Лицо Карамона горело. Он опустил голову и капризно начал бросать кусочки коры в поток.

— Продолжай.

— Шавас сумела получить контроль даже над кендером, заманив Ирвина в ловушку золотым кольцом. Это превратило его в шпиона и в конце концов поставило его под влияние Темной Королевы.

— Когда мы были в «Черном Коте», я видел магический луч силы, текущий в Мереклар. Я обнаружил три таких, образующих треугольник, который заканчивался в доме члена Совета Шавас. Я не понимал их значения, пока мы не посетили пещеру мертвого волшебника. Все то наше посещение, между прочим, было устроено Богом Котов. Как полубог, он не мог вмешиваться непосредственно, но, тем не менее, он справился с тем, чтобы привести нас к правде. У меня такое чувство, — Рейстлин слегка улыбнулся, — что Баст не всегда играет по правилам, даже тем, что установлены небесами. Мертвый волшебник показал мне все, что я должен был знать и о Мерекларе, и о Шавас.

— Он ничего не говорил о ней! — возразил Карамон.

— Он сказал. Мне.

— Почему он сказал?

— Чтобы отомстить за себя, отомстить за свою смерть. Видишь ли, братец, Шавас убила его. Он был для нее угрозой. Он знал правду. «Маска плоти», — Рейстлин вздохнул. — Я видел ее истинную, какой она была с начала времен, когда встретился с ней. Я видел…, — вздрогнув, он остановился.

— Что?

Рейстлин пристально посмотрел на близнеца, затем, вздохнув, уставился вдаль.

— Не имеет значения, что я видел. Ты не понял бы. Во всяком случае я знал правду. Я знал, какой она была. Я знал, почему она хотела убить тебя…

— Я не верю этому, я…, — Карамон упрямо покачал головой.

— Не упорствуй в том, чтобы быть дураком! Она была единственной, кто знал, что мы будем возвращаться в это время к гостинице той ночью. Она послала своего убийцу вперед, дожидаться нас в нашей комнате.

— Но это меня он пытался убить!

— Так что тебя больше не было бы рядом, чтобы защищать меня.

— О, так ты говоришь, она хотела тебя, — насмешливо сказал Карамон.

— Да, но не так, как ты себе вообразил. Она хотела… мою душу.

Рейстлин прошептал слово. Карамон, видя напряженное лицо брата, не смог сдержать дрожь. Вопреки своему желанию, он начинал верить.

— Когда попытка убить тебя не удалась, — продолжил маг, — Шавас соблазнила тебя, лишая тебя возможности навредить ей. Она стремилась поймать меня в магическую западню. Но это, однако, потерпело неудачу. Она не слишком обеспокоилась, полагая, что я тоже попаду под ее чары, как это было с тобой. Затем разразилась беда.

Появился Бог Котов, разгневанный убийством его подданных. Он знал демонов, такими, какие они есть, но не знал, почему они здесь. Он попробовал получить информацию от них. Когда это не удалось, он начал убивать их одного за другим, надеясь напугать остальных и пробудить в горожанах чувство опасности.

И оставшаяся часть того, что случилось позже — о воротах, приход демонов в мир и их неудача. Ты знаешь, братец, ты был частью причины, по которой они потерпели неудачу, -

Рейстлин затих.

— Шавас? — упорствовал Карамон.

— Да, Шавас. Я знал, что она должна быть остановлена. Он была в высшей степени сильна. Если бы она имела свободу действий, она бы страховала приход Темной Королевы. И ты, и кендер, и, возможно, Бог Котов были бы повержены. И тогда я подготовил яд. Я взял его с собой в ее дом и подмешал его в бренди. Чтобы смягчить ее подозрения, я пил яд наравне с ней.

Карамон втянул воздух и сжал руки, чтобы избавиться от дрожи. Он дико уставился на Рейстлина.

— Но ты не…, ты не будешь…

— Умирать? Нет, яд не затронул меня. Видишь ли, братец, я был способен командовать силой Великого Ока. Я разработал яд, который был проводником силы Глаза и уничтожил Шавас.

— Я не понимаю! — Карамон уронил голову на руки.

— Это просто, — Рейстлин говорил, как преподаватель с туповатым учеником. — Когда магия приходила в движение, яд, сделанный мной, заставлял всю магическую энергию заливающую окрестности течь в волшебника. После того, как я отказался присоединиться к Темной Королеве, Шавас бросила заклинание, которое уничтожило бы меня. Вместо этого, она уничтожила себя.

