Корифей О Зулус, ты вырастил сильными нас, ты — источник, который снабдил нас живою водой, Ты С Рожденья Отмеченный Мощью, возложивший на черные плечи свои судьбу чернокожих народов. Хор Байете Баба! Байете о Зулу! Корифей Ты — воитель. Ниспадают завесы, и отважные воины смотрят, как ты умираешь, И от этого горького хмеля трепещут тела. Хор Байете Баба! Байете о Зулу! Корифей Ты — гибкий танцор, порождающий звуки тамтама соразмерным движением тела и рук. Хор Байете Баба! Байете о Зулу! Корифей Я пою твою мощь, детородную щедрую силу. О, возлюбленный Ночи, чьи длинные волосы словно падучие звезды, творец животворного слова, Песнопевец страны лучезарного детства. Хор Пусть Правитель умрет и останется только Певец! Чака Пусть ритмы тамтама наполнят этот час невыразимого счастья, воспой эту Ночь и Ноливу. Ты же, Хор, стань ночным караулом, стань бессонною стражей нашей любви. Корифей И вот мы стоим у врат этой Ночи, вдыхая старинные сказки, вкушая плоды и орехи. Нет, мы не сомкнем наших глаз, мы бодрствуем в ожидании Добрых Вестей. Хор Нолива умрет, покинет смертный свой облик. И заря принесет нам Добрые Вести. Чака О Ночь! О Нолива! Великая слабость умирает в твоих благовонных руках, облегчающих горе. И палящим дыханием пальмы наполнена грудь, В этот миг аромат укрепляет усталые мышцы, Фимиамы у брачного ложа одаряют всевиденьем сердце. О моя золотистая Ночь! Ты, сияющая на окрестных холмах! Словно влажные ветры веют над рубиновым ложем, над тобой, моя Черная, — в каплях алмазного пота, С черной лоснящейся кожей, с телом, прозрачным, как в первое утро творенья. И когда мы встаем, обнаженные, друг перед другом и стоим, потрясенные и ослепленные перед взором любви, — Умирает сжимавшая горло тоска. О душа, обнаженная до корней, до первородного камня! Да, тоска умирает в твоих благоуханных руках. Хор Байете Баба! Байете о Зулу! Чака Звучи, отдаленный тамтам! Вбирай в себя голос ночи и дальних селений, Звучи над холмами и рощами, над болотистой поймой реки. Я лишь Тот, Кто Способствует Звуку, резная ударная палочка, Ладья, рассекающая волны, рука, засевающая небо, стопа, попирающая чрево земли, Колотушка, обрученная со звонким деревом. Я лишь ударная палочка, бьющая по тамтаму. Кто говорит, что мелодия однообразна? Однообразна радость, однообразно прекрасное И предвечное небо без тучек, и безмолвные синие чащи, и голос, одинокий и строгий. Продлись, великая звучная битва, это стройное состязанье, где пот подобен жемчужным каплям росы! О нет, я погибну от ожиданья… Меня задушит восторгом золотистая ночь, — о Черная Ночь, о Нолива! И звуки тамтамов, в которых родится солнце нового мира. (Медленно опускается на землю: он мертв.) Корифей Светлый рассвет, новые зори, да спадет пелена с глаз моего народа. Хор Байете Баба! Байете о Байете! Корифей Росы, прохладные росы пробуждают подземные корни народа. Хор Байете Баба! Байете о Байете! Корифей И там — высокое солнце в зените светит всем народам земли. Хор Байете Баба! Байете о Байете! (Повторяет припев, медленно удаляясь за занавес.) Стихи из книги «Ноктюрны» (1961 г.) «Рука рассвета…» Перевод М. Ваксмахера (Для флейт) Рука рассвета ласково тронула веки мои ночные, И улыбка твоя взошла над туманами, что монотонно плывут над Конго моим, И я откликнулся сердцем на девичью песню с зарею проснувшихся птиц, Кровью своей откликнулся, которая некогда отмечала горячими ритмами белую песню соков в ветвях моих рук. Видишь бруссы цветок, и звезду у меня в волосах, и ленту на лбу пастуха?.. Я флейту пастушью возьму, что ритмом своим охраняет спокойствие стад, И весь день, до заката, в тени твоих длинных ресниц, возле источника, Верный тебе, я буду пасти твое светлорунное стадо. Потому что сегодня утром рука рассвета ласково тронула веки мои ночные, Потому что весь день, до заката, откликается сердце мое на девичью песню птиц. «Ты долго сжимала…» Перевод Е. Гальпериной (Для калама[359]) вернуться Калам — вид четырехструнной гитары, под аккомпанемент которой обычно исполняют хвалебные и лирические песни (прим. Сенгора). |
