Песня грома Перевод Н. Павлович Когда в молчании ночи Вселенная страхом объята, И голос надежды скрылся За тучею горя косматой. Гром песню свою грохочет, И все живое ей вторит, Как будто истины голос Зовет из пучины горя. И гром в извивах долины На вопль ее отвечает, Как будто дух пробудился И к ней из бездны взывает. Тогда я спросил у ночи, Внушающей ужас тайный, И бросил я вызов ночи Прекрасной, необычайной: «Что в песне той отразилось, Не стон ли глубин вселенной, Не жалоба ль тяжкой грусти Ее — смятенной и пленной? Иль это проснулась сила, О помощи грозно взывая. Мы слушаем мощный голос, Терзанье ее узнавая. Как пруд в степи, онемела Грозовая полночь эта, И голос мой тоже замер, Без отклика, без ответа. Воля к жизни Перевод Н. Павлович Если однажды захочет народ пробудиться, То и судьба отозваться будет готова, И неминуемо тьма рассеется ночи, И распадутся оковы. — Тот, в ком любви нет и воли нет к жизни, Сам в ней исчезнет, растлится растлитель, Горе ему, если жизнь его возненавидит, Небытие встанет над ним, как победитель, — Так, торжествуя, мне жизнь говорила. Так все живое мне это открыло. * * * Ветер звенел, проносясь над горами: — Огненный смерч я на бой вызываю! Я промчу между скал, над листвою, Об осторожности я забываю, Не сторонюсь я ни круч, ни ущелий, Только б достичь мне намеченной цели! Тот, для кого высота не отрадна, Вечно в болоте останется смрадном. Кровь молодая во мне заиграла, Вихри в груди закружились моей, Слушаю песню могучую грома, Музыку ветра и ритмы дождей. Землю спросил я: — О мать, неужели Нас не видишь ты, злобой полна? — Благословляю только отважных, Тех, для кого никакая беда не страшна. И проклинаю подобных лежачему камню, Тех, кто не видит, какая настала пора, Так и вселенная вся — жизнь принимает с лихвою, Мертвое гневно клеймит, хоть она и стара. Мертвую птицу не станет поддерживать воздух, Не поцелует пчела мертвых цветов, Если б не я, не моя материнская жалость, Даже могилы б извергли своих мертвецов. Горе отверженным жизнью, им нет утешенья, Вечным уделом их — уничтоженье. Ночью одной осенней, Отягощенной болью и гневом, Был опьянен я сияньем звездным, Пел своей грусти хмельным напевом. Мрак я спросил: — Вернется ли к жизни, Все, что она погубила весною? — И ничего мрак не ответил, Девы зари не запели со мною. Голос раздался, на струнный похожий, Роща сказала мне с жалостью нежной: — Время зиме дождей и туманов, Время зиме холодной и снежной, И волшебство исчезнет деревьев, Все волшебство плодоношенья. Очарованье ясного неба, Благоуханного луча цветенье. Листья с ветвей упадут и увянут. Вместе с цветами, тебе дорогими, Ветер, играя, умчит их в долины, Бурно потоки хлынут над ними. Все, как мечта, в этом мире проходит. Все промелькнет, все живущее — бренно, Но семена останутся навеки Жизни прекрасной и драгоценной. Мои стихи
Перевод Н. Павлович Стихи мои, сердца певучая часть, Вы жизни частица, где вся моя страсть. Она неизменна навек, навсегда, Тяжелые думы вложил я сюда. Желаний моих вы несете напев, И в вас зазвучал затаенный мой гнев, Еще не излитый до этой поры, В вас горнего сумрака дышат миры, И утро, что в чистом сиянье встает, В вас звездной улыбкой горит небосвод, И быстро бегут по нему облака, И дымка тумана в пустыне легка. В вас бодрствую я и тихонько дремлю, И детства покой я опять узнаю. Улыбку и радость всего бытия, Любовь в вас былая и юность моя. И вновь неподвижность, движенье и страсть, Над сердцем весны торжествующей власть, Колосья склоняются, роза цветет, И песню любви это утро поет, И на ухо юности шепчет моей; Стихи мои — жатва сияющих дней, Где вечные летних мечтаний плоды, Но в вас есть и осень, и горя следы; Увяли цветы, облетела листва, И облаком черным укрыты слова. Стихи! К вам приходит и плачет зима, Бушует гроза, и грохочут грома, И мрачного сердца засохли цветы, И падают в бездну они с высоты. Стихи! Повесть жизни, мое существо! В стихах навсегда отразил я его, Вы — свадебной песнью, так, значит, я рад, Вы — лютня печалей моих и утрат. Вино драгоценное! Вас я вкусил И пью с наслажденьем вино средь могил. Прощание Перевод Н. Павлович Боль, замри! Скорбь, замри! Вот над горем сиянье зари! Лет безумия — нет! Я в смертельных ущельях укрыл свою боль, Смерть развеяла муку мою, Лютню жизни беру, заиграю на ней И для новых времен запою. Пусть отчаянье тает в красе бытия, Стало сердце оазисом песни моей, Розы в ней, и трава, и сиянье, и мрак, Юность, страсть, все желания в ней. Боль, замри! Скорбь, замри! Вот над горем сиянье зари, Лет безумия — нет! Стало сердце большим, храм оно красоты, Жизнь его создала, отдаваясь мечтам, В нем я жизни молюсь, перед ней преклонясь. Свечи жгу и курю фимиам. Сила жизни волшебна и давно — вечна, Что роптать нам на мрак! Он пройдет, Снова утро займется, минует зима, И весны неизбежен приход. Боль, замри! Скорбь, замри. Вот над горем — сиянье зари! Лет безумия — нет. Пусть же волны ревут и сгущается мрак, К жизни утро меня позвало И потряс меня зов! Даже эхо его В край далекий меня повлекло. Горы горя, прощайте! Прощайте навек, Кручи адской тоски и туман, Парус я распустил. Безнадежность, прощай! Челн мой вышел теперь в океан. |
