Пол был отполирован так, что, словно зеркало, отражал своды потолка. Человеку удержаться на таком полу на ногах было очень трудно.

Я поспешил вернуться в коридор.

Дышать мне стало тяжело — сам воздух давил, словно стены. И — давящая, мертвая тишина…

Неожиданно я услышал голоса. Прислушался. Голоса звучали совсем тихо, но… Это они! Да, да, они — Энид и Скорпион!

Я решительно пошел на голоса.

Внезапно где-то прокричала механическая птица.

Я опять спустился по короткой лестнице в пять ступеней, осторожно прошел по зеркально-гладкому холодному полу зала. Вышел во второй зал, вдвое больше первого.

Здесь чары Скорпиона словно бы отпустили меня — я шел легко и дышал тоже легко.

За этим залом была галерея с бюстами.

Пока все было, как в подлинном замке ди Каэла.

Но в галерее все оказалось иное, чем в замке сэра Робера. Бюсты здесь представляли пародии на тех, кого они изображали.

Мария ди Каэла выглядела премерзостной старушенцией, вся она была в кошачьем дерьме. Дени была изображена в виде крысы. Симон ди Каэла — огромная белая ящерица.

А еще я увидел статую, которой и вовсе не было в галерее замка у подножья Вингаардских гор. Мраморный скелетообразный человек в капюшоне сидел в кресле в окружении черных скорпионов. Это был, так сказать, Бенедикт ди Каэла собственной персоной. Где-то здесь должна была быть дверь в комнату Дени — где точно, я не знал.

Я спустился по винтовой лестнице и очутился у двери в кабинет сэра Робера. Здесь царили покой и тишина.

Неожиданно вновь запела механическая птица. Затем она смолкла и я услышал голоса.

Сейчас я уже ясно расслышал эти голоса. Мужской и женский. Я снова пошел на голоса. Вышел в коридор, который вел на балкон трапезной. Я отлично помнил этот коридор в замке ди Каэла. В этом коридоре, как и в том замке, было темно.

Голоса звучали все явственнее. Оба голоса были приятны на слух. Но мужской — я это слышал очень ясно — был полон смертоносного яда.

Энид и Скорпион…

Как я и ожидал, вскоре я уткнулся в бархатную портьеру. Я бесшумно раздвинул ее.

Теперь я слышал каждое слово.

Мужской голос — мягкий, музыкальный, холодный — говорил вкрадчиво:

— Вы полагаете, дорогая моя, что вы у меня в плену. Но уверяю вас, жэто не так. Это я — в плену ваших чар.

— Да если это и так, Бенедикт, что из этого? Я соглашусь скорее умереть, чем стать вашей…

Значит, леди Энид действительно жива?! Да, да, конечно, она жива! А что, если это только ее образ? Призрак? Нет, нет! Не может быть!

— Подумайте, леди! — перебил ее Бенедикт. — Мне от вас не нужно ничего… Почти ничего. Вам достаточно посмотреть на меня чуть ласковей — и я уже счастлив…

Я слегка раздвинул занавесь балкона. На мгновение яркий свет из трапезной ослепил меня.

Снова зазвучал голос Энид — тихий, усталый:

— Ах, Бенедикт, Бенедикт! Вы обошлись со мной так жестоко и даже не соизволили попросить прощения! Я узнала вас еще во время турнира и могла бы все рассказать отцу. Но я пожалела вас, а вы!.. Впрочем, я и сейчас могу велеть позвать отца…

Значит, она о том, что произошло с ней, ничего не знает, ни о чем не догадывается?!

Она сидела в высоком кресле, спиной ко мне. Я не видел ее лица, но верил: оно такое же прекрасное, как и было, только, наверное, утомленное.

Возле нее, тоже в высоком кресле сидел Бенедикт. Скорпион! Он был в капюшоне — видимо, не посмел открыть леди Энид своего лица.

— Ну что же, давайте позовем вашего отца, — отозвался Скорпион и насмешливо крикнул: — Сэр Робер! Сэр Робер!.. Видите, он почему-то не спешит к вам… Дорогая моя, поймите, отец ваш — просто старый дурак!

— Ага, — в тон ему ответила леди Энид, — и поэтому вы мучаете его дочь?!

— А вы все еще думаете, что отец ваш придет вам на помощь?!

Скорпион засмеялся.

Из складок своей одежды он извлек какую-то вещь, похожую на маятник, и что-то зашептал в этот маятник. Маятник засветился. Свет исходил из него пучками, через равные промежутки времени. И все вокруг, казалось, подчиняется ритму этого свечения.

