— Симметрично... — Разглядев на причале хрупкий силуэт в надвинутой на глаза каске, я бросил рядом с ним швартовочный канат. — Принимай конец, Гамма-шесть!

Машинально схватив канат и примотав его к вантам, девчонка не выдержала и озадаченно произнесла:

— А... А это кто с вами?

— Мы нашли союзников. Гамма, отправь посыльного в штаб. Срочное совещание через десять минут со всеми бетами и гаммами. А сюда пусть пришлют парочку дельт. У нас много груза. И есть раненый. Пусть организуют койку в лазарете.

Рассудив, что ничего нового на их совещании услышать будет нельзя, я решил заночевать на яхте. И, поздоровавшись со спешно прибывшим отрядом дельт, разложил спальник на втором лежаке в каюте. И уже через несколько минут забылся, легко покачиваясь на волнах под негромкие переговоры амазонок, занимающихся разгрузкой своей лодки. А Алина так и не проснулась, всё это время мирно посапывая, свернувшись калачиком в своём углу.

— Кир!

Стук приклада автомата по каюте бесцеремонно выхватил меня из крепкого сна. Было уже светло.

— Кир? — Снова стук.

— Слышу, слышу, хорош яхту ломать! — Высунувшись из каюты наружу, я протёр глаза и увидел на причале Дельту-пятнадцать. — Сколько времени?

— Около восьми... Альфа сказала, что связь с Саратовом налажена. Разведотряд готов выдвигаться в любое время. — И на этих словах девчонка развернулась и зашагала обратно к жилым помещениям посёлка при цементном заводе.

— Погоди! Новостей из Саратова нет? Хан не заговорил?

— Ой, да... — Дельта остановилась. — Что-то там вроде есть, только я не знаю подробностей. Альфа сказала, что передаст лично.

— Она с нами в разведку?

— Ага...

— Не «ага», а «так точно». Ладно, беги. Скажи, что минут через пятнадцать будем готовы. — Я повернулся к Алине, которая тоже выползла наружу из-под своего спальника. — Да?

— Так точно! — Улыбнулась девочка. — Доброе утро!

— Это мы сейчас ещё посмотрим...

Пока мы принимали водные процедуры и наскоро перекусывали, амазонки разгрузили яхту, сложив канистры с топливом неподалёку, в тени огромной кучи цемента, готового к погрузке на железнодорожные составы ещё зимой. Но так и застывшего тут навечно.

Под попутным ветром, без перегруза и прицепа лёгкая яхта бежала по волнам гораздо быстрее. Мы снова двигались с запада на восток, обходя полузатопленный архипелаг перед плотиной по той самой Девушкиной воложке.

— Да, в общем-то, не так уж много нового. — Сидя рядом со мной у руля, Альфа делилась новостями, полученными из Саратова по телеграфу. — Сказал, что его зовут Дмитрий Ханыгин. Что он бывший полярник. И что срать он хотел на наш альянс и на представителей власти. Что скоро нам всем всё равно... Конец, в общем. Что если мы сами напоследок пожить не хотим, то остальным хотя бы не мешайте.

— Полярник, значит... Вот как он выжил. А насчёт «пожить» это он про каннибализм, очевидно... И хрен знает, что ещё, чем они там в этой своей «орде» занимаются...

— Сворачивай вон к тому мысу направо. — Альфа толкнула руль. — Когда мы тут дальше прямо плыли, по нам стрелять начали.

— Да тут до плотины ещё пара километров... Точно «Корды» у них там. Успели где-то с других вертушек поснимать, похоже. Ладно, попробуем с островка разглядеть, что у них тут и как.

Причалив к берегу острова, разделявшего реку на воложку и Балаковский рукав, мы достали бинокли.

Течение реки прямо по курсу — на севере от нас — перекрывала длинная приземистая плотина — от берега до берега. Особенностью местной ГЭС было отсутствие водосброса — никаких ниспадающих с верхотуры водопадов. Разница уровней воды до плотины и после была всего в несколько метров. Но этих метров хватило, что бы волны весеннего половодья размыли стыки городских дамб. И весь левый берег теперь был покрыт водной гладью — плотина кончалась не сушей, а мутным болотцем, из которого поднималось многоэтажное здание администрации электростанции и голые верхушки деревьев. И немного правее, метрах в пятистах от них, начинались приземистые крыши каких-то складов и гаражей, которые располагались на более высоком уровне земли — и вокруг них было почти сухо. Между этими строениями мы скоро заметили движение.

