Пока он улюлюкал, как дитя, я почувствовал, что вот-вот упаду. Только не с небес, а с собственных ног. Вернулось ощущение, что я всё ещё стою на туше убитого Опоры Бога — там, где изначально и встретился с Богом Ночи. Похоже, моё тело никуда и не улетало отсюда, как мне показалось. Всё это было лишь мощнейшей иллюзией Бога Ночи.

Ноги так резко ослабли, что я не удержался и рухнул на колени, а потом животом вниз, уткнувшись лицом прямо в колючий шерстистый лоб мёртвой летучей мыши.

«О нет… — В моём затухающем сознании запаниковал Годфред. — Нет-нет-нет… только не вздумай окочуриться… парень… не-е-ет… а обо мне ты подумал?.. Только не умирай…».

Не знаю, сколько прошло времени.

Я будто застрял в вечности, такой тягучей и тяжёлой, что она облепила меня, как желе, и придавила весом. Вокруг царила тишина и даже через закрытые веки проникали солнечные лучи, тёплые и ласковые.

Проведя рукой около себя, я ощутил всё тот же шерстистый лоб летучей мыши. Моё тело где упало, там и осталось. Я лежал так же — на животе, лицом вниз. Только запаха окровавленной шерсти не ощущал, хотя вонь от монстра была невыносимая — это я отлично запомнил.

Еле разлепив веки, я поднял голову и сразу же сощурился — яркий солнечный свет заливал округу.

Странно, что никого не было слышно. Ни людей, ни драконов, ни звуков боя или стона раненых — вообще никого. Даже голоса Годфреда в голове.

Я оперся на ладони, встал на четвереньки и нашёл в себе силы подняться. Продолжая щуриться, огляделся.

Так и есть.

Я находился на гигантской туше летучей мыши, прямо на её голове, а вокруг меня замер разрушенный Гипериос. Вокруг не было ни одного уцелевшего здания, кое где торчали оставленные мечи, переломанные гарпуны, груды трупов, горбунов и людей, всё было завалено чёрными совиными перьями.

Но живых рядом не было.

Гробовая тишина.

Я выпрямился в полный рост. Мои глаза кое-как привыкли к яркому свету после кромешной тьмы Бога Ночи и смогли разглядеть, что в чистом, как слеза младенца, небе нет ни теней, ни облаков, всё оцепенело в странной неподвижности. Я остался здесь один. Совершенно один.

А потом из-за горы развалин вышла женщина.

Опять сощурившись, я присмотрелся: незнакомая, никогда её не видел раньше. Такую бы я запомнил. Высокая, стройная, с голубыми волосами по пояс, красивая, с полными красными губами и белоснежной улыбкой.

Только её большие глаза были чёрными. Полностью чёрными.

Она мягко ступала по осколкам камней босиком и не издавала ни звука, её полупрозрачная туника почти не скрывала обнажённого тела. И только когда она подошла ближе, я начал догадываться, кто это.

Мне вспомнились слова Афены, когда она рассказывала мне про свои ночные кошмары. Она говорила, что ей снится женщина с голубыми волосами.

— Здравствуй, смертный, — ласково прошептала Тхаги, вдруг оказавшись прямо передо мной на голове летучей мыши. — Не бойся, это всё происходит лишь в твоём умирающем сознании.

Я увидел совсем иной её облик. И если Смерть именно такая, то это хоть немного может порадовать перед тем, как сдохнуть… есть такая вероятность.

Она положила руку мне на плечо, а потом провела пальцами по моей грязной и саднящей царапинами щеке.

— Ты умер, поздравляю.

— Что?.. — тихо выдохнул я.

— Почти умер. Осталось совсем немного. — Она погладила меня по пыльным волосам. — Всё хорошо, Тайдер… или Стин. Всё почти закончилось.

Какой бы Смерть ни была прекрасной и умиротворяющей, всё моё естество начало сопротивляться. Умирать мне не хотелось. И тут краем глаза я заметил движение сбоку. Повернувшись, медленно и тягуче (быстрее не получалось), я увидел того, кого совсем не ожидал.

Моего старшего брата. Нет, не Кристобаля.

Эрнеста.

Он шагнул из-за единственной башни Одинай, которая устояла после нападения Бога Ночи на город. Эрнест… он был такой же, как в тот день, когда погиб в пожаре. Светловолосый подросток, худой, чуть ссутуленный и долговязый, с яркими голубыми глазами и задорной чёлкой, серьёзный и сосредоточенный.

