Ехали недолго, но медленно и осторожно. Гоблины отличались беспечностью во всем, но среди них мог оказаться и командир, а значит, он мог выставить сторожевые посты. В стратегических планах военного министра Королевы Драконов гоблинам отводилась незначительная роль, они больше занимались мародерством. Хума знал об этом. Он также знал, что большинство гоблинов никак не назовешь первоклассными бойцами. Тем не менее Хума не терял бдительности.

Он не обнаружил часовых и решил слезть с лошади и осмотреть лагерь гоблинов с какого-нибудь возвышения.

Мало сказать, что эти твари были безобразны. У их кожи был какой-то бледно-зеленый, болезненный оттенок, редкие зубы торчали по всей длине рта, а глаза напоминали лягушачьи. Гоблины в этой группе были сильными, коренастыми, очень уродливыми. У многих были секиры, кто-то мастерил лук. Их доспехи, по-видимому, делались из всего, что можно было подобрать на полях сражений.

Вдруг Хума увидел: в лагерь пришел гоблин и направился к командиру, который был вдвое выше и отвратительнее, чем любой из его подчиненных. Пришедший торопливо прошептал что-то на ухо командиру, тот выпрямился и отдал какие-то приказания.

Рыцарь понял: произошло что-то важное. Или пришедший был часовым, или он уходил из лагеря на разведку. Что бы то ни было, гоблины, очевидно, обнаружили группу Ренарда, приближающуюся к лагерю с противоположной стороны, и теперь готовились к бою. За считанные секунды из отдыхающих гоблинов сформировался атакующий отряд, который неожиданно для группы Ренарда мог нанести им сокрушительный удар. Времени, чтобы послать кого-либо предупредить Ренарда, не было.

— Решение принято! — прошептал Хума, вскочив на коня…

С мечом в руке, он возвратился к своим рыцарям.

— Мы сейчас же начинаем атаку!

— Сейчас? — переспросил один из них. Трое переглянулись друг с другом и посмотрели на Хуму. У того не было времени на уговоры. С мечом и щитом наготове, он пришпорил коня и ринулся в атаку. Размахивая мечом, выкрикнул:

— Паладайн!

Хума сам не ожидал от себя такой безрассудной смелости, но еще более неожиданным его дерзкое нападение оказалось для гоблинов. Гадкие твари все как один повернулись навстречу скачущему рыцарю. Всадник ворвался в центр лагеря. Он уже настиг первого гоблина — тот поднял свой ржавый палаш для защиты. И палаш, и его владелец были рассечены одним ударом меча. Кровь густым потоком хлынула на траву. Единственным желанием Хумы было уничтожить как можно больше гоблинов, чтобы у Ренарда и его людей появился шанс на спасение. Вот и еще один гоблин был сражен, остальные подняли копья и нацелили луки на рыцаря. Хума верил, что противнику не удастся взять его в плен. Он услышал крики позади себя — это его тройка вступила в схватку. Его пыл возрос, шансы выжить увеличились. Еще несколько гоблинов были убиты.

Выполняя приказ своего командира, гоблины пытались спешно перегруппироваться. Ренард и его группа с криками ворвались в лагерь с тыла. Гоблины, пытавшиеся спастись бегством, падали под копыта лошадей. Ренард хладнокровно расправился с двумя гоблинами, попытавшимися оказать сопротивление, и теперь торопил свою лошадь Дальше, в глубь лагеря. Движения Ренарда были резки, бои разгорячил его. Кровь стекала с его меча.

Одного из рыцарей гоблины стащили с лошади, и, прежде чем Хума подоспел на помощь, тяжелая секира врезалась в тело несчастного. В следующее мгновение Хума налетел на гоблина, стоящего над своей жертвой. Уродливая тварь успела только поднять голову, передние копыта лошади тотчас раскололи ее — точно пустой орех.

Осознав смертельную для них опасность, гоблины сражались с остервенением. Лишь трое всадников преграждали им путь из окружения. Хума уже еле сдерживал отчаянный напор гоблинов. Над его головой пролетела стрела… вторая…

Вдруг воздух задрожал от воя.

Кто-то прыгнул на коня Хумы. Рыцарь увидел зверя, формой тела напоминающего волка, но только формой — бледное тело зверя было голым, как будто с него содрали шкуру. Желтые клыки, с которых стекала слюна, были длиной с палец Хумы, и были они остры, как иглы. Конь Хумы заржал и помчался с поля боя, не подчиняясь наезднику, сидящему на нем. Зверь взвыл снова где-то позади. Хуме оставалось только, сжав поводья, цепко держаться в седле. По мере того как обезумевший конь все дальше уносил всадника в обугленный лес, звуки боя затихали.

