Хочешь ты меня узнать? Перевод Н. Горской Хочешь ты меня узнать? Так возьми осколок древесины черной — неизвестный брат маконде [273]в дальних землях Мозамбика вдохновенно выточил меня. Видишь, я какая: рот прорезан острым стоном, и в пустых глазницах боль столетий, и воздеты к небу тяжкие ладони, словно умоляют, словно угрожают, сдерживая плети… Плоть, страданьем налитая, Африка, прекрасная, живая — видишь, я какая! Хочешь ты меня узнать? Так послушай стоны грузчиков портовых, крики яростных батуке, песни древние шангана [274], что звучат у нас на юге и воинственно и странно в меланхолии ночной… И не задавай иных вопросов, если хочешь ты меня узнать… Все во мне понятно, ясно, просто: я — мятеж, родившийся из грусти, я — неистовой надежды сгусток. Негритянская кровь Перевод Н. Горской Африка — загадка и разгадка! Девственница у насильника в руках! Мать прекрасная моя! Что меня швырнуло в дальние края, закружило, завертело, укачало в равнодушных городах, в чужих кварталах?.. Разве я не тосковала без твоей луны — моей сестры, у которой руки так добры! Африка — начал моих начало… Разве заслонили стены ресторанов и полотнища экранов грусть твоих огромных горизонтов странных… Разве в джунглях высохла роса, разве смолкли голоса птиц, поющих о свободе, — певчих безымянных… Разве сыновья твои — несравненные цари, статуи, отлитые из бронзы, закаленные в пучине грозной, в адском пламени зари, обжигающем до боли, разве сыновья твои, изнемогшие рабы, чьи кровавые мозоли, чьи истертые горбы о любви к земле поют, разве эти братья предадут?! Африка! О мать моя! Страстная невольница, ворожея, дочь безумная к тебе вернулась, так прости меня, прости, как тебе простила я! Ничего не надо мне, кроме взбешенных тамтамов, говорящих о войне, — дун-дун-дун и там-там-там — тут и там тамтам колдует… Чую силу молодую, сердце рвется под ребром, в моем теле — крови гром, голос крови, предков зов — всепрощенье, очищенье, возрожденье, единенье всех веков… Мать! Я слышу, как поют рабыни под луной, в ночной теплыни, и вскипает кровь рабыни чернокожей, — кровь земли, чащобы, шквала, — дикая — твоя, моя — до дрожи, до последней капли алой, до последней клетки черной кожи! Я живая, я страдаю, я смеюсь — с материнской кровью навсегда сольюсь!.. В лесах
Перевод Н. Горской [275] В дебрях африканских, в непролазной чаще тропы прорубает нож звенящий — это путь наш новый, это путь наш трудный, весь в колючках и сплетениях корней. Но Поэт нам указал дорогу, и, ступая твердо, мягко и упруго, мы пойдем по ней… Впереди маячит горизонт огромный, а пока что мы шагаем, сбрасывая дрему, яростной любовью меряя шаги, и в предвестье шторма застывают губы и холодной сталью блещут, как штыки. Слышишь, де Норонья, — в Африке мятежной, пробужденной, новой — накануне рождества хмельного приходи ко мне, мой одинокий, утонувший в омуте бездонном собственной души, в бездне отвращенья сумрачно-зеленой утопивший жизнь… Приходи, Поэт, самоубийца гордый, изувеченный любовью непомерной, необъятной, клокотавшей в горле выдохом предсмертным. Если ты придешь — трагичный, безоружный, — заверну тебя в одежды пониманья, убаюкаю, как няня, песней, самой ласковой на свете, той, что напевала детям бабка черная моя… Спи, не просыпайся, спи и отдыхай от всех трагедий, спи и погружайся в сон желанный, спи и не вникай в слова… Музыка врачует раны, а слова свершают чудо — пробуждают совесть силой колдовства, ибо в них Мапуто барабаны, той земли, откуда бабка черная моя. Барабан Мапуто спросит: как ты смел, Поэт, расстаться с песней, как посмел — глухой, незрячий — бросить Африку твою? Проходил ты мимо, словно незнакомый! Африка проснулась — ты не видел! Криком захлебнулась — ты не слышал!.. И больная совесть встанет в глотке комом, будет жалить, словно сотни насекомых! Так пускай тебе спокойно спится, брат мой де Норонья, в хижине лесной — в темнице собственной души. Ты не слушай песню — слишком поздно… Но позволь, из рук твоих прозрачных факел мы возьмем, окунем его не в слезы, а в смолу надежд горячих — пусть он вспыхнет яростным огнем, обжигая наши пальцы, поджигая, обагряя вековые пальмы! Факел, факел — он потом в бронзовых руках, как знамя, поплывет над головами, станет нам вожатым, грозным, вдохновенным, расширяя вены, сумасшедшей кровью загудит, врежется кометой в ночь окованной груди. вернуться Маконде — народность банту, населяющая Восточную Тропическую Африку. вернуться Шангана — народность банту, живущая на юге Мозамбика. вернуться Стихотворение «В лесах» посвящено Руй де Норонье. |
