Безумие какое-то... А может я всё ещё сплю... Это многое бы объяснило. Но почему-то никак не просыпаюсь — ведь обычно сон заканчивается сразу после того, как ты понимаешь, что вокруг тебя совсем не реальность. Хотя, с учётом того, что я не спал почти три дня... Ладно, посмотрим, что будет дальше.

Добравшись, наконец, до нужного адреса, я стал свидетелем ещё десятка аварийных ситуаций. Странный сон и не думал заканчиваться.

Заглушив двигатель, я забрал ключи и довольно быстро нашёл нужный подъезд — номера квартир были указаны на входе. И код домофона, указанный в сообщении, сработал. Вроде бы квартира невысоко, пойду лучше пешком. Ещё не хватало в лифте застрять в такую ночку...

— Лизок, а Лизок... Слышь, давай уже по-хорошему! — С третьего этажа послышался хамоватый гнусавый голос и я притормозил, прислушиваясь. — Мы ж всё равно зайдём. Ща сбегаем за болгаркой и выпилим замок, делов-то... А если вынесешь ствол, то мы не только тебя не тронем, но ещё и пацанам скажем, чтоб не совались. Скажем, что ты наша девка. С Комсы, епт. А то если узнают все, что ты теперь вся такая охуенная в этой своей ма-а-аскве, то... Пиздец тебе тогда, Лиз. Ты ж понимаешь...

Это были первые вменяемые слова, которые я услышал с тех пор, как положил трубку. Хотя как, вменяемые... Их содержание мне нравились гораздо меньше, чем безумные возгласы администраторши.

— Лизунь, ну чё ты ломаешься, ёпта! — Второй голос был не такой мерзкий, как первый, но симпатичным он мне тоже не показался. — Мы ж в одном классе учились! Не дадим тебя в обиду-то, ты чё... И не пизди давай. Все знают, что у тебя батя награждённый с головы до ног. По любому же у него ствол наградной есть! Нахер он ему теперь... А мы тогда тебя защитить сможем и ваще поднимемся! Ну пусти уже!

— Блядь, говорил же, надо было в мусарню лезть сначала... — Первый голос звучал разочарованно — Зря только время теряем, уже давно бы при стволах были.

— Ага, блядь, «в мусарню»... Туда Жмых сразу подорвался со своей братвой, как только поняли, что предки все такие. Хочешь — иди, побазарь там с ними. Скажи, что тебе тоже ствол полагается. А я посмотрю, как они твою жопу порвут.

— Ну блядь... Чё в натуре болгарку теперь искать? А если она сдёрнет?

— Ну давай я тут на шухере постою.

— Да нихуя се ты, блядь, умный...

В тишине подъезда рокот моего голодного желудка прозвучал особенно громко. Даже эхо немного послышалось.

— Тих! Там кто-то внизу...

— Да эт походу кто-то из этих дебилов... Пошли, обыщем, может он тоже отсюда — ещё одну хату вскроем по быстрому.

Послышались торопливые спускающиеся шаги. И вскоре в глаза мне ударил свет телефонного фонарика:

— Ага, мужик какой-то... Зырь, боты ништяцкие. Чур мои!

— Тогда куртку беру! Тоже зачётная!

Пара рук попыталась бесцеремонно схватить меня за грудки, и я машинально оттолкнул наглого подростка:

— Э, руки!

— Хуясе! Ещё разговаривает! — Свет от фонарика ушёл в сторону и мне в скулу тут же прилетел крепкий размашистый удар, откинувший меня к стенке.

— Сука... Сопротивляется! — Ослепнув от света, я никак не мог разглядеть противников, неловко пытаясь отмахаться от них. Ещё один удар тут же прилетел мне в солнечное сплетение. И следующий хук звонко ударил в ухо. В голове зазвенело, я потерял дыхание, равновесие и плюхнулся на пол, глотая воздух.

Решив, что с сопротивлением покончено, руки из темноты, сверкающей разноцветными кругами, начали спешно развязывать мне шнурки. А второй пацан принялся нащупывать замок молнии на куртке. И придвинулся так близко, что я услышал его пахнущее алкоголем дыхание. И смог точно определить, где у него голова.

Схватившись за неё обеими руками, я вцепился за волосы и резко двинул его затылком в ближайшую стену. Думать о превышении мер необходимой обороны было уже некогда.

— Ай бля! — Парень отшатнулся и рефлекторно схватился за ушибленную голову.

Не теряя времени, я подался всем телом вперёд на второго противника и повалил его спиной на лестницу. Нащупав левым локтем его шею, я вжал её в бетонные ступени и успел пару раз двинуть правым кулаком по носу. Прежде чем первый гопник снова ударил меня ногой под дых и заставил откатиться в сторону.

