Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Хума проснулся на рассвете с ощущением, что он не один. Рыцарь огляделся вокруг. Все было как вчера. Только стало теплее. Голод все еще мучил его, но несколько притупился.

Взобравшись на выступ, Хума снова стал звать своих спутников. Ветер ослаб, и можно было надеяться, что теперь они услышат его. А если на его зов явится чудовище, крик которого он слышал вчера? Что же, пусть будет так. Но на его крики не было ответа ни от минотавра и мага, ни от неизвестного существа.

Хума снова пошел дальше по выбранной ранее тропинке, теперь он даже и не пытался запомнить путь. С удивлением и радостью он увидел: тропинка вела теперь по более ровной местности, идти стало намного легче. Ягоды, висевшие здесь на кустах, оказались вкусными, Хума ел их с жадностью. Почему-то сейчас он не боялся, что отравится. Рыцарь подумал: тот, кто сотворил эту тропу, хочет на какое-то время сохранить ему жизнь.

Наконец, когда Хума уже не верил, что путь его когда-нибудь закончится, тропинка вывела его к озерцу, окруженному великолепным садом — на деревьях висели сочные плоды.

Рыцарю не терпелось утолить жажду. Если вокруг озера такой сад, вода не могла быть ядовитой. Хума, наклонившись, зачерпнул воду ладонью. Он пил, а вода тонкой струйкой текла по подбородку. Тогда рыцарь встал на колени, решил пить прямо из озера…

Из озерной глубины на него смотрели глаза дракона. Хума отпрянул от воды, но тотчас понял: дракон — не в озере, в воде он видел только отражение дракона.

Рыцарь посмотрел вверх, от удивления глаза его расширились.

На берегу озера, на пьедестале, стоял огромный каменный дракон в шесть раз выше Хумы. На противоположной стороне виделся еще один каменный истукан — от него остались лишь пьедестал и часть головы. Этот, ближайший к нему, был, по-видимому, серебряным драконом, а разрушенный — золотым.

Хума долго и жадно пил воду. Напившись, внимательно осмотрелся, заметил в горе лаз, скрытый травой и кустами. Он подошел ближе.

В горе возле входа были вырезаны маленькие фигурки, большинство из них уже были разломаны на куски, но некоторые, защищенные густым навесом из веток, сохранились еще достаточно хорошо. Рыцарь попытался понять, что могли значить эти фигурки, но тщетно.

Раздвинув густые ветви, Хума заглянул внутрь. Он полагал, там кромешная тьма, однако подземелье было освещено. «Словно кто-то зажег свечи», — подумал Хума.

Казалось бы, своды подземелья должна была бы покрывать плесень. На самом же деле здесь оказалось тепло и сухо. Хума словно бы вошел в муниципальную палату в Вингаардской Башне. Стены и потолок подземного коридора были гладкими. Идя по нему, Хума настороженно смотрел вперед, туда, где мерцал слабый свет. Рыцарь вспомнил о мече и вынул его из ножен. Коридор привел его в большой, высокий зал. Как оказалось, свет и на самом деле исходит от свечей. Кто же зажег их? В зале вдоль стен стояли рыцарские доспехи. Было очень похоже — часовые спят, стоя у стен.

Хума прошел в центр зала, на полу было выгравировано изображение самого Паладайна платиновый дракон. Хума подумал: огромная фигура дракона и в самом деле выгравирована из платины. Изображение Паладайна удивляло сложностью и красотой отделки.

У одной стены находился высокий трон, вырезанный из дерева, которого Хуме ни разу в жизни не приходилось видеть. Трон был украшен драгоценными камнями, сверкавшими в свете свечей. Само дерево, из которого был сделан трон, тоже сияло мягким переливающимся светом.

Душу Хумы наполнил почти детский восторг. Доспехи рыцарей… О, здесь были собраны все виды доспехов, которые на протяжении многих веков во многих странах носили рыцари. Он приподнимал забрала шлемов и заглядывал внутрь — там не было ничего, кроме пыли.

Обойдя зал, Хума остановился перед изображением Паладайна и поблагодарил основателя рыцарства за позволение насладиться сокровищами рыцарской истории.

Он стал молиться. Помолился он и о том, чтобы Паладайн поддержал его спутников.

Затем Хума опустился на колени и поклонился трону.

