МАРИО ФОНСЕКА[131] Когда жизнь возродится… Перевод Ю. Левитанского Здесь, на краю земли погребенный, к этому морю приговоренный, я созерцаю свою решетку, я наблюдаю пейзаж обычный: катятся вдаль голубые волны — кладбище наших иллюзий вечных и недоступная нам дорога в мир, которого мы не видим, за горизонтом, за дальней тучей, воображенье, мираж летучий, сдавленный между двух стен отвесных, сжавшийся между землей и морем… (А душа покориться не хочет.) Там, за решеткой, — земля, сухая земля, голодная, безводная земля, бесплодная, любимая, обреченная, земля, где гитара тенькает на каждом углу, и пьяница на мостовой валяется, и безмолвствует побежденный (побежденным уже рожденный), и песет свое тело мертвое проститутка по тихой улице, и живой паренек, мятущийся и молчащий, боясь молчания и боящийся поражения, предвещаемого отчаяньем, что лежит на лице отца его, возвращающегося под вечер с мотыгою на плече… Только песни одни печальные заглушают боль и отчаянье… О, земля, земля моя высохшая, тщетно ждущая руку помощи, тщетно ждущая крика ярости из груди, преисполненной доблести, человека, который борется с несчастливой своей судьбой… О, земля, земля без пророков, без повстанцев, без террористов, и без падших, и без великих, и без классовых битв жестоких, лишь земля, та земля, в чьих недрах миллион родников таится, родников доброты и жизни, ждущей доблестного человека, чтоб иные открыть дороги — не единственно только к морю, не единственно только к бегству, — а иные совсем дороги, отовсюду к земле идущие, неизменно к земле ведущие, к ней, нетронутой, полной жизни, неизменно зовущей к жизни их, уставших, их, оживающих, их, воскресших и жить желающих… Море с одной стороны — но уже не тюрьма, земля с другой стороны — земля великих и падших, земля террористов, повстанцев, пророков, зла и добра, очерченных четко и ясно, земля живописцев, ученых, поэтов, которым отныне не надо вымаливать дождь для земли своей милой, поэтов, воспевших с огромною силой судьбу человека, воспрявшего к жизни, судьбу человека на этой земле, пребывавшей в молчанье от века… Пророков, повстанцев, великих и падших, ученых, поэтов… Когда жизнь возродится… АРНАЛДО ФРАНСА[132] Антистихи о спящей красавице Перевод П. Грушко [133] Пока ты еще не явилась моим глазам, я знаю — ты не в зачарованном замке, вокруг которого вьются драконы. Чтобы соединиться с тобой, мне не нужна волшебная палочка, не нужно плутать по лесу, опасаться хитрых засад. Ты есть в любом уголке мира, как я — в любом другом уголке. И жизнь твоя — как жизнь любого из нас. Ты ходишь по нашим улицам, под нашим солнцем, разделяя наши печали, мечты, мятежи. И мы обязательно встретимся. Я перережу последний узел веревки, которой я связан, собью ноги о камни дорог и, встретив тебя, во весь голос закричу о победе! Ты обовьешь меня своими руками, голоса наши сольются, твой рот расплывется в улыбке, и навсегда проснутся глаза — и ты без боязни отдашь мне свою чистоту. Мир Перевод П. Грушко Твой ясный голос вплыл в морские дали, улегся шторм, прояснело вокруг, глаза людей по небесам блуждали, и падало оружие из рук. Над пашнями, над зеленью земною, над реками, стекающими с круч, еще луна смертельной желтизною сочилась — череп среди серых туч. Но свет уже царил непобедимо и падали, в огне и струях дыма, стальные птицы смерти в бездну вод. И вскоре на ожившем небосклоне твои возникли добрые ладони, образовав надежды нашей свод. КАМЕРУН ФРАНСИС БЕБЕЙ[134] Маска Ифе Перевод А. Якобсона древесный лик сумеречных времен — следит, ухмыляясь, за хороводом годов, проходящим в ритме маятника часового. — Что есть год и что век? — повторяет она про себя. — Два пальца, скучающих на циферблате; уж не они ль способны меня состарить? Фробениус, к тебе я взываю, к тебе, что меня отыскал под безжалостным солнцем Бенина; взгляни: разве я постарела? Разве не те же морщины на лбу и не то же страданье во взоре? Друг мой, время не старит меня — год ли, век, — что мне два пальца, скучающих на циферблате? Я, маска Ифе, безразлична к векам и в веках неизменна; сегодня — такая ж, как тогда, на свежей земле, когда изваяла меня первобытная сила искусства. Уже не торгуют рабами — десяток сигар за штуку; протяжные стоны не рвутся из трюмов, наполненных смрадом. У жизни иные заботы, и она награждает искусство мещанской медалью за верность текущей минуте. — Как хороша эта маска! — восклицает сноб, не веря себе самому. — Хороша? — откликается архисноб. — Но разве не ясно, что ей не хватает штриха здесь вот, на правом виске. — И профессорьё затевает бесстыдную болтовню, выдвигая тысячи соображений о негритянском искусстве. Будьте ж неладны — вы, возомнившие, что обрели тайный смысл, сокровенное слово маски. Вчерашняя пошлость копируется сегодня: слепые поводыри заблудились в негритянском искусстве, что старо, как мир, и, как мир, первозданно. Будьте неладны — вы, решившие, что разгадали неподвластное разуму слово. Плоские толмачи, чуждый от века язык вам ли дано постичь с вашим бесплодным рассудком? Маска Ифе прислонила древесный лик сумеречных времен к столу, где расставлены сувениры, и говорит их владельцу, туристу, обживающему святые места — Ты, почтивший меня посещеньем, послушай, приятель: хочешь — смотри на меня, не нравится — отвернись, но не суди обо мне; и, главное, умоляю, не пытайся меня разложить по полочкам глупым науки чужого мне мира. вернуться Марио Фонсека родился в 1939 году. Пишет по-португальски. Стихи переведены впервые — из «Antologia tematica…». вернуться Арналдо Франса родился в 1925 году на острове Сантьяго. Пишет по-португальски. Стихи переведены впервые — из антологии «Modernos poetas…». вернуться В стихотворении «Антистихи о спящей красавице» поэт полемизирует с тенденцией к идеализации жизни, свойственной поэтам Островов Зеленого Мыса предшествующего поколения. вернуться Франсис Бебей родился в 1929 году в Камеруне. Пишет по-французски. Стихи переведены впервые — из сборника новелл и стихов «Embarras et Cie» («Тяготы и компания»), Yaoundé, 1968. вернуться Ифе — город в Западной Нигерии. Мировую известность приобрели найденные в Ифе произведения традиционной пластики XII–XIV веков, — в частности, маски (см. послесловие) |
