Танис вмешался. «Зачем ты это делаешь?»

«Что?»

«Ударяешь молотком по наковальне», — сказал полуэльф, остановив меха, чтобы рассмотреть поближе. — «Похоже, ты это делаешь намеренно — не то, чтобы промахиваешься по металлу».

«Продолжай качать! Реоркс небесный, парень, мне что, нужно нанять на твое место овражного гнома?»— пожаловался Флинт. «Конечно же, я намеренно бью по наковальне. Металл молотка вбирает жар, когда я постукиваю им по этому дверному крючку, который я делаю для конюшни Быстроногой. Ударяя регулярно молотком по наковальне, я его охлаждаю. Вот, видишь?»— Он продемонстрировал. — «Теперь продолжай».

Танис улыбнулся другу. «Гномы-механики построили механическую лестницу, которая достигла красной луны, и они захватили Серый Камень, который некоторые называют Серой Драгоценностью».

Флинт быстро выстучал другой конец прута в острие и загнул его перпендикулярно пруту.

«Но драгоценность сбежала и уплыла». — Голос Таниса перестал декламировать и продолжил с большим энтузиазмом. — «Этот камень вызвал на Кринне хаос. Везде, где он проходил, он служил причиной появления новых животных и растений; прежние изменяли форму».

Флинт снова нагрел прут, в котором теперь можно было узнать дверной крючок с петлей на одном конце и зацепкой на другом.

«Наконец», — сказал Танис, — «гномы-механики разделились на две армии, чтобы отыскать драгоценный камень. Они нашли его в высокой башне принца-варвара по имени Гаргат».

Взяв прочными щипцами пруток за концы, гном воспользовался своей незаурядной силой и крутанул крючок один полный оборот. Четыре грани прутка теперь завивались посреди крючка украшением из четырех линий. Флинт сунул крючок в полубочку с холодной водой и затем показал его Танису.

Полуэльф поднял брови, но продолжил качать и рассказывать. «Принц отказался отдать камень, и эти две группы объявили ему войну. Когда они, наконец, проникли в крепость, свет камня вспышкой заполнил местность. А когда гномы-механики снова обрели способность видеть, обе эти группировки изменились».

Флинт с гордостью смотрел на крючок. «В Утехе мне могут дать за него хорошую цену», — сказал он полуэльфу.

«Любопытные гномы-механики», — продолжил Танис, — «стали кендерами. А те же, кто жаждал обогащения, стали… э-э… стали…» Танис остановился и покраснел.

«Стали?..»— напомнил Флинт, все еще демонстрируя крючок. «… гномами»— стыдливо закончил Танис.

«Ага», — сказал гном. — «Можешь уже прекратить раздувать меха».

Танис прикусил нижнюю губу и задумчиво посмотрел на гнома. «Это та же история, что ты знаешь?»— спросил он.

Флинт улыбнулся и кивнул. «Та же старая история», — сказал он.

Той ночью Мирал метался на своей койке и снова и снова отгонял один и тот же сон, что мучил его почти каждую ночь, с тех пор как из окрестностей стали приходить сообщения о тайлоре.

Он был очень маленьким, размером с ребенка, съежившись в расщелине огромной пещеры. Он знал, что находился глубоко под землей, хотя лившийся откуда-то свет давал тусклое освещение.

В мрак комнаты проникало достаточно света, чтобы крошечный Мирал мог видеть похожую на клюв открытую пасть тайлора, который обследовал помещение, как бы ища его по запаху.

«Выходи», — пророкотала тварь. — «Я не причиню тебе вреда».

Мирал вздрогнул и втиснулся еще глубже в дыру, зная, что ему снится сон, и, зная также, что ничего не может сделать, чтобы остановить происходящее в этом кошмаре.

Похожий на дракона зверь ткнул когтистой передней лапой в расщелину. Мирал-ребенок отпрянул назад, насколько только мог, и, к своему смущению, плача стал звать маму. Он двинулся боком и вдавил свой правый бок еще глубже между сходящихся стен расщелины.

Снова, как всегда в этом сне, он ощутил правой рукой прохладное дуновение — там, где не должно было быть ничего, кроме безжизненного неподвижного воздуха. Мирал знал, что худшая часть кошмара была впереди, та часть, которая заставляла его в шоке просыпаться и осознавать, что он больше не мог спать.