— Но, поскольку и ты пил яд…, — заколебался, недоверчиво глядя, Карамон.

— Да, — кивнул Рейстлин. — Если бы я попытался бросить заклинание, оно уничтожило меня тот час же.

— Я не могу поверить этому, — сказал Карамон, но он говорил тоном, которым признавал правду. — Она была настолько красивой! Такой молодой!

Рейстлин начал кашлять. Скрыв лицо за белой тканью, которую он держал возле рта, он внимательно наблюдал за братом из теней своего капюшона.

«Я мог бы сказать тебе правду. Я мог бы сказать тебе, что она лич. Я мог бы сказать тебе, что она жила до Катаклизма. Я мог сказать тебе, что она была членом Совета Мереклара с его основания, принимая облик одного человека, затем другого. Я мог сказать тебе, что ее жизнь была связана с тем опаловым ожерельем, дававшим ей подобие юности и красоты. Я мог бы сказать тебе, братец, что губы, которые ты целовал, в действительности — гниющая и распадающаяся плоть…».

— Да, братец, — сказал Рейстлин, протягивая свою руку, чтобы коснуться руки брата. — Она была очень красива. Богатырь поднял голову и с удивлением уставился на близнеца. Осторожно, опасаясь отказа, он обнял рукой брата.

— Мне жаль, — сказал он.

Рейстлин обхватил тонкими пальцами ладонь брата и сильно ее сжал. Близнецы долго еще сидели на берегу реки, молча наблюдая за течением воды.

В самом сердце Вайретской Башни Высшего Волшебства, в Зале Магов, абсолютно неподвижно стоял темный эльф. Даламар Найтсан. Даламар из Тарсиса. Даламар Серебряный. Когда-то, совсем давно, его называли Даламаром из Сильваноста. Он был одет в чёрное одеяние, которая дала ему глава его ложи. По привычке Даламар набросил на голову капюшон, погружающий лицо в тень так, что были видны только глаза. Сама Ладонна была в черной мантии, расшитой древними серебристыми рунами. Настолько древними, что их значение помнили лишь немногие обитатели Башни, однако Даламар понимал их.

Свет, тусклый свет падал откуда-то свысока, с потолка, который не был виден. Но теней не было. Как не было в нем и тепла. На стенах были факелы, но они не светили. В просторной зале не раздавалось ни звука, ни тихого шепота, даже не слышно было дыхания четверки, собравшейся в ней.

На своем высоком кресле восседал Пар-Салиан, хозяин Башни Высшего Волшебства и глава Конклава Магов, высокий и статный. Кроме подлокотников для его испещренных венами грубых рук, непрестанно дергавшихся подвластно только ему ведомым мыслям, оно, должно быть, было сделано из гипса. Справа от него стоял Юстариус в одеянии цвета мака, Ладонна же стояла слева. Их внимание было приковано к Даламару. Ни своими движениями, ни чем-то иным он не выказывал своего дискомфорта. Он просто стоял перед главами трех Орденов, вдыхая ароматы магии, мускусных масел, трав и — как всегда — высушенных роз.

В это время, в Западной башне, маги всех орденов собрались дабы выразить свое уважение женщине, которую знали все, и дворфу, который был известен лишь единицам. Они оба были магами.

Первый шаг был сделан, её черная бархатная мантия поигрывала тенями. Улыбнувшись, Ладонна сказала:

— В конце концов, ты сделал все хорошо, Даламар Найтсан.

В конце концов!

— Вы сомневались во мне, моя Леди? — Даламар позволил себе небольшую улыбку.

Она не ответила на неё:

— Сила тела и воля духа. Они всегда востребованы в каждом.

Даламар склонил голову в согласии:

— И все же. Я прошёл ваше Испытание.

Юстариус приподнял брови, удивлённый безрассудностью речи этого желторотого мага:

— Ты дерзок, юный маг. Быть может, слишком дерзок.

— Я дерзок, мой господин, дерзок когда это необходимо, — Даламар мельком взглянул на расположившуюся перед ним троих людей. — Я дерзок и смел, я не боюсь риска и точно знаю, чего хочу добиться. Если это не то, что необходимо вам, то чего же вы хотите?