— Быстро же они сюда примаршеровали... — Очевидно, Альфа видела в свой бинокль тоже самое, что и я.

— Похоже, что и правда голод гонит. Деревеньки по пути сюда давно разорены, наверное. Раз не задержались нигде, кроме Маркса.

То тут, то там, у стен гаражей укрывались кучки людей, стараясь лишний раз не показываться на местности, доступной для обстрела из пулемётов, установленных на рельсовых кранах ГЭС, располагавшихся по краям плотины.

— Уже делегатов отправили. — Альфа легонько толкнула мой бинокль влево, чтобы я мог увидеть плот, который медленно подплывал к плотине. Посредине плота был водружён длинный шест с широким белым полотнищем — Правильно я всех сюда созвала...

— Чего? — Я убрал бинокль и уставился на неё. — Кого всех? Куда — сюда?

— Ночью, по телеграфу... Кадетов. Чёрный отряд. Мой гарнизон. Всех, кроме тех, кто держит базы. Должны прибыть сегодня на мост Королёва... Который через судоходный канал проходит. — Командир амазонок взглянула на меня своими холодными глазами. — Пока они все здесь, пора дать эти дикарям генеральное сражение. Раз и навсегда.

Ожидая моей реакции, амазонка и не думала отводить стальной взгляд. Алина, следившая за продвижением плота с парой парламентёров на нём, притихла. Прекрасно понимая, что сейчас лучше помалкивать.

Ещё месяц назад я бы лишь одобрительно похлопал командира амазонок по плечу. Разумом я понимал, что её решение было единственно верным, хоть и вынужденным. Но в остальном — не узнавал сам себя. Что-то внутри оставляло ощущение неправильности происходящего. И остро хотелось с ней поспорить.

Неужели мне стало жалко это озлобленное полуголодное отребье, которое сажает пленников в клетки, возя их с собой в качестве живых консервов? Исключено. Одного только вида деревянных телег, внутри которых лежали обречённые на съедение малыши, хватало, чтобы кровь начинала медленно закипать в предчувствии знакомого приступа неконтролируемой ярости.

Да и не ты ли совсем недавно утверждал в ответ на их вопрос, что подобные вопросы надлежит решать силой. Речь, конечно, шла о жорах... О существах, безнадёжно потерявших остатки человеческого разума и морали. О существах, которые, по сути, стали другим видом, конкурирующим с человеком за доступные ресурсы. Но так ли сильно отличаются от них эти подростки с промытыми мозгами, живущие за счёт поедания человеческой плоти. И претендующие теперь на то, что наше по праву. По праву сильного.

Тогда остаётся только одно... Признайся уже, убийца. Тебе просто понравилось быть главным. Быть эдаким мудрым «папашей», которого все и всегда слушают, затаив дыхание. Тем, кто выступает в роли третейского судьи, за которым всегда остаётся последнее слово.

И вот твои «детишки» внезапно начинают проявлять самостоятельность. Повзрослев не за годы, а за дни, они сами решают свою судьбу, без оглядки на твоё мнение. Иногда дерзят. И, наверное, уже не особо рассчитывают на твою помощь. Хотя, конечно, будут благодарны, если ты им её предложишь.

Но не этого ли ты хотел изначально? Чтобы они сами справились со своими проблемами и предоставили тебе право самому свободно решать — что делать дальше. Вот они и справляются. В который раз. Так что давай-ка, убийца, сверни своё самолюбие в трубочку и засунь куда поглубже. Это теперь их мир. Ты сам так говорил. Старикам здесь не место.

— Из тебя получится неплохой правитель, Альфа. — Перестав хмуриться, я продолжил смотреть ей в глаза и легко ухмыльнулся. — Если доживёшь... Только смотри, не сожри Кита. У него не так громко звенят яйца, как у тебя... Но лучшего премьера-управленца тебе сейчас не найти.

Черты лица девчонки смягчились. Похоже, это был тот ответ, который она ждала.