Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

«Это приводит меня к единственному умозаключению. То, что случилось с Зеносом, не могло случиться. И все же случилось». Беседующий прошелся вдоль стеклянной стены. «Мои придворные считают, что я должен ‘что-нибудь сделать’, но то, чего они хотят, выглядит морально непростительным для меня. Я не могу изгнать Танталаса только потому, что каких-то закоснелых членов двора раздражает его присутствие, и они нашли способ избавиться от него. И еще…» Он вернулся в кресло и резко откинулся на спинку. «Почему-то я всегда возвращаюсь к ‘и еще…’».

Флинт обдумывал, что ответить, но ничего не приходило в голову. Все, что он мог пообещать, это обдумать эту тему и держать уши раскрытыми, чтобы изучить мнение эльфов.

Когда несколько минут спустя Флинт вышел из Башни Солнца, собираясь медленно пройтись по бело-голубым мощеным улицам к своей мастерской, на ступеньках Башни его поджидала знакомая фигура. Маленькая толпа восхищенных детей собралась вокруг Быстроногой, которая подняла свою седую морду и восторженно прокричала, когда Флинт приблизился. С хомута, изготовленного для нее Флинтом, свисал оборванный конец веревки — его последняя попытка обрезать ей крылья.

«Ты дверная ручка от мула!»— раздраженно пропыхтел гном. — «Только кендер может быть большей чумой». Он схватил сжеванный конец веревки и потащил потерявшее голову животное по улице.

Глава 20

Летний сон

Палящий зной, такой необычный для Квалиноста, даже у тех, кто спит спокойно, вызывал кошмары. И Мирал не был исключением.

Он снова был в пещере. Сталактиты, горевшие каким-то внутренним светом — единственное освещение в пещере — капали с потолка. С влажного пола вздымались сталагмиты. Он едва мог сохранять равновесие на скользкой поверхности.

Он посмотрел вниз и увидел, что обут в те тонкие кожаные сандалии, что носят эльфийские дети. Его игровой костюм был порван и испачкан в результате многочисленных падений.

Мирал не знал, как долго находился в пещере. Похоже, несколько дней, но время изменчиво для маленьких детей. Он не был голоден. Пока он карабкался по пещерам, переходя из туннеля в туннель, в поисках Голоса, звавшего его, он случайно находил еду, как только его охватывало чувство голода. Как и любой ребенок, он не задавал вопросов по поводу этих находок; он просто наедался и шел дальше.

Он не был по-настоящему напуган. Когда он захотел спать, то обнаружил теплую соломенную постель у одной из стен, с пуховой подушкой и откинутым фланелевым одеялом, как бы манящую его. А когда он проснулся, его ждала тарелка жареного квит-па с корицей и сахаром.

Маленький Мирал принимал эти дары и не задавал вопросов, откуда они берутся. Если бы его спросили, он бы сказал, что, наверное, их присылает его мама, хотя он, казалось, целую вечность не видел ее — с тех пор, как она крикнула ему ‘Немедленно возвращайся, маленький эльф’, тогда у входа в пещеру.

Он понятия не имел, где теперь вход в пещеру. Он понятия не имел, где Квалиност или где Мама.

Голос звал из глубины пещеры. Однако, этот зов сопровождался гулом и ревом, пугая молодого Мирала. Этот звук по очереди пугал и успокаивал его.

Голос ждал его. Он мог утешить его.

Внезапно, зов стал более настойчивым, как будто Голос одновременно был напуган и разгневан. Иди сюда, маленький эльф. Иди сюда. Я защищу тебя. Я дам тебе все, что захочешь, если только освободишь меня. Ступай сюда.

В тот момент Мирал понял, куда идти. Голос сказал ему. Он заработал своими коротенькими пухленькими ножками младенца и пустился бежать по одному каменному коридору за другим. Он завернул за последний угол, зная, что Голос был рядом и…

Резкий свет озарил новую комнату, в которой оказался Мирал. Следующие несколько минут он не мог видеть. Из Голоса пропало ощущение огромной доброты. В этом месте было абсолютное зло.