— Эрнест?.. — Я уставился на него, забыв про Богиню Смерти.

— Привет, Стин, — улыбнулся он, остановившись.

Меня наполнило щемящее чувство потери и горечи.

— Прости, что не спас тебя… Эрнест… — Глаза заныли от появившихся слёз, и я медленно моргнул. — Эрнест… прости меня…

Он покачал головой.

— Ты не виноват. Никто не виноват. — Эрнест посмотрел на Тхаги, стоящую рядом со мной. — Но я бы хотел, чтобы ты не верил ей. Ты не умер. Ещё нет. У неё паршивая работа, и богиня делает её блестяще, но не верь ей, Стин. Ты не умер.

Он смолк, и тут внезапно Тхаги усмехнулась.

— Ты серьёзно, Годфред? Зачем ты замаскировался под его брата и спрятал свой истинный облик? Думаешь, Стин испугается тебя? Он мальчик не из пугливых. И вообще, не лезь в его сознание, когда он умирает. Это моя вотчина.

— Он поверит родному брату больше, чем какому-то богу Годфреду. И ты поможешь ему выжить, ведь правда, Тхаги? Ты ведь можешь.

— Значит, ты не Эрнест. — Я хотел бы разозлиться на грёбанного Годфреда, но не смог. Лишь спросил: — И зачем ты устроил представление?

— Чтобы ты не умер, дружище. Чтобы ты вернул себе утраченную душу. Эрнест бы точно этого хотел. — Он улыбнулся. — Как и я.

Он махнул рукой и скрылся за башней Одинай, ну а я опять остался с Богиней Смерти один на один. Она подняла большие чёрные глаза и посмотрела наверх, а потом, глядя на что-то, спросила с улыбкой:

— Как думаешь, что это?

Я задрал голову и посмотрел туда же. В прозрачном небе завис белёсый сгусток души, такой яркий и хрупкий, что от его вида на меня нахлынуло волнение. Я нервно сглотнул, глядя на туманный сгусток, а Тхаги опять посмотрела на меня. Правда, уже не улыбалась.

Она была серьёзной, будто боролась сама с собой, делая свою работу.

— Это единственная душа, которой ты никогда не сможешь управлять, — добавила она. — А теперь скажи мне, чья эта душа?..

Это была моя душа.

Моя собственная.

— Да, это она, — печально произнесла Тхаги, не сводя с меня своих чёрных глаз. — Ты на грани жизни и смерти, Тайдер. Твоё тело не выдержало нагрузки божественной силы и погибло.

— Почти погибло… но не до конца, — выдавил я, еле отрывая взгляд от собственной души, зависшей в небе над моей головой.

Женщина улыбнулась, в её глазах мелькнул космос. Клянусь, я разглядел даже далёкие звёзды.

— Хорошо. Почти умер. — Она протянула руку к небу и поманила туманный сгусток к себе.

Тот послушно опустился и прильнул к её ладони, будто требуя ласки. Это была совсем иная магия, не похожая на магию коллекционеров. Душа приникла к ладони Богини Смерти, будто искала у неё убежища.

— Верни её мне, — попросил я, глядя не на свою душу, а в лицо Тхаги. — Без меня ты не воплотишься, мы оба это знаем. И как сказал Годфред, ты хочешь мира, а это не так плохо. Я тоже его хочу. Его бы хотел мой брат, все мои братья…

Тхаги наклонила голову набок.

— Да, я хочу мира.

— Но скажи… — Я нахмурился. — Как ты вообще оказалась в моём сознании? Это ведь невозможно.

— Я Богиня Смерти, Тайдер. Я набираю силу и крепну у тебя на глазах. Не скажу, что могу делать так со всеми, разве что если буду уже свободна, но с тобой мне проще. Прямо сейчас ты лежишь на голове убитого монстра, мёртвый, а Афена рыдает над твоим бездыханным телом, держит твою холодную безвольную руку. Она первая тебя нашла. Афена и есть сейчас мой проводник в твоё сознание.

Я с горечью представил не только рыдающую Афену, но и Брану, и Криса, и Мозарта, и даже Жмота… что будет с ними, когда они узнают, что я умер?

— Ничего хорошего, — вздохнула Тхаги. — Но потом они привыкнут жить без тебя.

Ощущение было странное: я злился на Тхаги, ведь это она устроила всю заваруху, но эмоции почему-то притупились, будто обесцветились, лишились жизни. Осталось лишь спокойствие.