А уж какие муки приходилось выносить красильщикам, художникам и хозяевам типографий.

Побубнив, знать согласилась на этот чисто символический жест: Аде официально позволили одеваться как близкой родственнице королевы. Такое и раньше случалось, когда монархи хотели одарить и утешить своих не признанных законом бастардов.

Пожалуй, так оно и лучше. И всё же для Эрида желтоглазый оленёнок был, и оставался принцессой. Не Астор, нет, всего лишь девушкой из другой параллели, милой и не от мира сего.

Казалось бы, на этом можно разойтись. Но те, в чьих жилах бурлил фером, понимали: есть вопрос более неотложный, чем престолонаследие. Очевидно, министры и советники здесь уже лишние. Сиена обвела их глазами — каждого по очереди, так, что не было никого, кто не ощутил бы холод в спинном мозгу.

— Дальнейшее дело касается только Астор. Все, кто входит в парламент, могут удалиться.

Звякнули осушаемые кубки, резные кресла тяжело отодвигались в сторону. Хитрейшие умы королевства кланялись и топали к дверям. Наконец, последний из них убрался.

— Вы знаете, в чём дело, — без обиняков заявила королева.

Её старшая дочь прищурилась, но ничего не сказала, средняя гордо выпятила челюсть, а младшая засопела. Пьер плевал в потолок. Драконы маялись, засидевшись на одном месте: их стихией была скорость, а не чинные заседания за круглым столом. Стоило остальным участникам совета удалиться, как они окончательно развалились на своих местах. Варга и вовсе устроила ноги на алебастровой столешнице и наполнила себе сразу два кубка — второй, адмиральский, она присвоила, когда вояка ещё ломился через дверь, прочь из Малого зала.

— Знаем, — обрадовала она. — В замке нынче стало слишком многолюдно.

Это могло означать что угодно. Но правильно поняли все.

— Ты права, — королева и сама не побрезговала заново наполнить себе кубок, только вместо эля была вода. — Здесь образовалось большое скопление носителей ферома. Не только во дворце — в Йэре, в стране. Земля задыхается в изобилии после долгих лет мора.

— Что вы предлагаете, матушка? — бесцветным голосом спросила Аврора. Агата гипнотизировала стол. Она знала, к чему всё идёт.

— Разве это не очевидно? У нас один дракон на двоих Астор. Кто-то из последних должен покинуть пределы столицы, и вообще центральной части империи. Равновесия иначе не спасти.

Эрид хотел было озвучить своё предложение, но тут же захлопнул рот. Старший дракон не мог сбежать со своей службы, чтобы остались обе принцессы. Сиена и сама бы с радостью спровадила Эрида, оставив дочь и внучку под своим присмотром. Но увы.

— Почему это обсуждение началось только сейчас? — вскинула голову Агата.

— Потому что я наблюдала. Я до последнего надеялась, что можно будет обойтись и так. Вы видели, как цветут фруктовые деревья и сгибаются под тяжестью плодов? А море! Рыба падает в цене, ведь её так много, что она сама идёт в руки. И так во всём. Скоро земля устанет, люди пресытятся, наступит отторжение, распад, новый кризис. Нельзя нарушать баланс. Я осознала и приняла это ночью, когда прогуливалась среди Апельсиновой рощи. Обмануть Мун нельзя: вселенная, как и бог, всё видит. Может, это в самом деле одно целое.

При упоминании цитрусов все оборотни едва заметно скривились. Что за блажь такая разводить эту пакость у замка.

— Позвольте, а почему не отправить вашу внучку на её, так сказать, изначальную родину?

— Она не может контролировать фером, который активизировался в её крови во время скачков по временным коридорам. Это её убьёт.

— Временным? Я думал, есть только пространственные, — удивился принц.

