Но мне сомневаться было некогда — следующий удар этой увесистой дубины уже летел в мою голову. И тело снова среагировало быстрее сознания: чуть отклонившись, я легко ушёл от размашистой атаки и обратным движением повис на вооружённой руке. А ещё через миг зажатый в кулаке осколок челюсти уже вонзилась дубинщику в висок. И, рванув свой окровавленный «кастет» вниз, я соскоблил добрую половину прыщавого лица — от бровей до чуть заметной щетины на подбородке.

— Р-ря-а-а-а…

Как только из-за оторванной щеки пролилась не только кровь, а ещё и всё та же зелёная жидкость, на визжащего пацана насело сразу два каких-то седых бомжа. Задавив его массой, бродяги быстро оттолкнули паренька от меня в грязь. И их неразборчивое рычание начало сопровождаться довольным чавканьем.

Перед этим я успел заметить то, что зелёная дрянь неожиданно приятно пахла какими-то сладкими и пряными травами…

…И кроме этих трёх строк в звенящей пустоте моей памяти нет ответов ни на один из тех лихорадочных вопросов, что вспыхивают сейчас в моём сознании, словно сигналы учебной тревоги.

Где я?

Кто я?

И самое главное: ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ???!!!

Но моему туловищу всё ещё было глубоко плевать на эти вопросы. Защитная оболочка, выстроенная вокруг молекулы ДНК за миллиарды лет эволюции, просто делала свою работу.

Ведь меня действительно окружали!

Разворот, удар зубастым «кастетом» по инерции — и новый противник отшатывается, зажав рваную рану на лице. Осколки зубов посыпались со скользкой от крови кости — как те, что были на ней до удара, так и те, что только что росли во рту у этого пацана.

Ещё прыжок в сторону — и вбитый в черенок гвоздь вспарывает только мою истлевшую куртку. Левая рука хватается за это самодельное оружие, а правая — за тощее горло его владельца. Сжимаю кулак — и кадык хрипящего от боли парня оказывается внутри. Рву, пока странная зелёная жижа, потекшая из раскрытого рта, не заляпала мне и без того грязную руку.

Укол в спину! Теперь я точно знаю, где взять новое оружие…

И после пары стремительных движений скользкое от крови ржавое шило стало принадлежать уже мне. А уколовший меня пацан лишь беспомощно вылупил глаза на кусок лучевой кости, натянувший рукав его олимпийки изнутри:

— М-м-м-м! М-м-м-а-а-а!.. — Закончив сдавленное мычание громкой истерикой, этот парень тоже выпустил изо рта странные зелёные слюни. От них вновь послышался сладковатый запах пряных трав.

А со всех остальных сторон тут же полетели вонючие выдохи:

— Ы-ы-а-а… — Сразу несколько пар костлявых рук вцепились за олимпийку. Растягивая синтетику до предела, какие-то мрачные бомжи тут же алчно потянулись к губам визжащего пацана. Так, словно хотели сорвать с них страстный поцелуй. Но вместо этого сорвали сами губы. И, прежде чем повалить подростка в грязь, быстро отгрызли ему почти всё остальное лицо, по которому растеклись пахучие зелёные капли.

Пока я ещё несколько раз затравленно оглянулся, взмахивая шилом на любой звук или движение воздуха. Но новых атак не последовало.

Беспорядочно калечившие друг друга оборванцы один за другим бросали это увлекательное занятие. Шмыгая разбитыми носами и хватаясь за порезанные или уколотые места, подростки торопливо пятились в стороны, образовав достаточно почтительную окружность со мной в центре.

Пятясь и осторожно переступая через замызганные слякотью тела, малолетние убийцы смотрели на меня с какой-то насупленной, угрюмой тревогой. Как на бродячего пса, который вдруг начал огрызаться, вместо того, чтобы убежать после очередных издевательств, поджав огрызок облезлого хвоста.

При этом все вооружённые подростки продолжали хранить полное молчание. Так плотно сжав при этом губы, словно даже одно неосторожное слово могло стоить им жизни. Кроме шума ветра в рощице, располагавшейся неподалёку, я слышал только напряжённое сопение из обветренных носов.

