Тут Астинус глубоко задумался о чем-то и некоторое время молчал. Потом глубоко вздохнул — и продолжал, словно бы отметя в сторону тяжелые мысли:

— Половина Палантаса собралась вокруг Башни, желая поглазеть, как глава Ордена Магов — предводитель Белых Одежд — запрет серебряным ключом золотые, несравненной ковки ворота. С особенным нетерпением следил за великим магом тогдашний палантасский Государь: все знали, что он собирался сам занять Башню, следуя примеру своего наставника — истарского Короля-Жреца. Жадно смотрел он на прекрасную Башню, ибо легенды о ее чудесах, добрых и злых, ходили по всему миру…

— Много в Палантасе замечательных, бесподобных дворцов, — пробормотал Государь Амозус, — но летописи гласят, что с Башней Высшего Волшебства не мог равняться ни один. Зато теперь…

— Что же произошло? — спросила Лорана. За окнами мало-помалу сгущалась ночная темнота, и у нее бегали по спине мурашки. Хотя бы кто-нибудь додумался позвать слуг и приказать внести свечи…

— Белый Маг уже хотел передать Государю серебряный ключ, — глубоким, печальным голосом продолжал Астинус. — И тут в одном из верхних окон появился колдун из числа Черных Одежд. «Эти врата пребудут закрытыми, а залы Башни — пустыми, пока Властелин прошлого и будущего не возвратится во всей силе!» — прозвучало над объятой ужасом толпой. И с этими словами злой волшебник бросился вниз — прямо на острые зубья ворот. И, когда золотые и серебряные острия уже пронзали черную ткань его одеяний, он проклял Башню страшным проклятием. Когда же его кровь достигла земли, прекрасные решетки ворот начали корчиться, извиваться и наконец почернели. Великолепная Башня, белая с алым, сделалась льдисто-серой, а черные минареты обрушились. И Государь, и толпа народу — все бежали прочь в величайшем смятении и испуге. И до сего дня ни единая живая душа не решается приблизиться к Палантасской Башне. Даже кендеры, — тут Астинус чуть улыбнулся, — которые, как известно, не боятся никого и ничего в этом мире. Мощь проклятия удерживает на подобающем расстоянии всякого смертного и будет удерживать впредь…

— …Пока Властелин прошлого и будущего не возвратится во всей силе, — пробормотала Лорана.

— Да он просто сошел с ума, тот древний маг! — фыркнул Государь Амозус. — Может ли кто-нибудь повелевать прошлым и будущим? Разве только ты, Астинус!

— Я — не Властелин! — голос Астинуса прозвучал так гулко и грозно, что взгляды всех находившихся в комнате невольно обратились к нему. — Я всего лишь храню память о прошлом и записываю события настоящего по мере того, как они уходят в историю. Я не посягаю на власть!

— Ну, значит, тот колдун был безумен вдвойне, — пожал плечами Амозус. — Подумать только, вот уже который век эта Башня торчит посреди города, как бельмо на глазу. Никто не может ни жить вблизи, ни приблизиться и разрушить ее…

— А мне кажется, было бы величайшим стыдом разрушить ее, — глядя в окно, тихо сказала Лорана. — Она по праву принадлежит Палантасу. Без нее он был бы не полон…

— Именно так, принцесса, — сказал Астинус, как-то странно глядя на девушку…

Ночь между тем вступала в свои права. Вскоре Башню окутал непроницаемый мрак, зато остальной город украсился множеством огоньков. Палантас пытается затмить звездное небо, подумала Лорана. Но черное пятно в самом его сердце пребудет, пока…

— Грустная история и трагическая, — проговорила она, чтобы хоть что-то сказать: уж больно странно глядел на нее Астинус. — Значит, тот темный предмет, который я видела… Нечто, трепетавшее на прутьях ограды, это…

И она в ужасе замолчала.

— Я же говорю — сумасшедший, — хмуро повторил Государь. — Да, по всей видимости, это остатки его бренного тела. Впрочем, никому еще не удалось приблизиться и убедиться воочию…

Лорана содрогнулась. Внезапно заломило виски, и она поняла, что история Башни будет еще долго преследовать ее по ночам. Уж лучше бы ей и не слышать ее. Прямо связана с ее судьбой! Только этого ей еще не хватало. Рассердившись, Лорана попыталась выкинуть навязчивую мысль из головы. У нее попросту не было времени для всяких там древних пророчеств. Судьба же… мало ей было всяких ужасов и несчастий, чтобы теперь еще и…

Словно подслушав ее мысли, Астинус поднялся на ноги и велел зажечь свечи.

