Враг был хитер. На протяжении двадцати весен он расселял своих людей на прилегающих к долине территориях. Никто не знал о его планах, кроме него самого. Некромант был осторожен. Он знал о фениксе в свите хранителя, поэтому не собирал войско в открытую. Выманив главную угрозу из Трех лучей, он проложил себе дорогу в подпространственный карман. Рассвета хватило на подъем войска и вары на приступ. Идеальный план, омраченный лишь пробуждением скорбящей. Такой незначительный промах, что не мог быть просчитан. Всего лишь случайность, что защитила долину от посягательств, но усыпила ее мертвым сном.

Подоспевшие эльфы добили оставшихся магов и карателей, но долина была потеряна. Никто больше не вошел в величайшую страну этого мира.

***

{Около пятисот весен назад, во время нападения на Три луча}

Ужас! Ужас объял меня, когда начали всплывать картины прошлого. Всевышние, как такое могло случиться?! Поля, усеянные трупами всех рас и возрастов. Реки, обагренные смешанной кровью. Это было жутким наваждением. А потом удар. Волна черного тумана, сметающего все на своем пути. Я даже не пыталась его остановить, наоборот, я гнала его все дальше и дальше, не разделяя на врагов и своих. Я просто хотела убить все, до чего дотягивался мой взор. Но одинокая фигура, когда-то важного для меня человека остановила поток убийственной энергии. Его смерти я не хотела, но он умирал. Умирал от вины, за то, что не защитил свой народ, за то, что я стала чудовищем. Его душа убивала сама себя, погибая вместе со всем вокруг. Этого я не могла допустить. Он должен выжить!

Я помню, как пришла в себя. Как всего на несколько вар, но стала самой собой. Все было потерянно. Оставалась только надежда. Надежда на то, что все можно вернуть. И я собиралась возродить этот тлеющий осколок в душе воина, что погибал за нас. Осколок, которому суждено быть острым! Суждено рвать душу хранителю, не давая забыть о важном, и просто умереть. Я дарю тебе его. Острый осколок тлеющей надежды на возрождение!

Ночь — темная госпожа, что прячет в своих объятьях тысячи секретов. Она стремиться скрыть пороки мира и его несовершенство за своей мглой. Но полный мрак не наступает. Глухую тьму рвет тусклый свет потухшей звезды Затхи, яркий спутника Руи и желтый Тоны, сестры близнеца Уны, что сегодня сокрыта и явит свой лик не скоро. Три спутницы этого мира освещали границу королевства Марон и Хрустального леса с разных сторон. И даже все видящие звезды будто сияли в эту ночь лишь для двоих. Тех, кто нашел друг друга сквозь время, беспамятство и безумие. Двух друзей, возлюбленных и двух правителей долины.

— Атар… — трясущимися губами я произносила забытое на многие весны имя, что так будоражило мою кровь, — жив…

Воин подошел ко мне вплотную. Изумрудные глаза влажно блестели, излучая безграничную радость, но лицо было непоколебимо, как и характер мага. Я осторожными касаниями дотронулась до его щек, невесомо водя ладонями по лицу прошлого любимого. Аккуратные полукружья пепельных бровей, одинокая морщинка делит высокий лоб, виски с извечно длинными прядями обрамляют овальное лицо. Ряд спутанных белоснежных ресниц, по которым скользит кончик моего пальца, заставляя Атара зажмуриться. Узкий, прямой нос с широкими крыльями, я всегда считала его слишком аристократичным для воина-кочевника. Мягкий переход к пухлым, карамельным губам, что всегда слегка сухие и грубые, но невероятно мягки в поцелуе. Пожалуй, широкий квадратный подбородок самая яркая черта, выдающая принадлежность к Кашир. Все это я трепетно вновь изучала руками, проводя по несколько раз и боясь потерять телесную связь. Ведь тогда он станет лишь моим воображением.