Что могло так напугать испытанного боевого коня? Несомненно, какой-то неведомый зверь.

Когда конь выбрался из леса и земля неожиданно — как показалось рыцарю — разверзлась перед ним, сознание Хумы померкло.

Было темно, когда Хума пришел в сознание. Лунитари была на ущербе, она слабо блестела, придавая всему вокруг темно-красный оттенок. «Как кровь», — подумал Хума и тут же спросил себя: если Лунитари на ущербе, то какая из остальных лун сейчас растет? Солинари не было видно. Если же сейчас на небе нарождается Нуитари, то об этом он не узнает. Никто не видел темную луну — никто, кроме магов Черной мантии, поклонявшихся темной силе. Темная луна невидима для простых людей и, может быть, даже для магов Белой и Красной мантии.

Сознание Хумы все более прояснялось, и он стал осмысливать, что с ним случилось. Под ним лежала лошадь, ее шея была сломана при падении. Прочный панцирь доспехов и тело лошади спасли рыцаря от гибели.

Он попытался встать, но вновь потерял сознание. Доспехи, видимо, не помогли избежать сотрясения мозга. Какое-то время он ждал, пока голова снова не станет ясной, потом осмотрелся вокруг. По-видимому, здесь раньше, когда дожди шли более часто, была река. Глубина оврага раза в четыре превышала рост Хумы. Этого было достаточно, чтобы конь, даже такой сильный, как его, разбился.

Противоположный берег бывшей реки был весьма далеко. Судя по чахлой растительности, река высохла давным-давно, возможно в начале войны, когда Королева Драконов одержала быструю и решительную победу над борцами за дело Паладайна.

Хума сделал новую попытку встать. Он заметил, что боль, если он не поднимал резко голову или не опускал ее слишком быстро, стала вполне переносимой. Избегая резких движений, он поднялся на ноги.

— О боги! — вырвался у него возглас, когда он подумал, что попал на вражескую территорию.

Должно быть, все решили, что он мертв, а возможно, сочли трусом, убежавшим с поля боя…

Сгущался туман, он словно прикасался к телу рыцаря холодными и легкими, как перышки, пальцами. Хума мог переждать ночь и отправится в путь на рассвете, но тогда он запросто мог бы попасть в руки гоблинов. Или он мог пойти сейчас ночью, надеясь, что все, кого он повстречает в густом тумане, будут такими же слепыми, как и он сам. Как бы там ни было, надо выбираться из оврага…

Боль в голове понемногу утихала, Хума стал разыскивать меч. Тот лежал на земле рядом, неповрежденный.

Теперь — найти походную сумку. Часть ее оказалась под лошадью, и, хотя Хума был сильным, сейчас он не смог приподнять или перекатить лошадь. Ему пришлось довольствоваться только частью из малых запасов пищи, спиртовкой и кремнем, извлеченными из сумки, придавленной лошадью.

Хуме не хотелось пускаться в путь ночью, но идти днем, на виду у противника? Об этом нечего и думать. Он собрал вещи и с мечом в руке стал подниматься на берег высохшей реки. Рыцарь надеялся, что туман наверху не такой плотный и, кроме того, оказавшись наверху, он сможет вовремя заметить врагов.

Туман не рассеивался. Хума видел над головой наиболее яркие звезды, но, когда смотрел вдаль, в слабом свете красной луны, пробивающемся сквозь пелену, тумана, не мог различить ничего дальше десяти футов. Он держал меч наготове в левой руке. Щита у него не было, — должно быть, потерялся, когда лошадь падала. Хума все время вспоминал о демоническом существе, мельком увиденном им. Если оно где-то поблизости… Рыцарь еще сильнее сжал эфес своего меча.

Хума шел уже около часа, когда услышал резкие хохочущие голоса. Гоблины! Он спрятался за ствол гнилого дерева. От них его отделяло не более десяти ярдов. Только туман спас его. Хума увидел: три, а может быть, четыре гоблина издевались над кем-то. Возможно, над своим пленником. Сначала Хума подумал: надо убираться восвояси, — но тотчас им завладела другая мысль: надо спасти пленника. Осторожно он подполз ближе и прислушался.