Свет полной луны лился в разбитое окно, и в нем тело девушки блестело словно слоновая кость. Он только сейчас заметил как она потрясающе красива. Русые волосы, тонкая талия, и маленькая, но упругая грудь создали в пораженном мозгу парня иллюзию, что она пришла сюда не из этого мира. Он словно бы попал в какой-то сон, который происходил наяву.

Прыжок влево, поворот, взмах меча и очередной крестьянин вжимался в стену с перерубленным пополам древком вил, а затем, получив удар эфесом клинка в солнечное сплетение или голову падал на пол. Когда ее хотели ударить по ногам она изящно прыгнула, сделав в воздухе сальто и приземлившись в самую гущу врагов завертелась словно волчок. Затем последовал круговой удар изящной ножки и трое противников оказались на полу, а она снова ускользнула от удара, словно бы видела все их наперед.

Битва продолжалась еще несколько минут, но для парня завороженного этим зрелищем она растянулась, кажется, на целую вечность. Наконец последний крестьянин упал, получив удар эфесом меча в висок. И она остановилась, оглядываясь по сторонам, а затем, заметив растянувшегося на полу Игната, тоненько пискнула и прикрылась простыней.

— Сури… — Потрясенно прошептал он, не находя слов чтобы выразить хотя бы маленькую частичку того что он сейчас чувствовал.

— Отвернись, придурок! Я же полуголая! — Взвизгнула она и этот окрик вернул его с небес на землю. Он резво вскочил и отвернулся от девушки, начавшей лихорадочно одеваться. Затем, когда она набросила на себя блузку он начал осматривать семерых мужчин, проникших в комнату. Все они были без сознания, ни на одном не было серьезных ран. Точнее ран вообще не было. Мужчины отделались синяками и бессознанкой.

— Эй, вы там закончили? — Раздался из-за окна знакомый голос, принадлежавший по видимому Аннет.

— Да! Закончили! — чуть изменив голос ответил Гнашка, и высунулся чуть-чуть в окно, чтобы убедиться в своих подозрениях. Как и ожидалось, мать Линики стояла внизу, возле лестницы, которую видимо сама и дала этим мерзавцам.

— Ну так делайте с ней что захотите, а потом заставьте исчезнуть! — со злобой выплюнула Аннет и ушла, видимо вернувшись в большой зал таверны.

— Ах ты проклятая стерва! Ну подожди, я тебе все припомню! Выпотрошу тварь! — Он схватил обломок топора и рванулся к двери, но маленькая рука схватила его за запястье. Обернувшись, он увидел Сури, медленно качавшую головой.

— Не нужно. Она сделала это, потому что любит свою дочь. А Линика любит тебя. Любовь иногда заставляет совершать такие безумства! — она улыбнулась ему и он выронил топор из рук.

Тяжело вздохнув он собрал вещи Сури и перенес их в соседнюю комнату, где она не раздеваясь улеглась на кровать и тут же уснула сном младенца, а он уселся спиной к двери и уставился в светлый квадратик окна, освещенного луной, представляя себе потрясающий по своей красоте танец юной воительницы.

Утром, спустившись в большой зал таверны, Сури и Гнашка обнаружили все семейство толстяка Дэниела возле стойки. Линика рыдала, уткнувшись матери в плечо, а та гладила ее по волосам и что-то тихонько шептала на ухо. Так же молодые люди заметили тех самых семерых крестьян, что ночью проникли в комнату к девушке, сидящими за одним из столов. Едва пара показалась на площадке второго этажа, они все как один поднялись со своих мест.

Игнат зарычал, словно дикий зверь, и хотел уже было броситься на них, но тут селяне единодушно хлопнулись на колени возле стола, уткнувшись лицами в пол.

— Простите нас, госпожа! Бес попутал! Не убивайте нас! — единодушным хором закричали они.

Сури бросила на бедолаг удивленный взгляд и совершенно не обратив на эти поползновения по полу никакого внимания, прошла мимо, словно их и не существовало вовсе. Зла она не держала, девушка вообще плохо помнила прошлую ночь. В памяти всплывало, что уже лежала в кровати, когда треск выламываего окна заставил ее подскочить и взяться за оружие. Далее все происходило словно в какой-то серебристой дымке. Она увидела дубинку в руках незваного гостя и тело ее принялось двигаться само. Клинки стали продолжением ее рук, а движения нападающих стали медленными, словно у черепах. Сквозь какофонию битвы она слышала как трещит под ударами широких плеч Игната дверь, как он кричит и зовет ее по имени, а дальше все покрыл туман.

