— А где памятник с собаками? — Я тоже заглянул на экран над плечом оператора.

— Вот тут, прямо на углу… Хм…

— Что? — Я постарался разглядеть-то, что вызвало у Беллы этот «Хм».

Вместо ответа, она указала на крышу нужного здания:

— А можешь чуть пониже опуститься? Вот здесь…

Амина аккуратно направила дрон ближе к указанной точке.

— Хм…

— Да колись уже! Что ты там видишь? — Сам я никак не мог рассмотреть на крыше самой высокой части комплекса ничего подозрительного.

— Это похоже… Похоже на водосборник. — Палец Беллы указал на какую-то бочку и установленные вокруг неё штанги. — Нас такие же щас спасают. Только у этого полотно снесло… Да, вот оно. За антенну зацепилось.

— А раньше вы его там не видели? — Шутник наклонился над экраном чуть ниже. — Когда документы нашли.

— Ну мы в основном внутри всё обыскивали… На крышу только так — заглянули в паре мест. Там даже никто не ночевал ни разу.

— Как раз этот момент я бы нашёл подозрительным…

— Ну извини! Жалко, что тебя тогда не было! — Чересчур резкий ответ явно был вызван вовсе не замечанием Шутника.

И тот снова глубоко вздохнул, глядя, как Белла понуро зашагала обратно к мотоциклу и своим новым подругам…

— Рик? — Пока я отдыхал после упражнений с Хардом и Фенриром сидя у своей люльки, ко мне как-то по-тихой подобрался Рикардо.

— Фух… Да? — Хороший ужин, сон и завтрак, конечно, заметно придали сил. Но лишние килограммы железа на плечах и размахивание длинными палками временно лишили меня нормального дыхания.

— А ты замечал, что тут у них повсюду одна и та же эмблема на всяком? На патронах, на пайках, на одёжке…

— Конечно.

— Я вот думал, что это какие-то войска или что-то с полицией связанное. Но Белла говорит, что нет такого рода войск.

— Фух… Кроме армии и МВД есть ещё много разных силовых ведомств… — Я пожал плечами, скрипнув своими латами. — Или экстренных служб.

— У МЧС точно не такая. Там на щите у орлов просто треугольник внутри звезды. У меня рядом с домом пожарная часть была.

— Есть ещё ФСО, ФСИН, ФСБ… Фух… И прочие разведки… Скорее всего тут где-то в центре у них были главные конторы.

— У ФСИНовского орла колонна с короной. — Пока я скрипел, пытаясь подняться, Белла подкралась к нам незамеченной. — У Колпинских такие шевроны на форме были… Вы чего тут шепчетесь?

— Да мы про эмблему эту… — Рикардо заозирался в поисках ближайшего примера. И нашёл её на остатках завтрака, разложенного возле мотоцикла. — Откуда у них это всё в крепости? Тут же просто музеи были. Не ФСБ же их охраняло.

Наблюдая за тем, как Шутник обменивается опытом с Хардом, я вновь скрипнул плечами:

— Может, это вообще министерство культуры? Там какая эмблема?

— Её я тоже знаю! — Немедленно похвастался юный музыкант. — Там на орле лира нарисована!

— Есть у меня одна версия на этот счёт… — Белла тоже любовалась на резкие и быстрые движения Фенрира в руках отца. Ловкость рук неплохо компенсировала ему не вполне уверенную походку. — Рик?

— Да?

Девчонка заговорила не сразу, продолжая неотрывно наблюдать за родителем:

— Обещай мне, пожалуйста… Обещай, что не позволишь ему рисковать почём зря, хорошо? А то я его знаю. Мама говорила, что он со своими парашютами ещё в молодости адреналиновым наркоманом стал. Всё время на рожон лезет. А сам делает вид, что так и надо.

— В молодости? Я бы его стариком не назвал…

— Ты не увиливай! Не давай ему…

— Да понял, Белка. — Я протянул ей раскрытую руку в латной перчатке. — Обещаю.

Помедлив секунду, девчонка хлопнула по ней в ответ своей ладошкой. И глянула на кучку местных пацанов, которые тоже старались повторять движения, показанные Хардом:

— А я тут пока попробую разузнать насчёт этой эмблемы… Вы прямо щас уже едете, да?

— Как только отдышусь. Ты тут тоже смотри — почём зря рискуй.

— Договорились… — Встав с парковой скамьи, девчонка подбежала к отцу, который тоже решил передохнуть перед отправлением. И перехватила его на полпути к мотоциклу.

