Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

АЛДА ДО ЭСПИРИТО САНТО[314]

«Где люди, истребленные вихрем безумия…»

Перевод М. Самаева

[315]

Где люди, истребленные вихрем безумия,
обрывают за жизнью жизнь
в забавах адского ремесла,
красна от крови земля, липка,
и море слизывает тела.
В зарослях слышатся вопли, стоны
и росчерки очередей автоматных.
О, мой зеленый, о, мой зеленый
остров в кровавых пятнах,
берег Фернана Диаса[316]. Среди прибрежных камней
кровавых сгустков черные слизни
и крики, тонущие в тишине
оборванных жизней.
Крики, они до сих пор в ушах.
Выплачь, мой стих, что видел, и выстони.
Помнишь, как точно, как не спеша
Зе Мулат[317] работал на пристани.
Как аккуратно метил палач,
как четко бил наповал.
Каждый выстрел его
чью-нибудь жизнь обрывал.
Кто говорит, что море синее —
красной пустынею
казалось оно.
Должна же за все это быть расплата!
Зе Мулат,
тебе не уйти от нее все равно.
Пускай тебя не особенно радует,
что наши тела приняла земля, —
к тебе прикованы наши взгляды.
Мы люди Пятого февраля,
мы взятые смертью,
вымаливавшие пощаду,
взывавшие к милосердью.
Теперь ничего нам не надо —
не дышим мы, не едим, не пьем,
в одну могилу мы свалены вместе —
но мы живем,
но мы живем
для мести.
Тлеют в земле
наши тела,
наши дома
сожжены дотла.
И среди пепла,
среди смертей
бродят голодные стайки
детей,
наших детей,
наших сирот,
и здесь, под землей,
нам слышен их плач.
Что сделал тебе мой народ,
ответь, Зе Мулат,
палач.
Что сделали вы
с народом моим,
ответьте мне, палачи.
Нет, мы не убиты,
мы не молчим.
Пожары пылают в ночи.
Пылают пожары,
пылает земля,
у вас под ногами горит она
и всходов возмездия ждет,
вся нашею кровью пропитана.
Кровь наша — пламя, что в жилах
всего человечества мечется
мечтой о свободном мире —
родине человечества.

«Сижу на пристани…»

Перевод М. Самаева

Сижу на пристани,
звучащей
широким симфоническим аккордом:
лебедки, крики грузчиков, сигналы, —
и все это в мелодии дождя.
От пристани до горизонта,
в набухшей духоте
тропического предвечерья,
азартный африканский дождь.
Дождинки пляшут, плющатся о тент
и легионом крошечных головок
ложатся
вкруг меня. И я — я наблюдаю
их поучительный полет.
Следы их на песке
рисуются, как тропки судеб.
Печатная история народов
на полотне бескрайней жизни…
Хор тихих голосов
сливается в ликующую песню,
мелодия которой всем понятна:
она о мире, о надежде,
о братстве.
То песня человечества дождинок,
бессмертная и радостная песня,
которую и нам бы перенять.

Рядом в каноэ

Перевод М. Самаева

Просты слова наших дней
и ясны, как воды ручья,
который сбегает по ржавому склону,
просветленный,
в бодрой прохладе утра.
Вот мы и рядом, мой брат.
Плантация выжала все твои силы,
твоя кровь засыхала на палубах,
и тебя самого по кускам хоронила
сухая земля.
Дай руку, сестра. Весь день ты
отстирываешь чужое белье,
чтоб накормить малышей. А порою
несешь на продажу фруктовые косточки,
чтоб схоронить умерших.
А порой продаешь и себя самое,
надеясь пожить хоть немного
в достатке, в покое.
А жизнь обрастает лишь новыми бедами.
Для вас, мои спутники, голос надежды моей.
Я с вами, когда вы на празднике пляшете,
невзгодами жизни не сломаны,
с вами на сборе какао и даже
в гуще базарного гомона,
когда я
наблюдаю
за гибелью ваших грошей.
С вами я запускаю змея,
среди белого зноя
по песку волоку каноэ
и в тесной хижине
из общей миски
скорбный ваш ужин ем.
Но по бескрайним пескам побережья
Сан-Жоао
все вы, братья, встречавшие те же
порывы торнадо
и прокопченные жизпью, как я,
все вы, плоть от единой плоти,
каждый своею дорогой пойдете,
забыв, что плыли в одном каноэ.
Быстро на землю спускается
вечер,
и вдалеке на мысу Сан-Марсал,
вдруг замерцали, как свечи,
тысячи огоньков.
Дым воскурений, кормящий плодородие ночи
тайнами судеб, и гонга таинственный звук.
С вами я, братья из Санто,
приобщенные к бешеным ритмам
погребальных батуке,
исторгающие из себя
беспутные крики
и телодвиженья.
С вами я, в вашем каноэ и в ваших
голосах, исходящих мольбами, проклятьями, болью…
Брат мой, я здесь, я с тобою,
в лад с твоим мое сердце бьется,
когда наш народ предается
играм своих детей.
Брат мой, я здесь, я с тобою,
рядом, в одном каноэ.
Но знаешь, о чем я мечтала?
Сомкнуть воедино наши бессчетные руки,
руки лебедок, причалов,
скал, берегов — наши руки —
в огромное братство, простертое
от полюса к полюсу,
чтобы все мы, одним человечеством, плыли
вместе, в одном каноэ.
Вот послушай…
Небо вечера над головою
и зеленые волны прибоя
приближают к Чудесному Берегу
нас, плывущих
в одном каноэ.
вернуться

314

Алда до Эспирито Санто родилась в 1926 году на острове Сан-Томе. Арестована за участие в национально-освободительном движении. Пишет на португальском и креольском языках. Стихотворение «Где люди, истребленные вихрем безумия…» взято из сборника «Здесь и трава родится красной», «Триндаде» — из журнала «Иностранная литература», 1969, № 7; «Сижу на пристани…» и «Рядом в каноэ» переведены впервые — из журнала «Présence Africaine», 1966, № 57.

вернуться

315

Пятого февраля 1953 года на острове Сан-Томе была расстреляна мирная демонстрация местных жителей, протестовавших против жестоких порядков колониальной администрации.

вернуться

316

Фернан Диас — тогдашний губернатор острова Сан-Томе.

вернуться

317

Зе Мулат — португальский наемник, руководивший расстрелом безоружных африканцев.

95
{"b":"175984","o":1}