А те люди, чей возраст явно был больше школьного, сейчас лишь бессмысленно таращились в пустоту. И те, кто кто этого набил себе пасть обрывками кожи и все остальные. Потерянно повернувшись в разные стороны или подняв мутные глаза к низкому серому небу, примерно десяток взрослых выглядел так, словно они уже довольно долго жили на улице. Ввалившиеся глаза и щёки, рваная грязная одежда, повисшая на тощих телах. Давно нечёсаные волосы и бороды. Совсем как у меня, кстати…

Но никто из молчащих подростков почему-то сейчас не обращал на этих людей ни малейшего внимания. Все насупленные взгляды были прикованы только ко мне. И тревога в этих глазах постепенно нарастала, как и лёгкий шум, который я поначалу принял за шелест желтоватых листьев. Но, как оказалось, это был шёпот целого хора детских и подростковых голосов:

— Это чё…

— Бля-а-а…

— Еба-а-а-а…

— Да ну его нахуй…

— Стопэ! — После этого сильного окрика шум резко стих. Только откуда-то издалека продолжал доноситься непонятный ритмичный шелест. — Вы чё, мелочь⁈ Жору какого-то зассали шоль⁈

Неуверенный шумок вновь пробежал по толпе, которая окружала меня и молчаливых бойцов. Не меньше сотни. От подвижных пятиклассников до долговязых выпускников. Только, кажется, ни одной девчонки…

— Да это же… — Один тощий щегол из этого оцепления всё-таки подал голос, озадаченно ковыряясь в лохматом затылке. — Это же…

И хотя он почему-то так и не решился закончить фразу, все остальные его явно поняли:

— Точняк…

— Прям как тот чухан рассказывал…

— С Москвы?

— Ага…

— Пиздец…

— Чё, бля⁈ — Всё тот же властный басок снова резко пресёк все тревожные перешёптывания. — Ну-ка…

Толпа малолетних оборванцев расступилась, охотно пропуская вперёд обладателя этого голоса.

Высокий парень явно питался лучше окружающих. Плечистый поджарый здоровяк и одет был гораздо лучше остальных. Хотя тоже довольно странно — словно собирал свой костюм по армейским и спортивным магазинам. Разнообразные налокотники, наплечники и бронепластины на теле и ногах почти полностью были выкрашены в чёрный. Хотя краска уже обнажила оригинальную расцветку в тех местах, где эти доспехи приняли на себя чьи-то неслабые удары.

Лицо под надвинутой на глаза вязаной шапкой тоже несло на себе немало боевых отметин. Рассечения, ссадины, порезы — ему явно было о чём при случае прихвастнуть.

В руках сурового крепыша оружия не было. Только пыльная пластиковая бутылка, до половины наполненная уже знакомой зелёной жидкостью.

— Да какой же это… — Парень почему-то тоже осёкся. Явно не закончив мысль, он тут же перешёл к следующей. — Тот же ростом три метра! И ручищи, как у прыгуна! А этот… — Презрительный взгляд вернулся на меня. — Доходяга какой-то…

— Смысь, «доходяга»! — Этот голос тоже явно был смелее остальных. Но его обладателя я ещё не видел. — Ты зырь, чё творит!

— Да чёт он вон уже задыхается… — Двинув в мою сторону подбородком, здоровяк почесал на нём свежий шрам. И глянул на меня уже с откровенным презрением. — Водички хошь?

С этими словами он резко сжал бутылку — так, что чуть закрученную пробку сорвало с резьбы пенистой зелёной струёй. И она едва не окатила меня с головы до ног, если бы тело не среагировало на угрозу всё так же стремительно, как и раньше. Лишь несколько капель попали на одежду и лицо. Сладковатый вкус…

«Тархун» — популярный на территории бывшего СССР газированный напиток. Изготавливается на основе экстракта драконовой полыни…

Прежде чем я смог вспомнить, откуда вычитал эту промелькнувшую в памяти строчку, остальные взрослые вдруг резко перестали быть совершенно безучастными к происходящему. Большинство без затей бросилось прямо в слякоть — туда, где пролилась основная часть странного напитка. Упав на колени, люди начали натурально жрать под собой землю, жадно запихивая в рот пахнущую травами сладкую грязь.

Но парочка каких-то тощих стариканов заинтересовалась именно теми каплями, которые попали на меня. Клацая фарфоровыми зубами, они немедленно потянулись ближе. И рефлексы снова оказались молниеносны — после пары коротких движений, один старик уткнулся лицом в лужу, а второй смотрел в небо. Оба — мёртвые.