М-да! Что-то у него со зрением, наверное. Надо меньше за компьютером сидеть, а, может, уже пора и очки заказывать…

— Там написано: два с половиной миллиарда рублей! — вздохнув, сказала Арония из кресла. — Или… сколько это в долларах?

— Не может быть! Может — миллионов?

Владислав потёр глаза и сумма — указанная и цифрами, и прописью, наконец, проявилась. И была именно той, которую назвала Арония…

— Моя родословная для меня всегда была большим ребусом, — задумчиво говорила та, потирая поясницу. — Не знаю, можно ли её когда-нибудь разгадать. Моя родня с маминой стороны, не к ночи будь помянуты, жили во дворцах и в золоте купались. Но я лучше уж буду есть с деревянной тарелки… — пробормотала она. — А тут ещё и с папиной стороны сюрприз. Может мне теперь носить фамилию: Чурова-Санина-энд-Бонэ-Кудеярова? — усмехнулась она. — Когда мы с бабулей получим компенсацию за этот московский особняк, мне будет позволено всё! Даже четверная фамилия.

Чурова, внимательно слушавшего её, вдруг осенило:

— Компенсацию? За особняк? И имя того богача, что его покупает, неизвестно? Я понял! Этот благодетель — вор и негодяй Ратобор! Это он крутит тут с ообняками! Больше некому! — воскликнул Владислав. — Таким хитрым путём он возвращает тебе половину клада! Которая принадлежала твоей матери Арине! Только не пойму, кого он любит? Тебя или её! — зло стукнул он пладонью +о столу, на котором с грохотом подпрыгнули кастрюльки и плошки. — Даже вот графский титул подарил!

— А посуда причём! Её зачем бить? — хмыкнцла Арония. — Да и я тоже не причём! Бабуле документы прислали! Это она — Бонэ-Кудеярова! Я — Санина, а теперь вот ещё и Чурова.

— Он наверняка знает, что ты теперь под подпиской, — отмахнулся захваченный своим озарением Чуров. — Тебе нельзя получать такие деньги от кого бы то ни было! Тем более — от неизвестных людей. Кроме того, фамилии твоих матери и отца известны, а бабуля — детдомовская. Вот он и шлёт компенсацию Полине Степановне! У неё ведь кроме тебя никого нет!

— Почему же? — усмехнулась Арония. — А её балетмейстер? Возьмёт и оформит с ним брак, сделав его наследником!

— Тут такие деньги, что всем балетмейстерам хватит! Два с половиной миллиарда рублей! — покачал головой Чуров. — Неужели те цацки в сундуке так дорого стоили?

— Конечно! Там были какие-то скипетры и подвески, похоже — фараонов, хотя я в этом ничего не понимаю! Подумаешь — всего-то около тридцати миллионов долларов за такие раритеты! — пожала плечами Арония. — Я слышала, за рубежом есть виллы, которые и подороже стоят.

— Что, маловато будет? — прищурился Чуров.

— Да ну тебя! — отмахнулась та. — Если это за клад, то мне не надо ни копейки! Надо же! Я удивлена! — призналась она. — Неужели у Ратобор совесть проснулась? Два года прошло!

— Старая любовь не забывается! — хмыкнул, злясь, майор. — Совесть проснулась? Думаешь, она у него есть?

Арония только вздохнула. Как оказалось, майор Чуров очень ревнив. И то, что она работает в мужском коллективе, постоянно раздражая мужа, создавало проблемы. А когда на горизонте опять возник Ратобор, то мрачные тучи совсем его накрыли.

— И что ты будешь делать с этими деньгами? — нахмурился Владислав.

— Я? Спроси сначала у бабули! То есть — у Полины Бонэ-Кудеяровой? — отмахнулась Арония. — Может, просто порвать это письмо? — задумалась она. — Бабуля ведь так и не поняла, кому оно и насчёт чего. Ещё удар хватит от такого количества нолей!

— Это, конечно, выход, но очень неразумный, — покачал головой Чуров. — Пришлют новое письмо… Бонэ-Кудеяровой.

— Тогда надо отказаться от особняка! — заявила Арония.

— Тогда Ратобор его не купит и останется при деньгах. Он уже обобрал наше государство, а ты хочешь чтобы маг и дальше богател на ворованнмм? Думаю, он только будет рад такому твоему решению! И будет считать, что рассчитался с тобой — пытался, мол, да ничего не вышло.

Арония, упрямо выдвинув подбородок, молчала.

