Мадлен — это слово начинается не с той буквы, чтобы признать в женщине прямого потомка королев. И она это подтвердила, со скучающим видом разглядывая ряды людей внизу.

— Я, видишь ли, приёмная дочь дальнего кузена Сиены. Вообще-то, он мой родной отец, что знают все, и видят все: мои глаза и волосы говорят сами за себя. Барон не мог жениться на птичнице и признать её дочь, но спустя годы всё-таки взял меня под своё отеческое крыло. Папаша глуп, богат и сентиментален. Я его люблю. Но ни у него, ни, тем более, у меня нет достойного титула. Так что сейчас ты сидишь в одной ложе с самой незначительной особой в вашей семье, из чего я заключаю, что даже внучка Железной королевы, — если ты и правда ей являешься, — может не идти в расчёт.

Мадлен говорила неторопливо, с хрипотцой. Ни злости, ни сочувствия Ада не заметила в ней. Это был только стиль, и ничего более.

— Кстати, мой дракон, Эарт, тоже не может похвастаться признанием, среди других ящуров он считается чем-то вроде пажа или лакея. Довольно странно, что твой оборотень снизошёл до соседства с ним. Впрочем, то, как на него все смотрят навевает одну мысль. Как его зовут?

— Эрид. И он не мой… оборотень.

За всё время этой ленивой беседы Мадлен впервые удивилась настолько, чтобы перестать говорить через плечо и посмотреть на Аду, а потом и на Эрида в упор. У неё были синяки под глазами и тонкие, изогнутые брови.

— Оу. Так значит мне не показалось. Важная персона, важнее нас троих вместе взятых. В таком случае, что он делает — здесь с тобой?

Она упрямо обращалась к Аде, а не к дракону. Тот игнорировал это, а его собрат и вовсе читал программку театра, вытянув ноги вперёд.

— Не знаю. Оперу пришёл смотреть.

Мадлен засмеялась хрипло, смехом прокурившего все лёгкие человека. Почему-то она нравилась Аде. В ней было что-то наплевательское и искреннее.

— Конечно, сегодня сюда заманили всех, или почти всех драконов. Даже мой соизволил оторваться от безделья и сопроводить меня. Нынче у нас премьера, посвящённая победе над скельтрами. Все оборотни отличились тогда, но ты — Мадлен вдруг сухо улыбнулась Эриду и важно склонила голову, — ты особенно. Во всяком случае, так гласит народная молва. А вот королева не слишком-то чествовала главного победителя до этого дня. Видимо, сегодня Сиена решила официально выказать своё расположение.

— Она просто не доглядела, — Эрид иронично развёл руками. — Привыкла доверять репертуару, который выбирает главный драматург. А когда поняла, что в этой опере полно чудовищ, было уже поздно отменять премьеру. Но уверяю вас, Мадлен, обо мне там наберётся разве что парочка упоминаний.

Женщина легко согласилась. Да в принципе, ей было безразлично.

— Может быть, — просто сказала она. — Кто разберёт эти театры и дворцы — две ипостаси одного, по сути, балагана.

Свет потух. Занавес начал подниматься и огни рампы выхватил силуэты людей и механизмов. Шелест голосов сменили аплодисменты, а из оркестровой ямы грянула музыка. Ада широко раскрыла глаза от удивления.

Опера обещала быть интересной.

Вместо протяжной и величественной увертюры со стороны сцены разнеслись такие знакомые и родные звуки, каких Ада никак не ожидала услышать в сказочном королевстве. Она повернулась к дракону с горящим взглядом и возбуждённо прошептала:

— Эрид, это же, это… симфонический рок!

Мужчина снисходительно улыбнулся, откинулся на спинку кресла.

— Я знал, что тебе понравится, но не думал, что увижу такой восторг. Всё-таки тебе по вкусу репертуар более грубый.

Мадлен посмотрела на них и фыркнула.

Певец с солидной фигурой вышел на середину сцены и запел. Ада чуть не взвизгнула — по привычке: в её мире на таких концертах радость выражали бурно, а не чопорными рукоплесканиями. Одетый в чёрное бас исполнял арию гулко и рычаще. Голос преисподней, не иначе. Скрипки и ударные вторили ему, равно как и инструмент, чем-то напоминающий электрогитару. Девушка подалась вперёд.

