Очередной приступ кашля снова заставил его согнуться пополам.

— А вы как же? — Лиза помогла ему разогнуться обратно, после того, как мужчина снова откашлялся и вытер рот. — Давайте с нами, у нас машина есть!

— Не могу... Да и мне скоро край... Ак-ха... Надо кое-что успеть... — Он перевёл взгляд на предмет в своей руке и аккуратно поставил его на пол перед Лизой. — Но вы можете мне помочь... Точнее... Всем вокруг помочь. Тем, кто ещё не болен... Ак-ха!.. Я всё равно не успею, похоже... И больше, походу, некому...

— И как же? — Я подошёл к ним поближе и присмотрелся к предмету. Кажется, я видел что-то похожее у биологов на станции.

— Вот тут все подробности... — Олег достал из внутреннего кармана пальто свёрнутые в трубку папки с бумагами и передал мне одну из них. «Проект „Автоном“. Вариант 002», гласил титульный лист под прозрачным жёлтым пластиком. — И ещё это...

Убрав вторую папку обратно, он пододвинул контейнер ногой к Лизе:

— У вас примерно сутки на то, чтобы найти для этого морозильник. Который будет работать даже тогда, когда всё остальное отключится. Иначе уже ничем никому...

Его слова перебил мелодичный рингтон моего телефона. Звонил какой-то незнакомый номер. Не саратовский и не московский.

После обмена условными сигналами мы вышли из-за деревьев и спокойно направились к ограде детского лагеря, без риска быть утыканными стрелами и болтами как ёжики.

— Это Кир с кадетами! — Караул на вышке нёс смуглый Атос. — Открыть ворота!

Когда наш отряд подошёл поближе он обратился уже к нам:

— Э! Да вы как будто пешком прямо со Светлого идёте? Гиде уазик-джан потерял?

— В бою, ёпт! — Встреча с одноклубниками всегда поднимала мне настроение. — Подвеска в хлам, глушитель разорвало, кардан отлетел. Чудом ушли.

— Чё, серьёзно пешком? Я думал, что вы, может, вообще — прилетите...

— Не. Реквизировали другой наземный транспорт. Бросили его там на съезде с шоссе, чтобы баррикады ваши не ломать.

В открывающихся воротах показался Лейт — заместитель Дестроя — и я обратился уже к нему:

— Там на шоссе, на асфальте, со стороны Новоузенской — тягач военный. Отправь бойцов — пусть постерегут. Но ближе, чем на пару десятков метров — не подходить. И никого не подпускать.

— В смысле? — Лейт помогал открыть ворота пошире. — Чё с ним не так?

— В лучшем случае — он немного радиоактивный. В худшем... У него в почве на колёсах ещё могут оставаться споры доходяг. И у вас тут тогда такие же грибочки вырастут, как и в Светлом. А они, поверь мне, совсем несъедобные.

— Окей... А чё у вас там вообще случилось? Вы костюмы тоже в Светлом потеряли вместе с «буханкой»?

— У тягача оставили. Их бы вообще сжечь, вместе с масками. Короче, новости будут позже... — Зайдя за ворота, я огляделся. — Где у вас лазарет? У нас тут раненые.

— Пошли. — Лейт подставил плечо Шотгану, которому с другой стороны помогал хромать Юрок. И махнул рукой к белому домику неподалёку. — Туда. Вертолёт нам оказался не друг, что ли? Стрелял?

— Стрелял, но не по нам. Там ленинские тоже за ним охотились. — Я вместе с Егором помогал идти Пуху. Кровь с правого бока залила ему уже всю штанину до колена. Паренёк заметно побледнел.

— А чё доходяги? Много их там?

— Потом, Лейт. Всем всё потом сразу расскажу. Где Алинка? А, вон...

Девчонка, в окружении всего собачьего семейства, тискала на руках одного из щенков. Но, едва заметив нас, она отдала зверёныша матери и заторопилась к нам на встречу.

Собираясь в поход, она взяла с собой ранец, на который красной изолентой наколеила медицинский крест. Помимо сухпайка и небольшого запаса патронов, рюкзачок был битком набит аптечками и перевязочным материалом. Подаренную энгельсскими амазонками военную каску — с таким же красным крестиком — она прицепила к ранцу снизу. Помимо ножа в поясном чехольчике и «Глока» в кобуре на плечах, её арсенал теперь дополнял болтающийся за спиной лёгкий охотничий карабин — один из первомайских трофеев Чёрного отряда.

