Солдафон что-то сердито проворчал, кендер не сводил с него глаз.

— Во всяком случае, он что-то говорил еще о войсках, и его называли, то ли Повелитель, то ли как-то вроде этого…"

Солдафон зашипел. Он, как и любой в зале, хорошо знал, как выглядит капитан Потрошитель, начальник гарнизона Старой Горы. Но если приказом Потрошителя он мог и пренебречь при случае, то на зов Повелителя, следовало являться немедленно. Между тем в эти дни, никто толком даже и не знал, где находится Верминаард, знали только, что он все еще после побега восьмисот рабов был в ярости. Драконид снова заворчал, потом повернулся и вышел из таверны, по дороге он раздраженно пнул стол и опрокинул кружки и бокалы те дождем посыпались на пол. Дверь хлопнула с такой силой, что задрожали стены.

Некоторое время в таверне было совершенно тихо; затем послышались сначала отдельные Голоса, а вскоре снова поднялся сплошной гомон.

Девушка нервно протирала тряпкой стойку бара. Станах принес ей пустой бокал и две кружки.

— Остальное не уцелело.

— О да, конечно, — ответила девушка. Ее лицо все еще было бледным.

— Кажется, мне сегодня невероятно везет…

— Не надо нервничать, все будет хорошо.

В ответ она молча улыбнулась краешком рта. Станах вернулся к своему столику, за столиком уже сидел кендер. "Что-то мне не очень хочется сидеть за одним столом с гонцом капитана этой вонючей армии", — подходя, думал Станах. Он оглядывался, выискивая другое Место, а кендер внимательно смотрел на него. Глаза кендера, зеленые, как весенние листья, сверкали на удивление весело.

— Иди сюда, ко мне. Ты как раз тот, кого мне сегодня хотелось увидеть.

Станах пристально посмотрел на кендера, немного подумал и затем уселся на свой прежний стул. Ему стало даже любопытно.

— Меня увидеть, кендер? А, я думал, ты должен был увидеть Солдафона. Кендер пожал плечами.

— Ты сказал: Солдафон? Его так зовут? Когда я вошел сюда и увидел его, я подумал: для всех будет лучше, если он уйдет. Ну куда-нибудь, лишь бы отсюда. — Он усмехнулся. — Кое-кто утверждает, что я уже стар, но я еще умею думать как молодой.

Станах засмеялся:

— Ты умеешь думать лучше иного молодого. Но подумал ли ты о том, что может случиться в дальнейшем?

Кендер откинул голову назад:

— А что ты имеешь в виду?

— А как ты думаешь, когда Солдафон придет к этому Потрошителю и тут выяснится, что капитан никого за ним не посылал?

— О! — Вокруг зеленых глаз кендера собрались морщинки, брови нахмурились. Но улыбка осталась столь же радостной. — Я надеюсь, ему понадобится по крайней мере несколько часов, чтобы отыскать свое начальство и осознать, что к чему.

— Ну конечно, ты надеешься. И всетаки, может, тебе следует немного поторопиться — так, на всякий случай… Ну а почему ты хотел видеть меня?

— Да так. Просто ты гном, а мой; отец говорил, что, если хочешь выпить чего-нибудь, гномского, проверь это сперва на гноме, и он скажет тебе, стоит ли это пить вообще. Здесь есть, какая-нибудь приличная выпивка?

Станах с сомнением оглядел маленького кендера. Добрая кружка крепкой гномской водки валит с ног даже громадного, здоровенного человека, а этот кендер такой худой и хрупкий да ему и одного глотка будет слишком много…

В раздумье Станах пожал плечами.

— Что же тебе сказать? Но Впрочем, в этой таверне, кроме эля да слабенького эльфийского вина, и нет ничего. Ничего поистине гномского здесь нет ни капли, — только вино и эль. Кстати, Как тебя зовут, кендер?

— Лавим Попрыгунчик. — Кендер протянул руку.

Станах, вспомнив об отцовском кольце у себя на пальце, не говоря уж о медных украшениях на своей куртке, сделал вид, что не заметил протянутой руки своего собеседника, однако постарался улыбнуться как можно более открыто.

— А я Станах Молотобоец, из Торбардина. И я готов выпить с тобой, чего ты пожелаешь, кроме, конечно, гномских напитков, которых здесь нет.

