Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Я… Я могу пригодиться… Не бросайте меня, пожалуйста… Я сильная…

Скосив взгляд вправо, я увидел, как она, взвалив банку с соленьем на плечо, пытается доказать свои слова делом. Смотри-ка, соображает, москвичка. Перестала нюни распускать, поняла, что не поможет. Уж не знаю, сознательно или интуитивно. Но отвечать и реагировать не стал.

— Я… Я пригожусь… — Сбивчиво повторила она. Стараясь не наступить на края платья — не по размеру длинного — она подобрала подол свободной рукой, обнажив тонкие бледные коленки.

— Это меня не интересует. — Я всё равно не стал поворачивать голову и шёл не сбавляя темп.

Покрывшись пунцовой краской, москвичка отпустила подол и заявила обиженным тоном:

— А я и не имела в виду ничего такого!

Пожав плечами, я продолжил маршировать в выбранном направлении. Дорога в любом случае куда-то вела. Может, дойду в соседнее село. Поищу целые погреба, где ещё не был. Или магазин с консервами. Может, тоже до лета продержусь. А то что-то совсем быстро уставать начал…

Устала и девочка. Окончательно запыхавшись, она уронила скользкую банку в грязь и остановилась. Это вынудило меня обернуться — если разбила, то сейчас жоры налетят уже на нас.

Банка была целой. А девчонка, хватая ртом воздух, пыталась поднять её обратно:

— Я… Я знаю, где можно найти много еды… И лекарств… И ещё много всякого полезного…

— Чё ж ты не там до сих пор?

— Я… У меня… У меня папа работал в МЧС… Он полковник… был… — Она снова взвалила банку на плечо и, заметив мой заинтересованный прищур, подошла поближе. Но уже не так торопливо.

— И? Где-то тут складировал тушняк и патроны?

— Нет… — Она поравнялась со мной и пыталась отдышаться. — Он… стратегические запасы охранял.

Старательно выговорив словосочетание, она следила за реакцией. Я разочарованно усмехнулся:

— И иногда делился с тобой гостайной за вечерним чаем?

— Нет. — Она обиженно насупилась. — Но у него в ноутбуке точно всё есть. Я однажды подглядела. Там карты, коды всякие… И просто так карты были, документы в сейфе.

— Ага. И всё это в Москве. В управлении МЧС.

— Нет. — Девочка снова упрямо замотала головой. — У нас дома. Папа с него звонил по скайпу, когда бабушка заболела. И всё началось… Хотел узнать, что с нами, говорил, что скоро приедет. Но сейчас из-за работы не может. И… Я видела, как он… Прямо во время разговора…

— Переставал думать о чём либо, кроме еды. — Я угрюмо закончил за неё. — Жорой стал.

Она опять начала прерывисто вздыхать, посмотрела в пол и пустила слезу.

— Вынесли уже твою квартиру, вместе с ноутбуком. Ничего мы там не найдём.

— Ну а вдруг нет? Там же в хранилищах… Там и машины, и оружие, и одежда… Всё что нужно… Вам же всё равно некуда идти, как и мне. Я же вижу… — Москвичка утёрлась и натужно переложила банку с одного плеча на другое.

Ишь ты, какая зоркая.

Она продолжала напирать и аргументировать, заметив, что я перестал спорить:

— Вы же, может быть, теперь… Единственный… Ну… Взрослый… Который не хочет только есть и всё. Мальчишки-то тоже все как сдурели… Им в квартиру-то ещё просто так не попасть. А я знаю, где ключ спрятан запасной.

Перспектива, конечно, не сказочная. Метнуться через полстраны на поиски какой-то столичной хаты. С мизерным шансом найти координаты складов госрезерва. И в нагрузку — вот это ходячее несчастье.

Но долго ли я смогу шататься по местным полям, пока не загнусь от цинги. Или пока не ослабну настолько, что меня прирежут местные шакалята. Хорошо, если только прирежут.

В конце концов. О чём ты больше всего мечтал, сидя в четырёх стенах последние полгода до эпидемии? О свободе. Так вот она, твоя свобода. Такая, какой никогда раньше не было. Собрался разменять её на медленный голодный суицид?

— Сейчас и я мало чего хочу больше, чем поесть. Пошли. — Я забрал у неё капусту и зашагал в сторону самого высокого коттеджа в посёлке. — Вон туда. Там на чердаке жоры нас не унюхают. Попробуем твои соленья, переночуем. И с утра что-нибудь придумаю.