— Перестань дрожать, жрица, — тихо проговорило видение, — ты же всегда была самой стойкой из нас.

Он наклонился, смежив веки, и припал своим лбом к моему. Я могла бы стоять так вечность, лишь бы не нарушить то хрупкое равновесие, что родилось сейчас. У нас куча проблем, недопонимание и ворох врагов, но это все там. А здесь я и он. Запах раскаленного полуденным солнцем песка и свежесть гуляющего по прериям ветра. Я жадно вдыхала родной аромат, что исходил от загорелой кожи кочевника, и грезила о былых днях. Это дивный сон, и я не хочу просыпаться. Крепкие, мозолистые руки кузнеца осторожно, будто боясь причинить боль, легли на талию и медленно скользнули на спину, прижимая чуть ближе к стоящему мужчине.

— Дана…

Кто-то осторожно позвал меня, врываясь в нашу изоляцию. Я понимала, что нужно ответить, но сил оторваться от нахлынувших воспоминаний и чувств не было.

— Дана, ты вспомнила? — это совершенно точно феникс.

— Да, рубин, — я разорвала прикосновение и повернулась к ошарашенным свидетелям моего срыва и возвращения, — я помню все.

Я видела, как задрожал подбородок принца, но он сдержался, позволив себе лишь скованно улыбнуться. Я понимала его. Феникс знал, что я никогда не вспомню его. Он пошел на эту жертву, чтобы спасти мне жизнь, и никак не мог предположить, что память вернется ко мне. Безграничное счастье сейчас владело им, как и нами.

— Ты спасла меня, — воин уткнулся носом мне в макушку.

— Да. Ты умирал, Атар. Мне пришлось убить ту часть тебя, что создала долину и жила в ней. Ты стал диким, высокомерным кочевником, не знающим чувств, каким был до знакомства со мной. Потом провал в тысячу весен. Вторая личность возникла сама по себе. Я и не предполагала, что ты попадешь в рабство и станешь сумасшедшим. Твоя прошлая личность должна была взять верх.

— Тебя не было рядом, и постепенно жизнь начала утекать из меня. Я бы умер, не встреть тебя в том переулке. Вовремя.

— Су, — этот голос я узнаю из тысячи, но рычащие вибрации, что сейчас четко слышались, не были свойственны ему.

Я нашла взглядом Широ и застыла. Горящие синим огнем глаза смотрели на меня через узкую полоску зрачка и будто пронизывали насквозь. Пшеничный водопад кончиками касался пят эльфа, волнами струясь по спине и груди. Так как губы не были сомкнуты, я четко рассмотрела клыки, но не такие как у дроу, а более хищные и острые. Уши вытянулись чуть сильнее и покрылись золотистым пушком, а на концах длинных пальцев то втягивались, то снова выходили загнутые дугой когти. Не зря разрез глаз у Широ мне всегда казался кошачьим.

— Ma ah le[1]? — произнесла и тут же прикрыла рот ладонью. Я знаю эльфийский!

— Thenin nif, melda[2].

Я вздрогнула. Как он меня назвал? Любимая? Но я слышала это слово сотни раз от эльфа. Оно не может переводиться так. У меня, скорее всего, ошибочное восприятие языка от потери памяти.

— Ты все правильно расслышала, — говорил серьезно светлый, или кто он там.

— Что значит, истинный облик? — перевела я разговор на интересующую меня тему, не спеша отходить от Атара. Тот почему-то молчал.

— Мой отец — светлый эльф, мать — истинный оборотень. Ее вторая ипостась — иссиня-черный таар[3]. Моя же — солнечный таар. Но в силу того, что я полукровка, полная трансформация мне недоступна.

— Так ты не дроу? — продолжила удивляться я.

— Нет, Су. Я оборотень. Моя основная магия не стихия воды, а некромантия. Я сильнейший в этом мире носитель магии смерти, — он спокойно все разъяснял, медленно теряя все свои хищные черты и возвращая прежний облик.