Он отвернулся и принялся мерить шагами палатку, обращаясь больше к себе, чем к Сюзине.

— Мы устремимся навстречу ему, разгромим его прежде, чем он достигнет Ситэлбека! Гномы уверяют нас, что они не вступят в войну, а в одиночку эльфы и надеяться не могут одолеть нас — их слишком мало. Победа будет за мной!

Он обернулся к ней, его темные глаза снова загорелись, и Сюзина ощутила новый страх — страх самки, дрожащей при виде истекающих слюной челюстей волка. Генерал снова закружился на месте в возбуждении, ударив кулаком по ладони.

Сюзина украдкой взглянула на зеркало, словно боясь, что кто-то может их подслушать. Поверхность его, как обычно, отражала лишь пару, находящуюся в палатке. И в зеркале она увидела, как генерал Гиарна шагнул к ней. Женщина обернулась, чтобы взглянуть ему в лицо, и он положил руки ей на плечи.

Сюзина знала, что ему нужно, она знала, что она даст ему это — должна дать. Все произошло быстро и яростно, словно женщина служила лекарством от всех его тревог. Это ранило ее, оставило чувство чего-то нечистого и привело на грань отчаяния. Ей захотелось протянуть руку и прикрыть зеркало, разбить его вдребезги или, по крайней мере, повернуть к стене.

Но вместо этого, скрыв свои чувства — она уже научилась хорошо скрывать их. — Сюзина лежала спокойно, молча, пока Гиарна поднимался и одевался. Один раз он взглянул на нее, и она решила, что он хочет что-то сказать.

Сердце Сюзины сильно забилось. Знает ли он, о чем она думает? Женщина снова вспомнила лицо в зеркале — эльфийское лицо. Но генерал Гиарна лишь хмурился, стоя перед ней. Мгновение спустя он повернулся на каблуках и, широко шагая, вышел из палатки. Она слышала снаружи топот его боевого коня — генерал ускакал прочь.

Не в силах удержаться, Сюзина снова нерешительно повернулась к зеркалу.

Две армии описывали круги на равнине и вступали в мелкие стычки, используя леса в качестве укрытия и преграды, устраивая неожиданные засады и кавалерийские атаки. Гибли солдаты, люди и эльфы корчились в агонии и получали увечья, но огромные армии по-прежнему не могли встретиться.

Войска Эргота под командой генерала Гиарны двигались по направлению к Ситэлбеку, а Гончие Кит-Канана стремились им наперерез, стараясь вклиниться между людьми и их целью. Люди двигались быстро, и лишь после усиленного ночного марша изможденные эльфы, наконец, смогли занять свои позиции.

Двадцать тысяч воинов Сильванести и Каганести соединились в одну армию и приготовились к обороне, напряженно ожидая неумолимо приближающиеся людские орды. Средний возраст эльфийских воинов составлял от трех до четырех сотен лет, многие капитаны прожили на свете более шестисот лет. Если им суждено пережить эту битву и эту войну, их ждут впереди еще, возможно, пять или шесть веков мирной старости.

Сильванести были вооружены искусно выкованным стальным оружием, стрелами, которые могли пронзить кольчугу, и мечами, которые выдержали бы самый страшный удар. Многие эльфы владели кое-каким магическим искусством, из таких солдат образовали небольшие взводы в составе каждого батальона. И хотя эти эльфы тоже полагались в бою лишь на мечи и шиты, их заклинания могли на какое-то время устрашить противника и отбросить его назад.

В распоряжении Гончих имелось также около пятисот необычайно быстроногих лошадей, предоставленных элитным войскам — копейщикам и лучникам, которые тревожили врага и приводили его в смятение. Воины были облачены в прекрасные доспехи, отполированные до блеска, и каждый носил на груди личный знак, вышитый шелком.

Этому войску противостояла армия людей численностью более пятидесяти тысяч человек. Возраст солдат составлял около двадцати пяти лет, самые заслуженные родились на свет каких-то четыре-пять десятков лет назад. Их грубо выкованное оружие, тем не менее, было очень прочным. Клинок мог затупиться, но очень редко ломался.