— Сколько раненых? — Выпустив щенка из рук, она немедленно начала кружить вокруг нас в поиске ранений. Прежде всего — на мне.

— Двое. Да в порядке я, в порядке... У них вроде ничего сильно серьёзного, органы и артерии не задеты. Но кровь надо остановить. Займись ими. Ты тут по этой части самая опытная. И подтяни потом ремешок у карабина. Он не должен так болтаться.

— Хорошо... Это мне тут Дестрой подарил... Давай, я помогу. — Она приняла у меня руку Пуха. Почувствовав нежные объятья девочки вместо моей железной хватки, сбледнувший упитанный кадет засмущался и, вроде бы, даже немного порозовел. Во всяком случае, тут же перестал обречённо стонать.

Шунка и Рой составили компанию покалеченной процессии, кружа вокруг усталых подростков с озабоченным видом.

Освободившись от ноши, я, наконец-то, расслабился и стянул с себя автомат, который исколотил мне уже всю спину. И тут же почувствовал осторожное прикосновение к плечу. Лань подошла неслышным шагом настоящего разведчика.

— Привет... — Когда мы сегодня посреди дня нагрянули в лагерь с кадетами, мне было совсем некогда обратить на неё должное внимание. И вот она сама проявила инициативу. — Как себя чувствуешь?

— Не всего... Привет. — На сей раз у меня была тема для разговора. Даже несколько. — Слушай, а у вас тут есть шоколад?

Немного опешив от такого поворота, девушка улыбнулась и пожала плечами:

— Наверное, только гематоген из аптек остался...

— Это даже лучше. Можешь попросить дежурных, чтобы вон тому пухлому ветерану выдали пару плиток, как с перевязкой закончат. Я ему должен.

— Хорошо... — Лань продолжала неловко улыбаться. Она явно была рада меня видеть, но немного стеснялась этого. И я снова не дал ей шанса продолжить разговор в неудобном для меня русле:

— И скажи-ка... А то как-то всё закрутилось-завертелось после нашего собрания... О чём вы там в больнице с Дестроем спорили?

— Хочешь, я подержу... — Прежде чем ответить, она указала на автомат, который висел на ремне в моей руке.

— Не надо, испачкаешься. Он весь в солярке. Мы все стволы сполоснули после этого грибного заповедника... Хотя я бы ещё и паяльной лампой по ним прошёлся чуть погодя, как обсохнут. Ты рассказывай, давай. Чего не поделили?

Девушка перестала улыбаться, нахмурилась и вздохнула:

— Пойдём к костру. Расскажу, пока они все на тренировке...

У того самого кострища, вокруг которого мы пару недель назад праздновали кельтский первомай, Лань грациозно присела на одно из поленьев, разложенных вокруг вместо скамеек. Я без затей плюхнулся на землю рядом, протянув к тлеющим углям руки и сапоги. По другую сторону пара девчушек в чёрно-белых коттах колдовала над котлом с кипящим ужином. Кокетливо стрельнув глазками в нашу сторону, они тут же продолжили невозмутимо выполнять обязанности дежурных по кухне после того, как Лань ответила им суровым взглядом исподлобья.

— В общем... Болт почему тогда с нами не пришёл... Совсем не потому, что якобы ещё не оклемался. — Лань сделала паузу, подобрала палочку и поворошила угли. — Из-за другого...

— Я его не знаю, но почему-то мне он уже не очень нравится. Продолжай. — Искры от потревоженных углей взлетели мне прямо на сапоги, но тут же погасли, приземлившись на сырую кирзу.

— Во-первых, он должен обратно принять командование. Он же был капитаном с самой зимы. А Дестр и Лейт — лейтенантами, каждый со своим взводом. — Лань отложила палку и сложила руки на коленях. — А когда он... Ну... Жорой стал. Тогда Дестр по старшинству стал капитаном.

— А Дестрой, я так понимаю, против?

— В том-то и дело, что нет... — Девушка вздохнула и поджала губы, раздумывая над дальнейшим ответом. — Он верен уставу. Раз Болт снова нормальный, то так и должно быть.

— И в чём же тогда проблема? — Жар от тлеющих углей приятно грел уставшие ладони, протянутые к огню.