— Ушлый ты тип! — хмыкнула Арония. — Ты тот, кто, творя зло, делает добро? — спросила она ехидно. Тот лишь пожал плечами — мол, что в этом плохого? — А кто был тот колдун, что создал такое чудо, как этот смарагд? Как его звали, хоть? — спросила она.

— Неважно, как его звали! Он его тоже у кого-то отобрал — как и Смугляк. Думаю, что этот смарагд пришёл к нам на Землю…, - прищурился он, расфокусировав взгляд, — издалека. Даже я не могу туда заглянуть. Впрочем, это совершенно неважно! — заявил маг, отпив ещё глоток Шабли. — Главное — он теперь в хороших руках! — самоуверенно заявил он. Арония усмехнулась, но промолчала — этого павлина не переубедишь. — А ты заметила, дорогая, что с некоторых пор ты разучилась колдовать? — прищурившись, вдруг спросил её Ратобор. — Хочу признаться — это моя работа, — нахально признался он. — Это я закрыл твой дар.

— Зачем? — вскричала Арония. И, не удержавшись, выдала сразу все вопросы, которые лезли ей в голову — раз уж на него нашло настроение откровенничать: — Почему ты, управляя временем, не вернулся туда, где вы с мамой ещё не зарыли клад? Мог ведь его в это время перетащить, наверное. Почему — если этот смарагд всё может, ты не забрал клад, когда нашёл новое место, где Калина его спрятал? Тогда и делить бы не надо было ни с кем.

— Слишком много вопросов, дорогая, но я постараюсь вкратце на них ответить. Ведь ресурсы смарагда я пока ещё не изучил. Возможно, времени у нас не так много, как хотелось бы, — доброжелательно ответил маг.

— Итак, первое — зачем я ограничил твой дар? Чтобы ты не наломала дров.

— Каких ещё дров? — вспыхнула девушка. — Кто ты такой, чтобы решать за меня — что мне ломать и как?

— Кто я такой? Я — друг твоей матери, который решил о тебе позаботиться.

— Я тебя не просила! Спонсор африканский, что ли — для неумелых и неразумных девочек? — ехидно спросила она. — Благодетель нашёлся!

— Именно! Иногда это лучшее, что можно сделать — не дать наломать дров, — самоуверенно заявил тот. — Я поступил так потому, что ты, дорогая, включая дар, ещё не умеешь отключать эмоции. Это мешает. Не всегда они правильные, дорогая. Даже учитывая помощь твоего «сокола», — усмехнулся маг.

И он сейчас абсолютно не обращал внимания на то, что бриз растрепал его волосы, что на белый его пиджак и брюки ветер насыпал песка, и что на его светлые туфли волна с шипением набросала ракушек. Вот артист! Значит, раньше он просто рисовался?

— Вспомни, дорогая, хотя бы твой нелепый демарш в отделение полиции! Был ли в этом смысл? — улыбаясь, спросил он.

— Вспомнила! Спасибо, что напомнил! Подскажи, зачем ты разыграл по телефону Владислава? Зачем задурил моей бабуле голову, заставив её считать тебя моим женихом? Это были довольно подлые приёмы! — ещё больше вспыхнула девушка, гневно глядя на него. — Я считаю, что это наихудшие приёмы из набора самых неэтичных и неэффективных методов завоевания невест!

— Ну, перестарался! Признаюсь — ты мне очень нравишься, — вздохнул маг. — Но я уже вижу, что мои шансы невелики — как и с Ариной. Но она хотя бы выбрала себе в спутники жизни достойного человека — твоего отца, потому и отступил. А ты… Будешь ли ты с Чуровым счастлива? У этого майора, по моему мнению, на первом месте всегда будет служебный долг, а потом уж — супружеский. Пардон — любовь к жене. Зачем он тебе? Я пытался тебя оградить от этой ошибки, дать возможность подумать…

— Это не твоё дело, кого я выберу! — резко бросила Арина, понимая, что в чём-то он прав.

Но кто дал ему право вмешиваться в её жизнь, да ещё так жестоко и беспардонно?

— Да и с кладом…. У тебя, дорогая, в этом вопросе было слишком много советчиков, — не обращая внимания на её реплику, продолжил маг. — Которые в этом вопросе довольно плохо разбираются — извини за тавтологию, проявляя полное незнание специфики. А мне, надеюсь, удастся решить его разумно.

Второе — почему я не вернулся в то время, когда… Арина ещё была жива? Потому что это… больно. Я всё сказал, — нахмурился Ратобор, будто стесняясь своих чувств. — Даже клад неоценимой стоимости этого не компенсирует. — Отпил он ещё вина.

