— Еба!.. — Удивлённо выдохнул здоровяк, наблюдая такой поворот событий и шей.

Однако остальные облезлые мужики рядом со мной на этом не успокоились. Быстро проглотив всю ту землю, на которую пролилась хотя бы капля зелёной газировки, они поднялись обратно на свои пошатывающиеся ноги. И, дёргая перемазанными в слякоти носами словно собаки, почуявшие корм, они начали неуклюже разворачиваться в мою сторону.

— Га-а-а-а… — Плотоядно протянул какой-то чернявый бородач. И вдруг резко бросился вперёд. — Гра!

Шлёпнувшись туда, где я стоял только что, мужик тут же схлопотал пяткой по хребту. От удара в его затылке что-то глухо щёлкнуло. И обмякшее тело осталось валяться в грязи уже навсегда.

— В-в-я-а-а… Агх! — Очередной бомж отправился в слякоть следом за своим приятелем после короткого броска. Но, прежде чем я успел перебить хребет и ему, на обеих руках повисло по новому противнику и кто-то схватился за ноги. Причём, если этих уродов прежде всего привлекала испачканная в газировке одежда, то зубастого мужика, который прыгал на меня спереди, явно интересовало лицо.

Его колено тут же выгнулось в неправильную сторону после удара. Но, утробно хрюкнув, бомж в это же время рванулся вперёд. И тогда выяснилось, что у моего тела не только хорошая память, но и неплохое воображение: прежде чем жёлтые зубы сомкнулись на моём носе, я подался вперёд, пригнулся и сам впился в глотку противника.

Конечно, человеческие зубы — это далеко не капкан из звериных челюстей. Но резцы тоже достаточно острые, чтобы прорезать кожу. А клыки — достаточно длинные, чтобы зацепиться за сосуды. И порвать их обратным движением шеи.

Сразу после этого у меня получилось выскользнуть из собственных рукавов и легко опрокинуть остальных неуклюжих противников в грязь. Я вывернулся и сплюнул чужую кровь с обрывками кожи, пытаясь восстановить дыхание. Оно, похоже, совсем не успевало успевало за взрывной работой мышц. И, глотая воздух, я пока толком не мог сказать ни слова.

Суровый пацан вновь встретился со мной взглядом. На сей раз в его голосе уже не было прежней уверенности и силы:

— Хм-м-м… — Парень ухмыльнулся и опустил глаза на одного из взрослых бомжей, который валялся в грязи прямо перед ним, пытаясь проглотить последний кусок размочаленной полторашки. — Это… Смысь… Получается, он победитель?

— Да, смысь, ты чё⁈ Какой, нахуй, победитель⁈ — Из-за широкой спины парня наконец-то выскочил обладатель того самого голоса, что был более дерзким, но, определённо, менее властным. Взъерошенный Смысь хоть и выделялся ростом, но был заметно худее своего кореша. Даже под точно таким же набором разномастных доспехов.

— Еба… — Встретившись взглядом со мной, дерзкий пацан тут же осёкся. И внимательно оглядел меня с головы до ног. — Слышь, мужик… Ты, смысь, с Кроны шоль?

Пока я всё ещё пытался отдышаться и понять, что такое «Крона», вместо меня лениво ответил здоровяк:

— Да не-е-е… Там же все замороченные, по форме прикидываются. А этот — обрыган какой-то… — Он отвернулся и крикнул куда-то себе за спину. — Э, Сява! Вы где его нашли-то?

— Где и вфех офтальных, ёпт!

— Да где, спрашиваю⁈

— Ну у маяка зэ! — Недовольно огрызнулся шепелявый пацан. — В яме!

Вот что это за ритмичный шум. Прибой. Я на берегу какого-то моря? Или океана? Это из-за него не слышно автотрасс?

— Да хоть у хуяка, ёпта бля! — Тощий Смысь продолжил возмущаться. — Бугор, ты чё⁈ В натуре жоре хочешь ништяк отдать?

Это предположение снова вызвало недовольный ропот среди окружавших меня подростков.

Но шум улегся так же быстро, как и в первый раз, когда здоровяк снова окинул толпу ленивым взглядом:

— Ништяк получает тот, кто стоит в круге последним… — Он двинул подбородком куда-то себе под ноги. И я заметил там кусок верёвки, частично утопший в слякоти. Выныривая из лужи чуть левее, верёвка в итоге огибала вокруг меня небольшой периметр. — А других я в круге больше не вижу….