Когда она очнулась, все нападавшие уже лежали на полу а сам парень, так же распластавшись на выломанной двери во всю длину, неотрывно смотрел на нее восхищенным взглядом. Сури слегка покраснела, когда вспомнила о том, что Игнат видел ее практически голой, но быстро взяла себя в руки.

Сама виновата, Сури! Надо было хоть что-то на себя накинуть! — отчитала себя девушка, и не глядя на троицу за стойкой и семерых, стоящих на коленях, просто-напросто открыла дверь и вышла из таверны, усевшись на крылечке. Сюда она больше не вернется, даже если ей пригрозят отрезать руки и ноги.

Зато Игнат ярился во всю. Он распинал на все лады и мать с отцом и их дочку. Те молчали словно мыши, не успевая вставить слово, и в то же время боясь разозлить гиганта еще больше неправильным словом.

— Треклятые ироды! — Орал он во весь голос. — Я пришел к вам как к родным и привел своего друга! А вы, презрев все законы гостеприимства попытались на нее напасть! Да еще и чужими руками! Видеть вас больше не хочу отрыжки Нергала! Чтобы и духу вашего не было у нас в таверне! Если хоть раз увижу, своими руками задушу! А тыыыы! — он протянул палец и ткнул им прямо в лоб Аннет, да так, что она упала бы, не поддержи ее супруг и дочь. — Молись, чтобы Этина не узнала, что ты напала на ее приемную дочь! Она тебе сама башку открутит! Помяни мое слово! А не открутит — так отравит, и скатертью тебе дорожка в лапы к Зурхану!

Линика дрожа с головы до ног попыталась что-то ему сказать, и уже протянула к нему руку, но резкий удар по тыльной стороне руки оборвал ее робкую попытку. На Игната страшно было смотреть, в такую ярость привели его выходки этой семейки.

— Я сейчас иду в конюшню, запрягать лошадей, и когда я вернусь, я жду что вы извинитесь за свое поведение перед моей подругой! В таком случае, я еще подумаю, простить ваше гнусное племя или нет. А вы готовьтесь! — он махнул рукой семерым, все еще стоявшим на коленях крестьянам. Я еду в столицу, и вернусь оттуда с отрядом. Всех вас ждет смерть за попытку причинить вред рыцарю! А если нет — так я сам вас убью! — С этими словами он ударил ближайшего к нему мужчину по лицу ногой и все так же кипя от ярости бросился вон из дому.

— Собирайся, Сури! Мы уезжаем из этого змеиного гнезда! Будь они все прокляты! Я сейчас оседлаю коней!

— Хорошо, я пока здесь посижу! — выдавила она из себя не решаясь перечить. Парень скрылся за углом здания и оттуда послышался треск дерева. Видимо, в запале, он сдуру выломал ворота конюшни.

— Г-госпожа… — раздался за спиной слабенький голосок. Она обернулась и, как и ожидалось, увидела Линику. Девочку била такая дрожь, что она на ногах то едва стояла, заламывая руки в умоляющем жесте к Сури. — Г-госпожа, простите меня. Я… — Она упала на колени как и мужчины в зале. — Я не… не хотела вас обидеть! Просто… просто я ведь… я… люблю его. Я ревновала, госпожа, прошу вас, простите меня. А он… с вами… и я… — По ее лицу градом потекли слезы и она исступленно забилась о дощатый пол, не прекращая рыдать в истерике.

— Ну, хватит! — Сури одним движением руки, словно котенка подтянула девушку к себе и обняла. — Я все понимаю, Линика. Я все понимаю. — Она погладила девушку по волосам и та зарыдала еще пуще, все так же стараясь нетвердым голосом вымолить для себя прощение. Наконец, рыдания потихоньку стихли и она подняла на Сури заплаканное, усеянное веснушками, но от того не менее красивое лицо.

— У тебя есть лошадь? — Спросила Сури и вытерла рукавом своей блузки остатки слез на лице Линики.

— Л-лошадь? Да, к. конечно! Вам нужна моя л-лошадь, госпожа? Я н. немедленно отдам ее вам! — Линика с удивлением и страхом слушала, чего же от нее хотят за то, чтобы простить.