И вдруг в одном из темных коридоров, ведущих в зал, раздался металлический звон. Хума поднялся с колен и осмотрелся вокруг, пытаясь определить, откуда исходит этот звон. Но не сумел понять, ибо, когда рыцарь встал, звон сразу же прекратился.

Хума вспомнил, где он прежде слышал подобные звуки. В кузнице в Вингаардской Башне! Так били молотом по раскаленному железу.

Глава 16

Что же мог означать этот звон?

Хума предполагал, что он встретит немало неожиданного, но чтобы здесь оказалась действующая кузница?! Такого даже невозможно было вообразить! Кто поднимает молот? Разве могут это сделать призраки минувших времен?

Может быть, гномы еще не покинули эти места?

Рыцарь повернулся лицом к трону и увидел: на ступенях трона кто-то стоит. Вначале он подумал, что возвратился тот незнакомец в сером плаще, поскольку вошедший тоже был одет в плащ серовато-коричневого цвета. Однако вошедший был ниже ростом, чем встреченный в горах незнакомец.

— Вы пришли!

Голос был глухой, плащ скрывал почти всю фигуру, но сомнений не было: говорила женщина.

Из приподнявшихся рукавов плаща показались маленькие женские руки; женщина сбросила с головы капюшон; рыцарь увидел длинные, густые, струящиеся волосы, увидел лицо. Хума, вздрогнув, замер в изумлении, так как и лицо и волосы были ему знакомы; он тосковал о них, именно о них.

— Гвинес!

Она улыбнулась:

— Я думала, вы меня уже и забыли…

— Как вы могли так думать?!

Гвинес улыбнулась еще ласковее, затем почти сразу посерьезнела.

— Я знала: тот, кто придет сюда, — это будете вы. Тогда, во время сражения, вы были тяжело ранены. Да, все было гораздо серьезнее, чем вам говорили. Если бы целители не успели вовремя оказать помощь, вы могли бы навсегда потерять разум, ослепнуть и оглохнуть.

— Паладайн! — прошептал Хума. — Гвинес, что это за пещера? Где мы находимся?

— Называйте это Дворцом любви и веры. Он был построен теми, кто поклонялся Паладайну. В свое время он был великолепен. — Гвинес говорила очень взволнованно, и Хума даже подумал, что в прошлые времена она бывала здесь не раз, любила приходить сюда.

— Это как раз то, что когда-то видел Магиус?

— В воображении. Ваш друг — хороший человек, но он одержим навязчивой идеей, которая может как раз и погубить его. Будущее, представшее перед ним во время испытаний, — понимает ли он сам это? — является всего лишь искусной подделкой под реальность. Ведь испытания и предназначены для того, чтобы узнать самые слабые стороны магов, и я боюсь, что Магиус прошел через них не так легко, как считает Конклав.

— Если все это было лишь в воображении Магиуса, тогда эта пещера не должна иметь никакого отношения к тому, что он ожидает найти в горах.

Гвинес посмотрела на рыцаря удивленно:

— Как раз и должна! Люди узнали об этой пещере столетия назад, еще во время первой войны с Владычицей Тьмы. Конклав прекрасно знал, какого мнения о себе был Магиус. И главная ошибка Магиуса в том, что он — подобно эльфам — воображает себя силой, которая призвана спасти мир. Разве можно было придумать для испытания Магиуса что-нибудь лучшее, чем заставить его потерпеть неудачу в том, что он считает своим главным делом?!

Хума, осмысливая услышанное, долго молчал. Наконец он спросил:

— А что вы можете сказать обо мне? Магиус, кажется, думает, во мне есть что-то, что позволит изменить его будущее.

— Да, есть, но это «что-то» предназначено для иной цели. Давно настало время для того, чтобы в одном человеке, мужчине или женщине — не важно, было воплощено все то, что стремился внушить людям Паладайн. Некоторые были близки к идеалу, но все же и они потерпели неудачу.

Видя удивление в глазах рыцаря, она с грустью сказала:

— Да, Хума, вы не первый, кто пришел сюда. Я молюсь Паладайну, чтобы вы оказались именно тем, кого так долго все ждут. Если бы страдал не сам Кринн, я бы первая посоветовала вам уйти отсюда, пока еще не поздно.

242
{"b":"567395","o":1}