Этого было достаточно. Лавим предложил пройти к бару и выпить там, но Станах отрицательно замотал головой. Он уже понял, что кендер, несомненно, достиг замечательных успехов в таком популярном у его народа искусстве, как воровство, и мог бы, если бы захотел, украсть даже зубы из пасти дракона. Да стоит ему хоть раз пройтись по залу, и хозяева кошельков, кинжалов, ножей, браслетов — в общем, один Реоркс знает, чего еще! — глазом не успеют моргнуть, как лишатся всех этих вещей, а это, конечно, вызовет у них неудержимое желание подвесить воришку за его длинную белую косу на ближайшей балке.

И Станах один пошел за выпивкой. Когда он подошел к бару, эльф наклонился к нему и спросил, о чем они сейчас говорили с кендером. Станах коротко рассказал. К сожалению, он не мог сейчас поговорить с эльфом по душам, но он уже знал, что тот имеет какое-то отношение к Мечу Бури, и надеялся, что у него еще будет время задать эльфу некоторые вопросы.

Теперь Станах был благодарен случаю, который привел Солдафона в таверну Тенни.

Лавим Попрыгунчик посмотрел на свою полупустую кружку с элем — это была уже четвертая — и ловко снял кошелек с пояса проходившего мимо горожанина. Он был просто убежден, что кошелек сам пригнул к нему в руки, и очень удивился, когда Станах поднес свой кулак к его носу.

— А ну верни его, — жестко сказал гном. Лавим поднял брови:

— Вернуть? Что? Ах это!

— Вот именно это.

Лавим повертел кошелек в руках и. посмотрел на него так, как если бы не совсем понимал, каким образом эта вещь у него оказалась. "Не возражай приятелю, если не хочешь его потерять", — процитировал он про себя своего родителя. Кошелек был набит монетами, которые, когда кендер перебрасывал кошелечек с руки на руку, так приятно звякали. Станах взял кошелек, подошел к горожанину-ротозею, хлопнул по плечу и протянул его потерю. Человек хотел было сказать что-то злое, но, посмотрев в глаза гнома, передумал и учтиво поблагодарил. Станах коротко кивнул и вернулся к своему столику.

Лавим посмотрел на него и осознал, что гнома эль вовсе не интересует. "Он просто глаз не спускает с эльфа, который почему-то почти не отходит от стойки".

Даже самый нелюбопытный кендер чувствует запах секрета за милю, а то и больше. Лавим Попрыгунчик наблюдал за Станахом так же внимательно, как сам Станах — за эльфом.

Станах охотно приносил любое питье, которое заказывал кендер, но болтовню его слушал рассеянно и так же рассеянно отвечал на вопросы. В конце концов и Лавим замолчал, глядя на мерцающий дымчатый аметист в кольце на пальце гнома и на сверкающую серебряную серьгу в его левом ухе.

Ничто в Станахе не казалось кендеру очень уж необычным. Лавим думал, что кольцо, скорее всего, сделал для себя кто-то, случайно разбогатевший, а серебряная серьга почему-то наводила на мысль о разбойниках с большой дороги. Бородатый гном старался выглядеть сердитым и строгим, однако время от времени он забывал о своей маске, и тогда молодое озорство светилось в его глазах, черных как уголь и почему-то с голубыми бликами.

"Этот Станах, — думал Лавим, — сейчас молчалив и скрытен, словно запертый дом с закрытыми окнами".

А скрытые вещи, запертые вещи интересовали Лавима больше всего на свете!

Кендер наклонился вперед, поставил локти на стол и принялся разгадывать про себя секрет Станаха. Он начал с меча, висевшего у гнома на поясе. Вложен в старые, хорошо смазанные ножны. Рукоять простая, без украшений. Отметив про себя еще некоторые особенности меча, кендер заговорил со Станахом:

— Я вижу, с топором ты не ходишь.

Станах кивнул.

— Я сказал это только потому, что раньше никогда не встречал гнома без топора.

— Да, верно, большинство наших предпочитают топор.

— Но у тебя меч. Это ведь старый меч, верно?

— Да, это старый меч.

— Но для чего тебе старый меч? Прости за любопытство. Может, он принадлежал твоему отцу? Станах, прищурившись, посмотрел на Лавима.

— Нет, это мой собственный меч. — Затем, как бы извиняясь за краткость ответа, добавил: — Я сам его выковал.