Когда Мирал еще глубже протиснулся сквозь угол расщелины, его правую руку схватила какая-то рука.

Следующий день начался хорошо, рассвет был ясным и чистым. Хотя на зеленых листьях под первыми утренними лучами искрился иней, он должен был исчезнуть в течение часа, и день обещал быть теплым и тихим.

Это Танис предложил отправиться на поиски сла-мори; полуэльф грезил приключениями. Флинт, поглядев на свой горн и прикинув, какую работу он может отложить, наконец, согласился. Группы вооруженных эльфов разыскивали тайлора, особенно после того, как Беседующий с Солнцем предложил значительное вознаграждение охотнику, который завалит редкого зверя.

Танис, совершив набег на дворцовые кладовые, вскоре после рассвета появился у двери Флинта, неся мешок с батоном серого хлеба, желтым сыром, фляжкой вина для себя и глиняным кувшином эля для гнома.

Вооруженный боевым топором и коротким мечом, Флинт проследовал за Танисом, ворча и неся его длинный лук, по двухсотметровому мосту, переброшенному через ущелье, охранявшее город с запада. Гном слышал, что древняя раса воздушных элементалей, существ, сотканных из самого воздуха, охраняла территорию выше рек, не позволяя никому пересечь их и попасть в Квалиност иначе, кроме как по мосту. Ощущение того, что раздраженный элементаль только и ждет, чтобы он высунул руку или ногу за край моста, чтобы сдуть его в двухсотметровое ущелье, совсем не улучшало мнение Флинта об этом месте.

Танис указал на север. «Я никогда не был на Кентомменаи-кате», — сказал Танис. — «Пошли».

«Я думал, мы охотимся на тайлора», — сказал Флинт.

«Мы с таким же успехом можем найти этого ящера на Кентомменаи-кате, как и где-нибудь еще. Из того, что я слышал, этот ящер скорее найдет нас, чем наоборот».

«Это обнадеживает», — проворчал Флинт, с трудом шагая рядом с Танисом и держась подальше от края ущелья. «А что такое этот Кентомменаи-кат?»

«Когда эльф проходит Кентоммен, его близкий родственник, тот, который сам еще не проходил эту церемонию, идет на открытую площадку у Реки Надежды, чтобы в одиночку всю ночь бодрствовать».

«Мальчик, не заставляй меня так напрягаться», — пропыхтел Флинт. — «Что такое Кентоммен?»

«Это церемония, которую проходит эльф, когда достигает своего девяносто девятого дня рождения — когда он становится взрослым. Через несколько месяцев Кентоммен будет у Портиоса. Думаю, Гилтанас, выполнит Кентомменаи-кат».

Тропинка, извиваясь, вела сквозь густой лес осин и сосен, иногда так близко подходя к обрыву, что Флинт ощущал, как начинают потеть его ладони, а иногда, к его облегчению, отклонялась вверх в лес. Наконец, больше, чем через час, они прибыли на Кентомменаи-кат. Тропа вывела на залитую солнцем площадку пурпурного гранита, с пятнами белого, зеленого и черного лишайника, на востоке обрывавшуюся в ущелье. Флинт мог видеть, как вдали сияет Башня Солнца; дома эльфов казались розовыми культями деревьев без ветвей. Роща, лес в центре Квалиноста, виднелась к северу от открытого места, которое, должно быть, было Залом Неба.

В воздухе слышались слабые крики птиц. В центре Кентомменаи-ката было огромное голое пятно пурпурного гранита, практически плоское, за исключением рукотворных углублений, заполненных чистой водой. Площадка слабо спускалась к краю ущелья.

«Вот где родственник проходящего Кентоммен эльфа молится на коленях Хаббакуку, прося у бога благословения молодому мужчине или женщине, чтобы те на протяжении своих веков были в гармонии с природой», — благоговейно произнес Танис.

Флинт обошел по кругу Кентоммен-кат, шаркая по камню своими дорожными ботинками и любуясь пурпуром, зеленью и белизной поляны, окруженной осинами, дубами и елями. Ощущение мира пронизывало эту местность. Он пристально посмотрел на Таниса и продолжил прогулку.