— И чё⁈ Да мы ща с пацанами его тут порвём нахуй! — Несмотря на боевой настрой, эти слова паренька тоже вызвали у всех остальных неодобрительный шепоток. Который только усиливался в то время, пока дерзкий пацан сверлил меня взглядом. — Чё, нет шоль⁈

— После начала за верёвку не наступают. — Здоровяк снова процитировал правила, недовольно косясь на тощего приятеля. — Пацан сказал…

— … пацан сделал. — Выдохнула толпа за его спиной.

Однако взъерошенный Смысь никак не унимался:

— Ну бля, Бугор! Я понимаю, что надо по понятиям рулить, все дела… Но ты чё, его просто так теперь отпустишь⁈ Сраного жору⁈ Да ещё и с ништяком⁈

— Отпущу… — Знакомая ухмылка снова нарисовалась на лице здоровяка, когда тот снова удостоил приятеля ленивым взглядом. — Часы у тя есть, Смысь?

— Ну да… — Взъерошенный пацан внезапно изменился в лице. Вместо праведного возмущения на его обветренных губах тоже заиграла плотоядная улыбочка. — Чё, скок засекать?

— Да минут пять ему хватит… — Бугор обернулся обратно ко мне и указал куда-то в ту сторону, от которой слышался странный ритмичный шелест. — Вон там, жор. Забирай бабу и съёбывай. Если успеешь…

Машинально обернувшись в указанную сторону, я увидел, как толпа там немного расступилась. Но почтительную дистанцию все эти дети сохраняли не только из-за приказа своего старшего товарища. Каждый раз, когда я ловил взгляд какого-нибудь малолетнего оборванца, он тут же торопливо прятал глаза в пол.

Но нужно было оставаться таким же медицинским дебилом, как и остальные бомжи внутри этого верёвочного периметра, чтобы допустить мысль о пощаде. Улыбки, гулявшие по лицам подростков, ясно говорили только о том, что вместо одного кровавого развлечения, они скоро перейдут к другому. Но мне в этом действии по-прежнему отведена почётная роль жертвы.

— Слышь, чушкан! Давай реще тапки пинай! — Выкрикнул мне в спину радостный Смысь. И, когда я оглянулся, пацан продемонстрировал на запястье довольно солидного вида механический хронометр. — Часики-то тикают, ёпта!

«Чушкан» — заключённый, пренебрегающий правилами личной гигиены. В России является предпоследним уровнем неофициальной иерархии среди…

«Пинать тапки (иногда — носки)» — передвигаться пешком как можно быстрее. Обычно употребляется в повелительном наклонении…

«Patek Philippe Calatrava Pilot», цена от $500 000…

Мышление снова разделилось на несколько слоёв. Печатные строчки от каких-то учебных материалов выпрыгнули из мутных глубин потухшей памяти, промелькнули и погасли, словно искры на ветру. И хоть мне было весьма любопытно — откуда у этого оборванца котлы за полмиллиона баксов, все основные мыслительные ресурсы сейчас были заняты более насущной проблемой. Попыткой определить собственное местонахождение.

Позади немного расступившейся дикой публики я разглядел не только смешанный лес, но и редкие одноэтажные строения, уютно располагавшиеся среди деревьев. Какая-то турбаза или детский лагерь? Но где вожатые? Администрация? Да хотя бы вечно пьяный вахтёр!

А, может, это экспериментальная тюрьма для несовершеннолетних преступников? Без охраны? Больше похоже на правду. Но, в таком случае, ваш эксперимент полностью провалился. Не очень-то хорошо они тут перевоспитываются…

— В этом. — Продолжая неотрывно наблюдать за моими движениями, суровый Бугор указал на один из небольших домиков. В отличие от остальных, окна этого строения были заколочены досками и входная дверь заперта. — Смысь, сколько там осталось?

— Четыре минуты… — Долговязый оборванец остановился рядом с приятелем и покосился на своё запястье. — Почти.

— Как догоним — бабу не трогать!

— Бля, ну Бугор! Чё на неё — смотреть теперь шоль⁈ — Внезапно взмолился Смысь. — Она же с Кроны! Точно чистая!

— Да потому и не трогать! А то знаю я вас, сифаки ходячие… — Такое замечание из уст главаря ожидаемо вызвало негромкий ропот. И парень торопливо спохватился. — Кто жору первым достанет — вот тому пусть и даёт.