Их разговор я, конечно, не слышал. Заметил только, что пару раз Шутник и Белла глянули в нашу с Рикардо сторону. И разок покосились на тренирующихся камчатских жителей.

И после того, как отец и дочь ненадолго обнялись, девчонка направилась к казармам уже без былой тоски на лице. Вместо этого там снова было то выражение, которое я запомнил по первому дню нашего знакомства. Холодная уверенность в собственных силах. И, видимо, в силах её родителя.

Подземный гараж Санкт-Петербургского Государственного университета встретил нас и Рюка Второго такой же пыльной пустотой, как и тоннели, по которым мы до него добрались.

Храм знаний и храм искусств соединялись под Невой весьма современным перегоном. В свете фары, ламп на рыцарских шлемах и моего подствольного фонаря скучная бежевая штукатурка иногда перемежалась белым пластиковым сайдингом, но не более. И только самое начало и конец нашего подземного маршрута проходили под живописными полукруглыми сводами, выложенными кирпичами, помнившими все три местные революции. А чугунные фонари, навсегда погасшие этой зимой, возможно, застали и основателя этого неприветливого, но дьявольски красивого города. Или его ближайших потомков, которые как раз и понарыли всё это мрачное великолепие, в опасениях за свою жизнь и доступ к престолу. Что, однако, не особо им помогло. Иначе, как предположил мой напарник во время небольшой исторической лекции, в истории страны не было бы периода, названным «эпохой дворцовых переворотов».

Небольшой экскурс в историю северной столицы Шутник закончил как раз перед тем, как мы доехали до широких стальных ворот, которые должны были вести в гараж ВУЗа. А из него, если верить жителям Камчатки, мы бы смогли выехать уже навстречу наземным приключениям.

Выезд действительно был свободен. Если здесь кто-то и похозяйничал во времена зимне-весенней вольницы, то налёт питерской интеллигентности чувствовался даже на последствиях визита мародёров. Вместо того, чтобы бездумно курочать университетский автопарк, зимние рейдеры аккуратно вскрывали машины без лишних повреждений. И, забрав из бардачков, багажников и бензобаков всё, что представляло ценность для выживания в обесточенном и лишённом отопления городе, мародёры даже ничего не сожгли. Лишь несколько колёс были проколоты какими-то клинками разной ширины. Шутник предположил, что делалось это исключительно с целью научного эксперимента по вычислению времени, достаточного для выхода воздуха из отверстий разного размера. Раз уж всё равно эти машины больше никто никогда не заведёт — не пропадать же такой возможности.

Притормозив у одного из автомобилей, он даже на всякий случай заглянул под багажник. И с нескрываемой гордостью продемонстрировал мне клеммы, аккуратно сняты с утащенного аккумулятора,а не сорванные, как обычно. А затем бачки для антифриза и масла — оба были пусты. Но оставались на месте, рядом с бережно открученными крышечками. Судя по тому состоянию, в которое были приведены уже виденные мной внутренности машин на трассах за городом, его гипотезы, очевидно, подтверждались.

Несколько иссохших трупов с пробитыми черепами, которые мы выхватили своими фонарями в ходе подземной рулёжки, несколько ломали его стройные предположения. Но, осмотрев останки мародёров-неудачников, шутник лишь философски пожал плечами и сказал, что здоровую конкуренцию ещё никто не отменял. Всего на всех никогда не хватало. А по сравнению с теми, кого можно найти на столичных складах — тут, считай, разошлись почти миром.

Наземный маршрут, тоже намеченный заранее, оказался почти так же беден на шокирующие события. По крайней мере, в своём начале.

При выезде на поверхность, меня, конечно, немного впечатлила внезапная белая мгла, внутри которой мы оказались посреди пустого университетского дворика. Сегодняшнее резкое потепление, которое Шутник назвал бабьим летом, оказалось не совсем хорошей новостью. Так как принесло за собой туман поистине молочной густоты. Тёплый и липкий воздух создавал ощущение душной бани — особенно внутри наших намазанных щёлочным гелем доспехов. Под забралом и кирасами и так было трудно нормально вдохнуть полной грудью. Но теперь мы словно передвигались под водой. По крайней мере, скорость езды точно была похожа на что-то подобное. Ибо более быстрый аллюр Рюка Второго нёс с собой почти неминуемый риск столкновения с другими брошенными или попавшими в аварию машинами.