Перевернувшись, я вскочил обратно на ноги, задыхаясь и борясь с желанием согнуться пополам. В слабом свете, долетающим сюда с первого этажа, я разглядел лезвие ножа в руке того, кто стоял напротив.

— Сука... Нос мне сломал, пидор! — Распластавшийся на ступеньках пацан схватился за лицо и гневно смотрел на меня сквозь пальцы. — Порежь его, Толяс!

— Слышь... А ты чё... Соображаешь шоль? — Толяс пока не спешил применять нож и с любопытством вглядывался в моё опухающее лицо. — Слышь, чушкан! С тобой говорю! Ты с какого раёна ваще? Тут живёшь?

Дефицит дыхания не позволял мне ему ответить. Да и продолжать разговор после такого обращения в этих краях означало только одно — согласно поставить себя на роль опущенной жертвы. После такого следовали бить первым. Или продолжать бить первым...

Пошатываясь, я примерялся к ножу в его руке. Заодно нащупав в кармане связку автомобильных ключей...

— Пошли вон отсюда, гады! — С верхней площадки закричал знакомый мелодичный голосок и оба пацана повернули туда головы. — Не трожьте его!

— О, Лизунь... Ну вот, так бы сразу... Вон и ствол вынесла... Молодец... — Пацан с ножом снова приторно загнусавил. — Это чё, хахаль твой? Да не боись, не тронем мы его... Ну обознались, чё...

Он развёл руки в стороны и медленно сделал шаг по лестнице вверх, мимо лежащего приятеля.

— Не подходи!

— Всё-всё... Тихо... Давай, как договорились... Ты нам ствол, а мы за тебя впряжёмся, Лизунь... А то чё-то твой ёбырь не особо могёт... — Пацан сделал ещё один медленный шаг вверх. А его приятель, наконец-то поднялся и наоборот — отступил к стенке, злобно зыркнув в мою сторону. По-прежнему не отнимая руки от разбитого носа.

— Убирайтесь! Оба! Я выстрелю! — Сверху послышался щелчок взводимого курка.

Мне было не видно девчонку. Но её вид, судя по всему, не особо напугал гопника, продолжавшего медленно шагать вверх по ступеням. Он лишь поудобнее перехватил нож. И тут же рванулся вперёд...

Грохот выстрела внутри стен подъезда прозвучал просто оглушительно, оставив в ушах тонкий писк.

Тело вооружённого подростка откинуло вниз на площадку, прямо к ногам его приятеля. Недолго думая, тот быстро скакнул в мою сторону, отпихнул плечом и без оглядки попрыгал по ступенькам вниз. Через пару секунд пискнул домофон и входная дверь захлопнулась с негромким стуком.

А подстреленный пацан, посучив ногами несколько секунд, затих ещё раньше.

— Игорь? Это вы? Вы в порядке? — Сжимая двумя руками небольшой чёрный револьвер, Лиза, одетая в симпатичное бирюзовое платье — должно быть праздничное — спустилась и осторожно выглянула из-под лестницы.

— Я. — Дыхания хватило пока только на несколько слов. — Мне точно лучше, чем этому... Толясу...

Разглядев меня в полутьме, она ойкнула, быстро сбежала вниз и бросилась ко мне в объятья, мгновенно разрыдавшись:

— Вы всё-таки приехали... Я так испугалась... Так испугалась, что осталась совсем одна...

Похоже, что в кадетской столовой свежие овощи подали впервые за долгие месяцы. Собравшиеся на обед подростки хрустели салатом с редиской так азартно, что разговор приходилось вести на повышенных тонах. Только три пацана, сидевшие неподалёку от нас со Славой, если медленно. Из-за того, что то и дело подозрительно на меня косились. Кажется, я где-то их видел недавно, всех троих... Не помню. Надеюсь, не среди ленинских.

— Твой урожай? — Я поддел сочный красно-белый кругляшок и оправил его в рот с не меньшим наслаждением, чем все остальные вокруг. — Отличный получился!

Слава задержался в гостях у кадетов, чтобы дождаться результата нашего эксперимента с «Импульсом» из первых рук. И, заодно, читал медикам университетский курс лекций по введению в микробиологию. Пользуясь случаем, Алина позвала его отобедать вместе с нами. Она всегда надеялась, что он не преминет возможностью снова поведать что-нибудь интересно из мира науки — ей на радость. Сейчас девочка заканчивала выполнять свои обязанности дежурного по столовой и вот-вот должна была к нам присоединиться. Доцент хоть и попривык к жизни на поверхности, но всё равно сторонился местной суеты, явно чувствуя себя не совсем в своей тарелке среди десятков подростков. И обычно предпочитал принимать пищу в одиночестве. В этом ощущении я был с ним полностью солидарен. Это теперь их мир.