Отборную часть войск Эргота составляла кавалерия, числом двадцать тысяч. Кавалеристы не носили ни знаков различия, ни металлических доспехов. Напротив, они представляли собой зловещую массу оборванцев, у многих не хватало зубов, глаза или уха. В отличие от своих эльфийских противников, почти все носили бороды, главным образом из-за пренебрежительного отношения к бритью и вообще любому уходу за собой.

Но в сердцах их кипела жажда, отличавшая людей от других народов. Как ни назови ее — жажда славы и приключений или просто жестокость и дикость, — именно она заставляла все другие народы Кринна бояться людей и не доверять им.

И теперь это пылающее честолюбие, подстрекаемое стальной волей генерала Гиарны, гнало людей к Ситэлбеку. В течение двух дней эльфийская армия показывалась у них на виду, лишь для того чтобы исчезнуть при первых признаках атаки. Однако на третий день они оказались на расстоянии одного перехода от самого города.

Кит- Канан достиг границы леса. Отсюда до ворот Ситэлбека не было укрытия — только поля. Здесь Гончие были вынуждены остановиться.

Причина такого далекого отступления стала ясна как эльфам, так и людям, когда Гончие заняли окончательные позиции. Рев серебряных труб понесся на восток, и на холм поднялась колонна пеших.

— Да здравствуют эльфы Сильваноста!

Пять тысяч новобранцев, посланных Ситасом пять месяцев тому назад, вовремя присоединились к лагерю Гончих, и над эльфийской армией раздались восторженные приветственные крики. Новоприбывших возглавлял Кенкатедрус, отважный ветеран, который преподал Кит-Канану первые уроки воинского искусства.

— Ха! Вижу, мой бывший ученик по-прежнему играет в войну! — Старый солдат, на узком лице которого лежала печать напряжения от долгого перехода, приветствовал Кита перед палаткой командующего.

— Рад, что ты приехал, — произнес Кит-Канан, помогая своему старому учителю слезть с лошади и горячо сжимая его руки. — Отсюда до города неблизкий путь.

Кенкатедрус коротко кивнул. Если бы Кит-Канан не знал старого воина, он мог бы счесть это грубостью. Кенкатедрус, как и сыновья Ситэла, принадлежал к Королевскому Дому — роду, происходившему от самого Сильваноса. На самом деле он приходился Киту дальним родственником, хотя и сам никогда не мог понять каким.

Но гораздо больше для Кит-Канана значило то, что Кенкатедрус был его наставником в воинском деле. Со строгостью, превратившейся в навязчивую идею, он тренировал своего ученика в искусном владении мечом, в быстрой многократной стрельбе из лука, пока эти навыки не стали его второй натурой.

Сейчас Кенкатедрус оглядывал Кит-Канана с ног до головы. Генерал был облачен в кольчугу из железных пластин без всяких украшений, простой стальной шлем без знаков различия.

— А где твой герб? — спросил он. — Разве ты сражаешься не во славу Сильваноса, не во славу Королевского Дома?

Кит кивнул:

— Как и всегда. Однако мои гвардейцы убедили меня, что нет смысла делать из себя мишень. И теперь я одеваюсь как простой кавалерист.

Взяв Кенкатедруса под руку, он заметил, что тот двигается с заметным напряжением.

— Моя спина уже не та, что прежде, — потягиваясь, признался почтенный капитан.

— Вскоре ей предстоят кое-какие упражнения, — предупредил его Кит. — Благодарение богам, ты прибыл вовремя!

— Армия людей? — Кенкатедрус окинул взглядом эльфов, построившихся для битвы.

Кит поведал капитану все, что знал.

— В миле отсюда, не больше. Мы столкнемся с ними там лицом к лицу. Есть возможность скрыться в крепости, но я еще не готов уступить им равнины!

— По-моему, ты выбрал хорошее поле для битвы. — Кенкатедрус кивнул на рощи вдали. Их окружали широкие зеленеющие поля, кое-где встречались купы деревьев. — Какова численность противника?

— Всего лишь третья часть армии Эргота — это хорошая новость. Два других крыла увязли в болоте более чем в сотне миль отсюда. Но эта армия наиболее опасна. Командир ее храбр и предприимчив. Я вынужден был идти всю ночь, чтобы опередить его, и сейчас, когда он готовится к наступлению, мои войска истощены!