— …Ибо, — холодно и спокойно проговорил он, глядя Лоране в глаза, — прошлое принадлежит прошлому, будущее же зависит от твоих собственных действий. До утра мы должны многое сделать…

— …Для начала позвольте мне зачитать послание государя Гунтара, доставленное всего несколько часов назад. — Правитель Палантаса извлек из складок своего просторного, тончайшей шерсти одеяния свиток и бережно разгладил его на столе. И дальнозорко откинул голову, стараясь разобрать написанное.

Лорана нетерпеливо прикусила губу: она не сомневалась, что письмо это было прислано в ответ на ее собственное — вернее, подсказанное ею Государю Амозусу двумя днями ранее.

— Оно чуточку помялось, — извиняющимся тоном проговорил Амозус. — Грифонов, которыми столь великодушно снабдили нас эльфийские владыки… — тут он вежливо поклонился Лоране, и она поклонилась в ответ, еле удерживаясь, чтобы не выхватить грамоту у него из руки. — …так вот, грифонов никак не удается обучить переносить письма, не сминая пергамента. Ага, вот теперь разбираю… «От государя Гунтара — Амозусу, Государю Палантасскому, приветствие…» Милейший человек этот государь Гунтар, — Амозус оторвался от чтения и поднял глаза. — Он был у нас о прошлом годе, на празднике Весеннего Рассвета. Между прочим, этот праздник состоится через три недели, — повернулся он к Лоране. — Не почтишь ли ты его своим присутствием, дорогая принцесса?

— С удовольствием, господин мой, — отвечала Лорана. — Если только через три недели хоть кто-нибудь из нас, сидящих здесь, будет еще жив.

И она крепко сцепила под столом руки, стараясь сохранить видимость спокойствия. Государь Амозус озадаченно моргнул, но потом снисходительно улыбнулся:

— Ах да. Драконидские армии… Что ж, продолжим. «С глубокой скорбью принял я известие о гибели столь многих из числа нашего Рыцарства. Утешимся же мыслию, что они умерли победителями, геройски изгоняя великое Зло, омрачающее наш край. Особую сердечную боль причиняет мне гибель троих прославленных вождей — Дерека Хранителя Венца, Рыцаря Розы, Альфреда Мар-Кеннина, Рыцаря Меча, и Стурма Светлого Меча, Рыцаря Короны…» — Дочитав до этого места, Государь вновь повернулся к Лоране: — Светлый Меч… насколько мне известно, он был твоим ближайшим другом, не так ли, милая принцесса?

— Да, господин мой, — пробормотала Лорана и по детской привычке наклонила голову, чтобы волосы скрыли ее лицо и никто не увидел, какая мука стояла у нее в глазах. Ведь ей совсем недавно довелось навеки проститься со Стурмом в Чертоге Паладайна, под развалинами Башни Верховного Жреца, и рана в сердце все еще кровоточила.

— Читай дальше, Амозус, — прозвучал бесстрастный голос историка. — Я не могу отрываться от своих занятий надолго.

— Конечно, Астинус. Извини, пожалуйста. — Государь вновь покраснел от смущения и принялся торопливо читать: — «Кроме того, случившаяся трагедия поставила Рыцарство в необычное положение. Во-первых, наиболее многочисленным остался орден младшего посвящения — Орден Короны. Эти люди с честью выдержали испытания и по праву носят рыцарские щиты, но все они молоды и недостаточно опытны. Для большинства из них это была самая первая битва. И, как назло, именно сейчас они остались без достойных командиров — ибо, согласно Мере, в командовании должны быть представлены все три рыцарских ордена…»

Слуха Лораны достиг негромкий скрежет кольчуг и осторожный перестук по полу вдетых в ножны мечей — это Рыцари, присутствовавшие в комнате, беспокойно ерзали в креслах. Все они исполняли свои командирские обязанности лишь временно, пока вопрос не будет окончательно решен высшим начальством. И вот миг настал. Лорана вздохнула и молитвенно закрыла глаза. «Ну пожалуйста, государь Гунтар, — мысленно упрашивала она. — Пусть твое решение окажется мудрым. Сколь многие уже умерли, погубленные политическими интригами властолюбивых людей. Надо же когда-то положить этому конец!..»