Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Это так здесь принято? — резко спросил он. — Человек умирает, и тело вышвыривают вон?

— Именно так. Гномы уберут труп, — безразлично отвечал Дру.

— А сообщить его друзьям? Семье? — настаивал принц.

Дру вытащил из кармана маленький камешек. Это был цилиндр из оникса, длиной в четыре дюйма и толщиной с большой палец.

— Здесь ни у кого нет друзей, — сказал он. — Что касается семьи… — Он пожал плечами и не закончил. Пальцы его скользили по куску черного камня.

Ночь опускалась на горный перевал, когда металлическое бряцанье заставило всех в бараке устремиться к двери. На улице показалась огромная железная тачка, которую тащили четверо гномов. На телеге стоял громадный котел, и, когда один из гномов снял крышку, оттуда повалил пар. Ульвиан отступил, давая место другим «ворчунам», чтобы его не затоптали из-за миски супа.

По перевалу пронесся сырой ветер, пронизывая принца до костей. Он смотрел, как рабочие, с глиняными мисками в руках, толпились вокруг тачки с едой, а гномы разливали дымящуюся похлебку и выдавали каждому крошечный кусочек хлеба, отламывая от огромных буханок. Запах жареного мяса и пряностей щекотал ноздри принца, заставляя его приблизиться к тележке.

Его тут же отпихнул Кагонести с бритой головой и двумя свисавшими вдоль спины прядями. Рассвирепевший Ульвиан хотел было дать дикарю сдачи, но вид могучих мускулистых рук и явственное ощущение опасности, исходившее от него, охладили принца. Ульвиан прокрался в хвост беспорядочной очереди и стал ждать.

К тому времени, как он достиг тачки, гномы уже скребли по дну котла. Гном с ковшом, тепло одетый в меховые и кожаные одежды, покосился на Ульвиана.

— Где твоя миска? — прорычал он.

— Не знаю.

— Идиот! — Он небрежно замахнулся черпаком на принца, тот уклонился. Массивный медный ковш был размером с ладонь. Гном рявкнул: — Иди в барак и найди себе миску!

Смирившись, Ульвиан подчинился. Он искал везде, пока не заметил Дру, который, прислонившись к стене у бочки с водой, ел свой суп.

— Дру, — окликнул он, — мне нужна чашка. Где бы добыть ее?

Сильванести указал на очаг у южной стены. Ульвиан, поблагодарив его, пробрался через толпу к огню. Подойдя поближе, он увидел, что у очага командует тот самый Кагонести, что отшвырнул его от тележки с похлебкой.

— Чего тебе надо, маменькин сынок? — огрызнулся он.

— Мне нужна миска, — осторожно ответил Ульвиан.

Кагонести, которого называли Щепка, отставил в сторону еду и, вперившись в принца, произнес:

— Я милостыню не подаю, мальчик. Нужна миска — купи ее.

Сын Пророка растерялся. У него ничего не нашлось бы взамен. Все его ценности отобрали, когда он покинул Сильваност.

— У меня нет денег, — неразборчиво пробормотал он.

Вокруг раздался грубый смех. Ульвиан покраснел от ярости. Щепка вытер губы концом одной из своих косичек.

— Я вижу у тебя пару башмаков.

Ульвиан взглянул на ноги. Это были самые старые его башмаки, грязные, изношенные, но без дыр, с крепкими подошвами, — его единственная обувь.

— Мои башмаки стоят гораздо больше, чем глиняная миска, — жестко сказал Ульвиан.

Вместо ответа Щепка поднял свою чашку и продолжил есть, намеренно не обращая внимания на стоявшего прямо перед ним Ульвиана.

Принц пылал гневом. Что этот дикарь о себе воображает? Он уже собрался угрожать ему и сказать всем, кто мог его слышать, что он сын Пророка Солнца, но слова застряли у него в горле. Кто ему поверит? Его просто засмеют. Волна безнадежности захлестнула его. Никому нет дела до него. Никто и не заметит, жив он или умер. На какое-то кошмарное мгновение слезы выступили у него на глазах.

В желудке Ульвиана громко заурчало. Кое-кто из окружавших «ворчунов» хмыкнул. Прикусив губу, Ульвиан выпалил:

— Отлично! Башмаки за миску!

Щепка медленно поднялся. Он был одного роста с Ульвианом, но могучее телосложение и угрожающий вид словно делали его выше. Принц скинул башмаки и в одних чулках встал на холодный, грязный пол. Кагонести сбросил свои потрепанные сандалии и надел башмаки. Он долго топал ногами, чтобы поудобнее устроиться в новой обуви, и затем объявил, что башмаки ему подходят.