Девочка улыбнулась, шмыгнула и захлюпала рядом, соглашаясь:

— Правильно. Утро вечера мудренее. Так бабушка всегда говорила…

Глава 2

Глаза жертвы

О скором восходе солнца нас оповестил дружный хор воющих с голодухи жор. Они всегда приветствовали рассветы и закаты таким образом. Если, конечно, не валялись где-нибудь, обожравшись до полной одури.

Хотя, обычно жора переставал есть только тогда, когда еда поблизости кончалась полностью. Один раз я наблюдал, как пара заражённых глодала сгоревшую прямо в стойле корову. Надеясь дождаться окончания пиршества и отрезать себе пару кусков про запас, я прождал почти час. Они пихали в себя комки поджаренной говядины до тех пор, пока не лопнули раздувшиеся животы, вывалив наружу проглоченные куски и сизые внутренности. Они всё равно ещё некоторое время заталкивали себе в рот горелое мясо. В том числе и то, что только что из них вышло. Пока не ослабели от кровопотери. Так и не побаловался я тогда говядинкой.

В ванной комнате разорённого коттеджа ожидаемо нашёлся нетронутый комплект зубных щёток и нить. Одичавшие от свободы подростки и раньше-то не особо заботились о личной гигиене, а тут уж и вообще забили на все «взрослые» требования. Поэтому разнообразные мыльно-рыльные приспособления можно было найти проще всего и в больших количествах.

— А паста есть? — Девочка приняла у меня щётку и заглянула в зеркало, сразу же пытаясь расчесать спутанные волосы пятернёй.

— На запах мяты жоры сбегутся со всей деревни. И язык тебе отгрызут. Хотя, может и не зря…

За наше недолгое время знакомства я успел убедиться в том, что девчонка дьявольски болтлива. Ночью, пока мы осторожно хрустели вскрытой капустой, она спросила с набитым ртом, поначалу стесняясь:

— А как… А как вас зовут?

— «Эй ты».

— Нет, ну правда! Не могу же я вас так звать.

— Кир.

— Кир? Это как… Кирилл?

— Кир это как Кир.

— Кир… Есть… Был такой писатель, Кир Булычёв… — Она задумалась, хрумкая очередную ложку сочной овощной нарезки.

— Не слышал. — Я думал, что заканчиваю разговор. Но, как оказалось, я только что его горячо поддержал.

— Да вы что! Он очень интересно писал! Про Алису Селезнёву, там… Про космос… Будущее всякое… У меня почти все его книжки были дома. Я все прочитала… — Тут девочка, видимо, вспомнив что уже находится в прекрасном далёко, оказавшемся весьма жестоким, перестала жевать и потеряно глянула в сторону.

Я знал, что ещё пожалею об этом, но всё же попытался отвлечь её от мрачных мыслей:

— Тебя-то как зовут?

Она вернула взгляд на меня и снова принялась азартно хрустеть:

— Алина.

— Сколько лет?

— Скоро будет пятнадцать. В мае. — Она показала ложкой куда-то за спину, словно май должен был наступить откуда-то оттуда.

— Знать бы ещё, когда он будет… — Сам я перестал считать дни почти сразу после того, как выбрался на свободу.

— А я знаю, я всё время считала! Сегодня двенадцатое апреля. День космонавтики!

— Надо же. С праздником…

Девчонка заулыбалась и закивала, не имея возможности ответить, пока не дожуёт. Но тотчас заметила, что поздравление было отнюдь не радостным.

Спешно проглотив капусту, чуть не подавившись, она заявила:

— А я думаю, что всё когда-нибудь наладится. И мы опять полетим в космос. Люди и не с таким справлялись! Чего только не было в истории…

Я с удивлением посмотрел на Алину — только час назад перед ней пускали кровь из вскрытого горла её родные братики. А банда малолетних отморозков собиралась оттрахать её во все дыры. А может ещё и братиков заодно. И теперь она тут строит мне оптимистичные прогнозы о том, как космические корабли непременно будут бороздить просторы вселенной. На голой капусте и талой воде. Хотя, скорее всего, ребёнок просто на автомате спорит с взрослым. Есть у детей такая неприятная привычка, давно заметил. Как сам повзрослел.

474
{"b":"907508","o":1}