— Эх ты, математик! — усмехнулся Владислав. — За эти фальшивки, которые Ратобор тебе оставил, ты получила мизер — как говорит твой домовой Михалап. А теперь он возвращает тебе реальные деньги за настоящие драгоценности! Правда, я так и не смог понять — почему этот вор так поступает? Может, помирать собрался и покупает себе вход в рай? — ехидно проговорил он. — Спонсор африканский! Зачем тебе отказываться от миллиардов? Сдай эти деньги опять в Детский Фонд! Пусть Ратобор и не надеется, что ты вернёшь их ему! — сердито заявил Чуров.

Хотя, с чего он взял, что маг на это надеялся? Ведь не указал же он своё имя в документах.

— А ведь верно! — спохватилась Арония. — Знаешь, Владислав, я раньше не верила, что беременность живота притупляет мозги, но, наверное, так и есть! Я отдам эти деньги в Детский фонд! В прошлый раз они отчитались передо мной за каждую копейку. Но что такое для них — полмиллиона? На одну операцию, да и то не на каждую хватит. А эти деньги многим помогут! Так и сделаю! Думаю, бабуля согласится, когда узнает, что это снова за клад. Или снова применю гипноз, — усмехнулась она. — А то, как ей объяснить, откуда взялись новые сокровища? Да уж — врать только начни, потом не остановишься!

— Вот и умница! — бережно обнял её Владислав, — Если у него совесть проснулась, то у нас — нет! Не отдадим ему ничего!

— Согласна! Ты иди, Владислав — там Щеглов должен подъехать, займёшь его! А я тут ещё немного посижу, — сказала Арония, снова потирая поясницу.

— Да, да, солнышко. Отдохни! — кивнул Чуров и вышел из кухни.

Письмо оставил на подоконнике.

Арония переосмысливала поступки Ратобора.

Он не вор? А благородный разбойник? Сколько же он тогда передал Монифе? Если два с половиной миллиарда — стоимость половины клада, то десять процентов от них, это… Её беременный живот никак не давал голове быстро соображать. Двести пятьдесят миллионов, что ли? А, это же Африка, там доллары в ходу. Это… около трёх миллионов долларов. Для Африки очень даже ничего — всех расселить, детей и внуков наукам выучить. Впрочем, какое ей дело до Смугляка, похитителя старушек? Что она скажет Щеглову, когда тот узнает, что Санина, руководитель БНП, из графского рода? Что скажут те, что сидят в высоких кабинетах? У Бонэ-Кудеяровых могут быть родственники за границей. Её увольнение могут совместить с уходом в декретный отпуск. Но кто же ещё сможет восстановить пластунские техники, кроме неё? Нет таких.

Уходить из школы пластунят она не хотела. Работа ей нравилась, а возможности, предоставляемые БНП, вдохновляли. Что будет дальше?

Михалап, сидя на чердаке на своей тёплой лежанке — имелся индивидуальный подогрев, не решался рухнуть вниз с потолка и нарушить одиночество Аронии. Что он ей скажет? Чтоб взяла себе енти мильярды? Он бы взял. В царски золотые монеты перевёл бы, чтоб кучней ложились, и — в сундучок. Аль в ачейку банковску — щас тама фсё кладут. Хай тама, места не пролежат! А она — больным дитятам? То не её забота, чужих деток колыхать! Значитца таков урок родителям и душам, вселённым в их потомство. Но она ить слухать не станет…

И тут Михалап почуял магическу силу, да ещё какую — силищу! Глянув вниз, скрозь три потолка, он увидал… Ратобора, стоящего посреди кухни. Никак сызнова к Аронии явился — уговаривать мильярды взять себе! А чо — дело!

Хорошо, что Арония сидела в кресле. А то б рухнула на пол. В её положении это делать нежелательно.

А Ратобор, улыбаясь голливудской улыбкой, сказал ей:

— Ну, здравствуй, дорогая! Рад тебя видеть!

Как всегда, одет был с иголочки. Но на этот раз не в белом, а костюме горчичного цвета, чёрном свитере и чёрных лаковых туфлях. На руке — перстень. Один, но какой-то чёрный камень сверкал в нём так, будто их было десять.

— Ты? — удивилась Арония. — Что ты там ещё затеял с особняками?

— А что ещё прикажешь делать, если все покупатели на раритеты живут за границей России? Перевод долларов через неё тоже ограничен смешными суммами. А ту ещё твои БНП и подписки. Что бы сказал Щеглов и его покровители, узнав, что тебе оттуда, — указал маг куда-то в сторону, — приходят миллиарды? Боюсь представить. Кстати, Полина Степановна действительно потомственная графиня, тут я ничего не изобретал. Особняк, который принадлежал её предкам, покупаю через одну подставную фирму, которая вскоре обанкротится. Так что всё будет шито-крыто. А документы о своём дворянстве Полина Степановна на полном праве может забрать в Москве. Юристы всё собрали в папочку — каждая бумажка подлинная.