Сердце мое тревожно забилось.

В страхе я закричал.

И леди Энид, и скорпион одновременно подняли головы и посмотрели на меня. Леди Энид крепко сжала подлокотники кресла. Скорпион выпрямился. Глаза его были похожи на два рубина пурпурного цвета. Затем рубины побелели — словно от слишком жаркого огня.

— Добро пожаловать, Гален, — сказал Скорпион спокойно.

— Иди-ка сюда. Нам с тобой надо кое о чем потолковать…

— Да, кивнул я головой, мы с вами потолкуем. Но попозже.

Однако, Скорпион отнюдь не был настроен «потолковать попозже». Он встал с кресла. Глаза его были холодны, но в их глубине виделись отблески жаркого пламении.

— Если память мне не изменяет, — заговорил он чрезмерно ласковым голосом, — то я когда-то просил тебя кое о каких услугах. Но сейчас мне твоя помощь не нужна.

Скорпион поднял высоко вверх руку. Вспыхнул ослепительный свет. Пол подо мной вдруг стал заваливаться на бок, и вскоре я стоял словно бы на стене.

Я вскрикнул: из пола передо мной стали вырастать острейшие лезвия. Упади я на них — и мне тут же конец.

В отчаянии я ухватился за портьеру, подтянулся и, молясь в душе богам над богами — Гилеану и Мишакаль, перебрался на перила балкона.

— Вот выход из твоей норы, Ласка! — услышал я чей-то голос, удивительно похожий на мой собственный.

И вдруг я увидел огромного черного скорпиона. Он быстро бежал по перилам прямо к моей руке. Мгновение — и он уже поднял свой смертоносный хвост.

Наверное, выбирая наиболее уязвимое место, скорпион затанцевал. А я глаз от него не мог отвести — танец готового напасть скорпиона меня зачаровал.

Сколько же времени это продолжалось? Руки мои затекли, ноги заломило.

Что есть силы вцепившись в перила, я в отчаянии закричал:

— Прочь! Убирайся прочь, гадина!

— Ух, какой ты герой! — захохотал внизу Скорпион. — Да ты хоть знаешь, где у скорпионов яд? А?!

Леди Энид в ужасе закрыла глаза. При каждом взрыве смеха Бенедикта она вздрагивала всем телом.

— И вы, вы, Бенедикт ди Каэла, не нашли себе лучшей забавы?! — воскликнула она горько.

Скорпион перестал смеяться. Взглянул на меня и вдруг улыбнулся. Я глазам своим не поверил: улыбка его была нежной.

Я впервые за все время, не боясь, посмотрел в его глаза. Обычные, как у обычных людей, глаза…

— Ты, если захочешь, можешь сослужить мне добрую службу, Гален Пасварден…

Как хороший актер, он выдержал паузу.

Я весь напрягся.

О, этот Бенедикт был отличным психологом!

— И служба эта тебе будет, несомненно выгодна. Благодаря ей, ты проживешь намного дольше своих товарищей…

Без сомнения, он предлагает мне предать своих друзей.

Леди Энид гневно вскинула на меня свои прекрасные черные глаза. Щеки ее запылали. Неужели она думает, что я способен на такое?!

Я отрицательно покачал головой.

Гнев в глазах леди Энид угас. Я подмигнул ей левым глазом — мне хотелось, чтобы леди Энид улыбнулась.

Совсем рядом с моей рукой на перилах балкона сидел, уставившись на меня круглыми глазками, скорпион. Он только ждал повеления своего хозяина, чтобы… Мною снова овладело отчаяние.

С болью в сердце я услышал голоса сэра Баярда и сэра Робера. О, конечно! Они взывают о помощи!

Дурачась, Скорпион по-стариковски приставил ладонь к уху трубочкой и усмехнулся.

— У нас гости, дорогая! — приторно ласково сказал он леди Энид. — Не вставай, пожалуйста. Я сам встречу их. — И он откровенно рассмеялся. — Кажется, это мой тесть. И я вряд ли ошибся.

Он обернулся ко мне, и глаза его вновь вспыхнули, словно рубины.

— А ведь я никогда не ошибаюсь, не правда ли, Ласка? — Потом сказал лениво, словно зевая: — А все-таки все они — такие дубины! Этот сэр Баярд потратил почти всю свою жизнь на то, чтобы разгадать пророчество, и так ничего и не понял. И сэр Робер тоже ничего не понял. И отец его — тоже. И дед. Пророчество так и осталось для них тайной за семью печатями. А я с легкостью понял все. Это пророчество предсказывало мое возвращение…