– Постараюсь оправдать ваши надежды…

– Почему ты не пьешь? – спросил Тараки.

– Я не так устал, как вы, учитель, – с извиняющейся улыбкой ответил Тарун. – Эти дни я только расхаживал рядом с вами, как на прогулке, а весь груз решений и ответственности ложился на ваши плечи!.. Какие важные переговоры вы провели в Гаване! Какие в Москве!.. Конечно, сейчас вам следует немного выпить, чтобы расслабиться…

– Да, – вздохнул Тараки. – Это верно.

Он неторопливо наполнил рюмку.

– А главные из моих помощников, они… – Тараки неподвижно смотрел в пространство. – Ну ладно, не будем об этом.

Опрокинул рюмку в рот, пожевал лимон. Сморщился.

– Главный ваш помощник – это, конечно же, Амин, – осторожно сказал Тарун. – Рядом с ним другие кажутся неопытными детьми.

Тараки хмыкнул и с интересом посмотрел на адъютанта.

– Ты считаешь? А тебе не кажется, что его становится все больше и больше? Его становится слишком много! Не замечал?

– Товарищ Амин просто работает, – сказал Тарун, пожав плечами. – Если бы он ничего не делал, его было бы слишком мало. И он был бы никому не нужен…

– Не знаю… У меня такое чувство, что скоро он займет все.

– В каком смысле? – удивился Тарун.

– В прямом. Все посты… все дворцы и резиденции… все! все!

Тарун молчал.

– Да, но ведь товарищ Амин… – начал он неуверенно.

– Хватит! – неожиданно крикнул Тараки, ударив по столу кулаком. – Товарищ! Тоже мне – товарищ! Такой товарищ опаснее врага! Ты знаешь, что он готовит на меня покушение?

– Вы шутите!

Тараки криво усмехнулся, глядя ему в глаза. Потом вздохнул.

– Конечно, шучу. Ты же знаешь – я большой шутник!.. Но то, что он хочет сжить меня со свету, – чистая правда. Я начинаю его бояться. Честное слово, я хотел бы видеть его меньше…

Он потянулся к бутылке, налил коньяк в рюмку. Поднял ее, посмотрел на свет.

– Но, ты знаешь…

– Что?

Тараки неспешно выпил. Морщась, сунул в рот дольку лимона, прожевал.

Вдруг пьяненько засмеялся и погрозил адъютанту пальцем.

– Знаешь, боюсь, мы его уже вообще никогда не увидим!..

Снова рассмеялся, глядя в изумленно-испуганное лицо Таруна, залихватски махнул рукой и отвернулся к окну.

Внизу лежали горы.

Пункт боевого дежурства ПВО Кабула работал в обычном режиме. Операторы сидели за пультами. Зеленовато светились экраны локаторов, без конца рисуя свои раз и навсегда отмеренные круги. В дальнем углу комнаты два офицера, стоя за большим столом со схемой расположения, возбужденно переговаривались по-афгански.

Полковник Стрижов плохо знал язык.

Обычно если случалось что-нибудь такое, что требовало столь возбужденных обсуждений, к нему обращались за советом и помощью. Однако сейчас офицеры решили обойтись без его участия. Бросив еще две или три резких фразы, старший из них быстро вышел из комнаты. Второй подошел к одному из операторов и что-то отрывисто приказал.

Да, полковник Стрижов плохо знал язык, но главное он все-таки понял. Поэтому через минуту поднялся со стула, сделал несколько движений, чтобы размяться, и, безмятежно насвистывая, тоже покинул пункт боевого дежурства.

Он прошел коридором, успев увидеть в окне мерное вращение локаторной антенны на фоне гор и холмов и нацеленные в небо жала зенитных ракет, свернул и, остановившись у двери своего кабинета, сунул ключ в замок.

Захлопнув за собой дверь, полковник Стрижов оказался в маленькой комнате с письменным столом, несколькими стульями и сейфом. Тут же сел за стол и, не теряя ни секунды, набрал номер.

Ожидая ответа, он нервно подергивал ногой в афганском ботинке, какие здесь носили офицеры. Впрочем, полковник весь был облачен в афганскую офицерскую форму – правда, без знаков различия. Ожидая ответа, он думал: что если Огнева не окажется на месте?