— И третье. Почему я не забрал сундук, перепрятанный Калиной в другое место? Хотя у меня уже был смарагд? — приободрившись, продолжил он. — Я, конечно, мог это сделать. Например — с помощью смарагда опять вернуться на поляну в то момент, когда бравые полицейские только брали нас на «кукан». И, прихватив клад, смыться. А ты, дорогая, можешь представить, что было б с Калиной после этого? — спросил он, прямо и почти по-человечески взглянув на девушку колдовскими зелёными глазами. — Калина, конечно, мужлан и грубиян. Но такая безнадёжная и верная любовь, как у него, стоит уважения. Ради Арины он погиб, ради неё столько лет сидел над этим дурацким сундуком, ради неё сражался, чтобы клад отошёл тебе, её дочери. Мог ли я лишить его клада и достойного завершения всех этих самоотверженных поступков? Да и что мне сказала б потом Арина, когда я пришёл бы к ней в мир Теней? Вряд ли похвалила б, — грустно сказал он. — Конечно, я попаду именно туда! Почему-то я думаю, что никакие спонсорские дела здесь не компенсируют всех моих грехов, — вздохнул он. — Они велики!

Как? Неужели Ратобор так любил её мать, что готов пойти за ней даже туда, где нет света?

Арония, не помня себя от потрясения, отпила из фужера глоток Шабли…

И ощутила удивительно нежный и терпкий вкус…

А какой букет! Цветы, фрукты, солнце…

Она будто наяву увидела свою мать Арину — красивую, разодетую в пух и прах, хохоча, пьющую это божественный напиток…

«Зря я его попробовала! — спохватилась девушка. — Теперь ни одно другое вино мне не понравится! Что ж! Значит — буду теперь трезвенницей! — усмехнулась она. — Где ж мне взять потом Шабли 1899 года? Разве только выйдя замуж за этого… непорядочного мага? Да ни за что!»

Этот князь Иглович оказался очень… странным! Смугляку помогает — хоть и не обязан, её оберегает — как может, Калине сочувствует — в ущерб себе. Да и Арину, похоже, он искренне любил. Знала ли её мать об этом? Да и она, выходит, вовсе его не знает…

В итоге, лишь посмотрев на мага, Арония растеряно промолчала.

— Вот и я так думаю, — кивнул тот, хлебнув ещё вина.

— Скажи, Ратобор, а почему родители выгнали тебя из дома? И лишили наследства? — спросила Арония, решив уж всё у него выпытать.

Теперь она немного сомневалась — так ли это было?

— А-а, это Старинушка твоему Михалапу напел? И он не соврал, не сомневайся, — усмехнулся маг. — Всё было так, но по-другому. Не всем ведь княжья «злата носия», то есть, одежда — в кайф. Как ты считаешь?

Арония пожала плечами — не довелось узнать. Пластуном была, князем — нет. Почему ж не в кайф?

И Ратобор ей пояснил:

— Мои родители — прекрасные люди и отличные землевладельцы. Были, — вздохнул он. — В нашем роду — из рода в род, все такие же были. Но я — другой. Всегда знал, что, как старшему сыну, мне предстоит повторить их судьбу. Но это так скучно! Меня манили приключения, драки, дальние страны. Поэтому я ушёл из дома. Из княжьего дворца, пардон. И потом ни разу об этом не пожалел. И я не осуждаю мать и отца за то, что они лишили меня наследства. Его цена была слишком высока — это моя свобода и возможность жить, как мне нравится. Младшие Игловичи — мои братья, вполне соответствовали родительским надеждам. Так что уходил я, не оглядываясь.

Какое-то время я скитался по городам и весям, промышляя… чем придётся. Ну, да, подворовывал, — вздохнув, признался он, взглянув на скептическое лицо девушки, кое-что видевшей раньше из картинок этой его «свободной» жизни. — Есть то хочется, а наши повара остались в замке, — насмешливо пояснил он. — И это оказалось так… волнительно — добывать пищу самому. И поучительно, замечу: «Торговцы и обыватели, не будьте раззявами!» — воскликнул он, смеясь. — Хорошо уметь воровать — это тоже искусство. А потом мне и это наскучило, хоть я и не бедствовал. И тогда я прибился к пиратам. Стал юнгой на их корабле. Ну и что? Да, пират! — приподнял он соболиную бровь. — Тогда на морях все имели кортики и пушки, иначе не выживешь: или ты их, или они тебя. Прибыльное оказалось это дело — торговать, грузы возить. Но своё добро ещё отстоять и защитить надо от покушений чужаков. А заодно попутно и разжиться. Все так делали — наглецов надо наказывать! Но потом меня стали манить клады, о которых я многое услышал от моряков в дальних и скучных плаваниях. И однажды на стоянке в одном из русских портов я — от скуки, обворовал чёрного арапа. Как-то он туда забрался, как оказалось — сбежал от африканских колдунов к славянам. И, увидев у себя в руках очень древнюю золотую монету, я вернул её ему — сказал, что он обронил эту монету. Слово за слово, и я нанялся к Смугляку в ученики. Когда он похвалился мне, что умеет брать клады. Пришлось мне заплатить ему за обучение вперёд — он всегда был хитёр, а я — молод. И я отдал ему всё, что заработал на корабле и украл в портах. И получил это обучение — хотел он того или нет, — усмехнулся маг. — Надо же мне было урон возместить. Возместил. А далее ты примерно знаешь, — проговорил маг, отпивая половину вина из бокала.