— А моя миска? — сердито напомнил ему Ульвиан.

Щепка засунул руку под свою койку, что стояла недалеко от очага, и вытащил щербатую керамическую посудину, покрытую голубой эмалью Ульвиан схватил миску и побежал к двери, вслед ему раздался взрыв грубого смеха. Но когда он рывком открыл дверь и кинулся наружу, оказалось, что гномы и тачка с едой исчезли.

«Ворчуны» все еще смеялись, когда несколько мгновений спустя Ульвиан вернулся. Он протиснулся через скопище людей к потрескивавшему огню, где сидел и грелся Щепка.

— Ты меня обманул, — прерывающимся голосом прошептал Ульвиан. Он боялся заговорить громко, чтобы не сорваться на крик. — Отдавай обратно мой башмаки.

— Я не торговец, мальчик мой. Я не занимаюсь обменом.

В бараке воцарилась тишина. В воздухе, казалось, сгущалась гроза.

— Давай обратно, — потребовал принц, — или я сам их возьму!

— Да ты и вправду дурачок! Как ты мне надоел! Иди спать, мальчик, и возблагодари богов, что я не вышиб из тебя дух, — сказал Щепка.

Сдерживаемый гнев Ульвиана прорвался наружу, и он совершил опрометчивый поступок — замахнувшись, размозжил пустую миску о голову Кагонести. Из уст присутствующих вырвался вздох. От удара Щепка покачнулся, но через мгновение снова пришел в себя и вскочил на ноги.

— Ну а теперь ты остался без башмаков и без миски! — выплюнул он и кулаком ударил Ульвиана в грудь.

Принц со стоном повалился на руки одному из зрителей, который с готовностью отпихнул его обратно к Щепке. Следующий удар кулака Кагонести пришелся в челюсть Ульвиану, и тот, вращаясь вокруг своей оси, отлетел к стене. Щепка последовал за ним.

Принц видел окружающее словно сквозь пелену красного тумана. Он чувствовал, что могучие руки схватили его за рубаху и оттащили от стены, на которую он опирался. На голову и плечи его обрушился град ударов. Каждый раз, когда его сбивали с ног, кто-нибудь поднимал его и снова отправлял обратно, навстречу новым побоям. Тщетно пытался он схватиться со Щепкой. Дикарь повел плечами и, высвободившись из его слабых рук, ударил прямо в солнечное сплетение.

— Хватит уже, Щепка, — вмешался Дру.

— Я должен прикончить его! — резко возразил Щепка.

— Он всего лишь глупый новичок. Оставь ты его, — уговаривал Дру.

— Тьфу! — Щепка плюнул в спину Ульвиану и, потерев болевшие суставы пальцев, вернулся на свое место у огня.

Дру оттащил почти потерявшего сознание принца к его кровати и свалил на нее. Лицо Ульвиана было изуродовано синяками и ссадинами. Левый глаз быстро скрывался под огромным опухшим веком. В конце концов, боль от полученных ран уступила место сну. Голодный и избитый Ульвиан погрузился в милосердную тьму.

Ночью кто-то стащил его чулки.

Барды и лжецы

Молнии били три дня, затем внезапно прекратились. На следующий день — миновала ровно неделя с тех пор, как землю окутала тьма, — небо закрыли облака. Никто не обратил на них особого внимания — это были всего лишь обычные серые дождевые тучи. Они заволокли небо до самого горизонта и плыли так низко, что, казалось, касались высоких башен Квалиноста. А затем полил дождь — сверкающий алый дождь.

Он заполнил канавы и капал с листьев, этот ливень, загнавший всех под крышу. И хотя темно-красный дождь не причинял никакого вреда и мог лишь промочить насквозь, все единодушно признали, что это явление неестественно.

— Ну, по крайней мере, я избавлен от армии просителей, которые жаждали аудиенции во время тьмы и молний, — заметил Кит-Канан.

Он стоял на крытой террасе своего дома и смотрел на юг, на город. Рядом находились Таманьер Амбродель со своим сыном Кемианом. Младший Амбродель был облачен в свое лучшее воинское одеяние — блестящие латы и шлем с белым плюмажем, сапоги из свиной кожи и желтый плащ, такой длинный, что он волочился по земле. Воин отошел на безопасное расстояние от карниза, чтобы дождь не попал на пышный наряд.

157
{"b":"567395","o":1}