– Алло! – возбужденно-радостно сказал он, когда ровные гудки сменились хрустом и голосом. – Алло! Товарищ генерал-полковник! Полковник Стрижов! Тут у нас нештатная ситуация. – Он на мгновение задержал дыхание, как будто не решаясь произнести. – Поступил приказ сбить борт четыре нуля один!

Главный военный советник Огнев обвел взглядом свой большой и хорошо обставленный кабинет, украшенный, в частности, огромной картой Афганистана на одной стене, а на другой – обзорной картой страны вместе с прилегающими территориями. Обе он знал назубок и сейчас скользил по ним взглядом не для того, чтобы воспользоваться предлагаемой информацией, а просто тупо пытаясь осмыслить услышанное.

– Сбить борт четыре нуля один? – медленно повторил Огнев. – Чей приказ?!

– Амина приказ, – ответил полковник Стрижов.

– Амина приказ!.. – эхом отозвался Огнев. Лицо его стало наливаться кровью. – Вот что, Стрижов… Что хочешь делай, но чтобы… Слышишь?! Нельзя этого допустить!

– Есть, – просто ответил полковник Стрижов. – Слушаюсь, товарищ генерал-полковник!

Он положил трубку и некоторое время сидел, нервно барабаня пальцами и напевая в такт: парам-пам-пам, парам-пам-пам. Потом взглянул на часы, собранно встал и вышел.

Заперев дверь кабинета, полковник Стрижов оглянулся, проверяя, не следит ли за ним кто-нибудь. Никого не было. Однако, сделав пять или шесть пар гулких шагов, он вдруг замер, как замирают дети, играя в шарады, и прислушался.

Нет, и впрямь никого не было.

Полковник спустился в подвал и добрался до щитовой.

Сам он – лично! много раз! – требовал повесить замок на эту дверь! Никакого толку!..

Стрижов вошел, щелкнул выключателем и увидел шесть опломбированных электрических щитов. Комнату наполнял тяжелый гул дизель-электростанции, дрожко доносившийся из-за стены.

Он решительно сорвал пломбу с четвертого шкафа, раскрыл один из щитов и, несколько помедлив напоследок, переключил четыре из шести многопозиционных рубильников.

Скосил взгляд и с удовлетворением увидел, как стрелка вольтметра бодро выпрыгнула за красную черту.

Потом закрыл щитки, а следом и дверцы шкафа. Пломбер у него тоже был. Но полковник, как на грех, на прошлой неделе оставил его дома. И с тех пор все забывал взять.

Стрижов выглянул в коридор, вышел, прикрыл дверь и направился на пункт боевого дежурства, где из-под кожухов приборов уже валил едкий дым.

Предохранителями здесь, как он точно знал, давно не пользовались.

Рабочий кабинет Хафизуллы Амина предназначался именно для работы, поэтому здесь не было ничего лишнего. Большой стол. По сторонам – книжные шкафы. На столе рабочий порядок. Небольшой бюст Ленина. Подарочный чернильный прибор из уральских самоцветов. На стене два портрета – Ленин и Сталин. Единственным предметом роскоши была богато инкрустированная винтовка с оптическим прицелом, подаренная руководством Генштаба. Она стояла в отдельном стеклянном пенале.

В кабинет вошел начальник охраны – Джандад.

Амин оторвался от документа и поднял голову.

– Ну?

Джандад остановился у стола и встал руки по швам.

– Товарищ Амин, – сказал он официально. – Система слежения ПВО вышла из строя.

Амин немо смотрел на него, как будто не понимая смысла сказанного.

– Система слежения ПВО вышла из строя… – повторил он. – И что же? Они не смогут сбить самолет?!

– К сожалению, не смогут, – ответил Джандад.

– Почему именно сейчас?! – закричал Амин, вскакивая и стуча кулаком о стол. – Почему сегодня?!

– Я проясню этот вопрос. Возможно, это случайность…

– Нет, не случайность! – возразил Амин. – Ты можешь быть уверен! Арестуй людей, которые это сделали.

– Мы не знаем, кто это сделал, – сказал Джандад ровно.

– Арестуй офицеров, которые отвечали сегодня за работу станции!

– Слушаюсь, – сказал Джандад.

– Скоты, – пробормотал Амин. – Мы окружены предателями… Три месяца прошу советских посадить туда своих операторов! Они думают, я шучу, когда толкую, что предательство буквально рассеяно в воздухе!..