— Временные опаснее. Совершить путешествие по ним практически невозможно, но бывают исключения из правил, — блеснула знаниями Аврора. А уставились все снова на Эрида, который с юности прослыл главным специалистом по исключениям и нарушениям правил. — Ада слаба, у неё нет своего дракона, могущего разделить с ней ту силу, что являет собой фером. Он уже повлиял на неё, это видно по изменившим цвет глазам и «странному чувству», на которое Ада жаловалась несколько раз.

Опять грохнули часы. Ударили один раз и смолкли, но эффект был неизменным: напоминание о странном и нездоровом. Слово снова взяла королева.

— Эрид рассказал мне о том, что видел в иной параллели. Попав в другую эпоху, Ада два или три раза впадала в транс, с трудом приходила в себя, несколько дней находясь в состоянии апатии. Её разум не выдерживает напора и уносится в те сферы, в которых человеку — во всяком случае живому, — не место. Вероятно, именно поэтому мозг предпринимает попытки уничтожить самое себя. Эту девушку нельзя возвращать обратно, единственный выход на ближайшие семь лет — отправить её на обучение к магам. На Чёрных островах знают, что делать. Сильной спешки это не требует, прежде пусть освоится в новой параллели. Вопрос только, где именно — здесь, в Йэре, или далеко за его пределами. За которые в любом случае должна отправиться либо Ада, либо Агата — как до, так и после обучения.

— Значит, снова голосование? — уточнил Пьер. Кто из его родственниц останется в замке беспокоило его не больше количества стёкол, ушедших на витраж в Малом зале.

— Нет. Во всяком случае не такое, как было до этого. Претенденты сами должны решить, кто из них покинет столицу, остальные могут только высказать пожелания. Могут Астор, но не драконы: на этот раз у огненных и электрических чудовищ нет права голоса.

— Тогда на кой мы здесь?

Самый молодой из оборотней, который находился под начальством принцессы Алесты, теребил чёрные широкие манжеты — последний писк Йэррской моды. Сиена чуть не прожгла его насквозь своим взглядом. И едва не заморозила голосом.

— Затем, что мы с вами одно целое, хотя решения принимаем именно мы. Какие — лучше вам узнать из первых уст.

— Вы, госпожа, упомянули двух претендентов. Но ведь Ады здесь нет, — мягко напомнил Эрид.

— И впредь не будет, баронессе Маронской не место на совете. Но если сейчас выяснится, что Агата желает отправиться странствовать вместо дочери, то мы предоставим девочке выбор. В прошлом моя старшая дочь не раз изъявляла желание покинуть дворец, что в конце концов и сделала весьма своеобразным образом.

— А почему нельзя, — встряла Варга, — сделать это кому-нибудь другому? Отправьте Пьера к дикарям на юге. Он станет их императором, и будет вполне этим счастлив. И волки сыты, и овцы, так сказать, целы.

— И пастуху вечная память, — докончил за неё змей Авроры. А Пьер куртуазно хохотнул и расплылся в блаженной улыбке. Он бы не отказался стать императором, если это, конечно, не подразумевало какой-нибудь интеллектуальной и ответственной работы.

— Неужто ты не понимаешь? — процедила его торитт, обращаясь к Варге. — Тебе придётся последовать за ним, и проводить в колониях большую часть своего времени. И вместо одного носителя ферома мы лишимся двух. Плюс поменяется на минус, и это ничего не даст. Должны поехать либо моя сестра, либо моя племянница, потому как ни у одной из них нет своего оборотня. Эрид, — вдруг обратилась Аврора к бледному мужчине, — ваша связь с бывшей, — она не удержалась и с наслаждением подчеркнула это слово — наследной принцессой разорвана. У тебя нет торитт, ты мог бы выбрать её сам, себе по вкусу. Однако тебе не позволено, и я соболезную. Решать должны они.

С какой стати эти соболезнования? Решила сделать вид, что беспокоится и за него тоже? Аврора во всём копировала мать, и старалась говорить как она. Обычно это у неё получалось более-менее хорошо. Только вот Сиена никогда не опускалась до приторного и фальшивого участия. Второй Железной королевы после неё не будет.