Он охрип от плача, пронзительно зовя маму, бегая кругами из-за гула, сотрясавшего пещеру, из которой внезапно пропали входы и выходы. Посреди пещеры — источник шума, света, ужаса, который он понимал даже своей юной невинностью — стоял пульсирующий драгоценный камень размером больше его головы. Его ограненные бока посылали серые и красные лучи, проникавшие в каждое углубление в скале. Его глазам было больно, и даже закрыв их, он не мог скрыться от этих лучей. Он снова зарыдал.

Серая драгоценность хотела его. Ее слова проникали в крошечную головку. Освободи меня. Выпусти меня, и я дам тебе все, что пожелаешь. Перед его глазами по очереди появились изображения игрушек, Мамы, Эльд Айлии, восхитительной еды. Мирал ощущал лихорадку. Его голос был хриплым; он хотел пить.

Внезапно перед ним возникла и повисла в воздухе чашка сладкой воды. Когда он рванулся к ней, она исчезла. Сочетание знакомого и невозможного обратило маленького мальчика в крик. Он нащупал трещину в одной из стен и втиснулся в нее. Он втискивался глубже и глубже, пока в пещере ему грозили все монстры из его детских страхов.

Затем наступил момент, которого он ждал — сильная рука рванула его вглубь расщелины.

Мирал проснулся весь в поту.

Глава 21

Попытка убийства

П.К. 308, Середина лета

Больше чем неделю спустя Флинт работал над медальоном для Кентоммена Портиоса, когда в дверь каменного жилища гнома вошел лорд Тайрезиан — как заметил Флинт, естественно, не постучав. Только Танису дозволялось входить в мастерскую без предупреждения. Даже Быстроногая стучалась, по-своему, стук ее копыт обычно служил гному достаточным предупреждением, чтобы подскочить к двери.

После изнуряющей жары прошлой недели стало прохладнее. Это был один из тех дней, когда большинство хотело бы упаковать квит-па, сыр и маринованные овощи в корзину для пикника и направиться на одну из возвышенностей над ущельем. Но гном не думал об отдыхе. Его поджимал срок; Кентоммен должен был состояться через неделю.

Учитывая приближение праздника, конечно же, у многих квалиностских аристократов нашлись металлические изделия, которые им просто необходимо было сделать до церемонии совершеннолетия Портиоса. Флинт взял у них работу, но дал всем один и тот же ответ: он трудился над заданием Беседующего с Солнцем и, увы, могло оказаться, что сможет приступить к проектам просителей только после Кентоммена. Конечно, это их не радовало, но эльфы Квалиноста давным-давно поняли, что Флинт Огненный Горн, несомненно, являвшийся самым одаренным мастером по металлу в округе, одновременно мог быть упрямым как минотавр.

Перед ним лежали два диска, которые должны были превратиться в медальон; он усердно вырезал в лицевой золотой пластине при помощи остро заточенной стамески и маленького молоточка. Он критично осмотрел результат; стамеска придавала отверстиям зазубренный вид, к чему он и стремился. Особенно хорошо это срабатывало при формовке деревьев. «Достаточно хорошо, особенно если учитывать, что у меня нет времени на переделку», — пробормотал он.

Как раз в этот момент и распахнулась дверь, прозвенел колокольчик, и в проеме появился высокомерный эльфийский лорд с короткими белокурыми волосами.

«Гном, мне требуются твои услуги», — заявил Тайрезиан.

Делая перерыв, Флинт, сидевший в своем кресле рядом со столом, прикрыл эскизом компоненты медальона, поднял взгляд и одарил эльфийского лорда улыбкой, больше напоминавшей собачий оскал. «Входите, лорд Тайрезиан». Он указал стамеской на каменную скамью. «Присаживайтесь».

Согласно эльфийскому протоколу, Флинту следовало встать, если в комнату входил эльфийский аристократ, хотя они с Солостараном давно отбросили все формальности, когда Беседующий в одиночку навещал гнома. Однако Тайрезиан вспыхнул от досады. То, что эльфийский лорд не пожаловался на неуважение, доказывало гному, что Тайрезиан крайне нуждается в его услугах. Это вызвало еще одну улыбку на лице Флинта.

396
{"b":"567395","o":1}