К басу подключился женский хор с ведущим сопрано. Теперь точно получалось величественно и протяжно, и вместе с этим вполне современно, энергично, да и попросту круто. Даже Мадлен и её спутник смотрели с подобием интереса, иногда поглядывая на Аду. Эрид оставался в тени, откуда блестели его золотые глаза. Девушка между делом окинула взглядом соседние ложи и поняла, что все драконы и Астор являются источниками этого точечного сияния в тёмном зале. А ведь могли бы воспользоваться линзами или чем-то ещё, чтобы не мешать другим зрителям. Но, похоже, это было их привилегией.

Темп повествования нарастал, партии становились всё сложнее, а музыка — более напряжённой. Декорации жили своей жизнью. Под потолком проплывали стилизованные военные корабли и дирижабли, прожекторы выхватывали зелёный пар, пляшущий у самых стропил. Оперная дива внезапно сменила манеру пения и вместо звенящего сопрано выдала потрясающий скрим. Такого мастерства издеваться над своей глоткой Ада нигде не встречала. Среди кораблей появилась ещё одна фигура, детализированная до мелочей, лязгающая крыльями и зубами. Железный дракон красовался в трёх метрах над сценой, не нуждаясь в тросах или дополнительных опорах. Машина летала сама, и в момент последнего припева послала под потолок разряд электричества. Геометрические зигзаги отсвечивали белым и фиолетовым и угасали в соответствии с заданным алгоритмом. Это было похоже на фейерверк.

— Ну, так я не умею, — донеслось сзади.

Ада так увлеклась визуальной частью, что до неё с запозданием дошло, что механический зверь изображал не кого-нибудь, а хорошо знакомого ей ящура. Она оглянулась, но ничего не разглядела в темноте, кроме хитро прищуренных глаз.

А тем временем заиграла новая музыка, более торжественная. Хор был в экстазе, а несколько исполнителей заливались тонкими трелями, иногда лишь возвращаясь к старой доброй школе экстрим-вокала. Первый механический монстр перекочевал в сторонку, чтобы уступить место товарищам — точно таким же металлическим страхолюдинам, жутким и прекрасным одновременно. От первого дракона они отличались тем, что сходу устроили огненное шоу. Ада с трудом сидела на месте, ей хотелось свеситься через край балюстрады и раскачивать руками в такт, а не сидеть на месте, изображая из себя особу благородных кровей. Даже Мадлен могла позволить себе больше: женщина развалилась в кресле и в потёмках казалась младше своего возраста и похожей на дерзкого воробья.

По сравнению с искусственной молнией, огонь выглядел гораздо более живым и впечатляющим. Да и времени этой пиротехнике уделили значительно больше. Железные драконы поделили верхние сценические сферы напополам с дирижаблями, а самый первый из них под шумок куда-то исчез. Эрид не оставил это без внимания и фыркнул. Это могло означать что угодно. Оборотень Мадлен посмотрел на него и впервые заговорил. Голос его оказался до абсурда высоким и нервным, это не вязалось даже с тощим, но всё же представительным видом Эарта.

— Да, меня там не было. Да, тебе наплевать, что я или кто-то другой думает по этому поводу. И всё-таки скажу: твою персону незаслуженно обошли стороной. В самом деле — только упомянули, надо же!

Видимо, он говорил не только о декорациях, но и о текстах, которые так старательно распевали внизу, на сцене. Ада напрягла слух.

— Я ни черта не понимаю. Только отдельные слова, и то иногда.

Она вопросительно посмотрела на Эрида. Он пожал плечами.

— Я тоже.

Дракон Мадлен тоненько хохотнул и сказал, что тоже может разобрать от силы половину слов, но этого достаточно для того, чтобы уловить смысл.

— А вот она, — Эарт указал на свою торитт — от рождения обладает тонким слухом.

Ада нерешительно коснулась локтя женщины.

— Мадлен. Переведи, что они там?

Та окинула её капризным взглядом, но до просьбы снизошла.

— Если в общих чертах — всё то же, о чём рассказывают друг другу горожане в тавернах или крестьяне на полях. В королевстве настали тёмные времена, за что следует сказать особое спасибо твоей матушке. Скельтры воспользовались этим и напали. Сначала перевес был на стороне Небесной армады, но потом гадёныши выпустили ядовитый газ. Помнишь красивенький зеленый дым под потолком во втором акте? Когда казалось, что империя вот-вот развалится под напором варваров, появились драконы и не оставили от них даже мокрого места. Не тронули, разве что, пару корыт, чтобы наши броненосцы поигрались. Отличие этой замечательной оперы от народной молвы в том, что на самом деле дракон был один. Остальные оборотни подключились лишь в последующие дни, когда оставшихся в небе и на суше скельтров добивали как клопов. Видимо её величество всё-таки внесла коррективы в театральную программу.