– Он довольно своеобразный дэйлор, – сказал он Миральде, – но то, что он видел, будет для него уроком. Для всех будет уроком… Скажи, чтобы ты хотела получить в подарок?

Миральда покачала головой.

– Мне ничего не нужно. Если бы я могла, я бы оставила тебе жизнь – но теперь это уж точно свыше моих сил, ежели ты заключил сделку с озером.

– С Дэйлороном, – поправил Шениор, – и я ни о чем не жалею. Я прошел путь от зеленого юнца до зрелого дэйлор, способного отвечать за свои поступки, и это хорошо. К тому же, я смог исправить допущенную мной ошибку и, прислушавшись к голосу Поющего озера, спас от гибели свой народ. Наверное, жизнь удалась.

Они дошли до террасы, выходящей в сад, и Шениор увидел, что небо очистилось. В недосягаемой высоте сияли бриллиантовые гвоздики звезд – как в ту ночь, когда он проломил хрупкие стенки кокона и впервые осмысленно посмотрел на мир.

Дэйлор глубоко вдохнул – и тут же боль пылающим кольцом сомкнулась на сердце.

Значит, ему осталось совсем немного времени… И, похоже, Миральда тоже почувствовала этот знак.

– Что с тобой? Тебе плохо?

Шениор с сожалением посмотрел на звезды, на старые деревья. В воздухе, не взирая на дурно пахнущие испарения, все-таки чувствовался запах осени. Осенью дэйлор празднуют Конец старого цикла, и по водам Поющего Озера плывут сотни белоснежных роз… Правда, сам он никогда не участвовал в этом празднестве; все, что пришло на ум, было слабым отголоском памяти предков.

– Ты сможешь сделать так, чтобы моего тела никто не нашел? – глухо спросил он у Миральды, стараясь, чтобы голос не дрожал. Страха не было, но были сожаление и неизбывная печаль по тому, что уже никогда не вернуть.

Она молча кивнула, стараясь выглядеть спокойной; губы ее предательски задрожали.

– Вот. Возьми, пожалуйста, это, – он снял с шеи древний медальон, крупный неограненный изумруд в оправе из потемневшего серебра, – пусть это останется у тебя.

Затем снял с пальца перстень.

– Это тоже пусть останется у тебя, Миральда.

Она молча взяла драгоценности и выжидающе посмотрела на него. Шениор ободряюще улыбнулся.

– Давай спустимся в сад и посидим там… Как тогда, помнишь?..

…Черная туша императорской армии, поблескивая чешуей в блеклых лучах осеннего солнца, медленно ползла сквозь лес. Не мелколесье – они давно уже минули его, но гиганты Дэйлорона вставали на их пути.

И, пожалуй, молчаливые деревья были единственными преградами. Ни одного живого существа не попалось им на пути.

– Ну и воняет же тут, – в сердцах обронил Геллер. Покосился на Витальдуса – тот ехал рядом, но лошадь его вели на поводу. Потому что из глаз чародея по-прежнему сочилась черная грязь; ему наложили повязку, которую приходилось менять чуть ли не ежечасно.

Впрочем, в остальном маг был вполне здоров. Ни слабости, ни болей. Только вот глаза…

– Это… из-за вашей магии такой запах? – попробовал уточнить командор у молчащего чародея, – или в Дэйлороне вонь и без того была?

Витальдус передернул плечами.

– Не задавайте мне подобных вопросов, командор. Вы что, не видите, что я сам терплю отражение заклятья? Где-то я все-таки просчитался, никаких последствий не должно было быть…

– Значит, вонь – это тоже, по вашему, отражение? – усмехнулся Геллер.

– Думайте себе, что хотите, – сухо заметил Витальдус. Обернувшись, он позвал своих помощников.

– Смените повязку, остолопы!

Геллер отвернулся. Его передергивало при виде этой мерзкой жижи на тряпице; а при виде залитых ею глаз мага где-то в самом укромной уголке души начинал пульсировать скользкий комок страха.

Подъехал Саэрм, ловко отсалютовал.

– Мой командор. До сих пор мы не встретили ни одного дэйлор. Правда, тут, немного в стороне, разведчики обнаружили три бедняцких хижины – но там не было никого. Ни живых, ни мертвых. Словно они все собрались и ушли. Не нравится мне все это, как бы на засаду не нарвались.

– Я доверяю мастерству господина мага, – уныло сказал Геллер, – и до сих пор у нас не было причины в нем сомневаться, не так ли?

– Как скажешь… Геллер.

И Саэрм, пришпорив свою гнедую кобылу, стрелой рванулся вперед.

… Они не встретили ни одного живого дэйлор ни на первый, ни на второй, ни на третий день похода. Небольшие поселки земледельцев были пусты, и на маленьких, аккуратных клочках возделанной земли уже начинали расти сорняки. Лес предъявлял права на отвоеванное у него пространство. Геллер смотрел на мастерски плетенные из веток домики, крытые широкими листьями, которые росли на самых высоких деревьях, и ему отчего-то становилось не по себе. Хотя, он должен был радоваться тому, что приказание Императора исполнено – и Дэйлорон уже наполовину принадлежит Империи. А еще он то и дело вспоминал Миральду. Ее поджарое, крепкое тело, ее волшебный запах, замешанный на травах и цветах, ее нежные и одновременно сильные руки.

«Ты ведь не погибла, удрав в этот проклятый лес?» – вопрошал он ведьму, как будто она могла ему ответить, – «это была бы глупая смерть… И мне бы хотелось, чтобы мы еще встретились когда-нибудь».

… На шестой день они наткнулись на странное дерево, потерявшее всю листву. Было видно, что оно умерло, но еще не высохло; это было огромное дерево, пять необхватных стволов, переплетшихся и сросшихся – такого Геллеру еще не доводилось встречать. Странным показалось то, что к корням дерева вела аккуратная дорожка, посыпанная белым песком, словно дэйлор могли проходить внутрь. Маги попробовали было исследовать это умершее дерево, но не нашли ничего примечательного. Витальдус только качал головой и бурчал, что, если бы его глаза видели, он бы сразу вывел бы проклятую нелюдь на чистую воду. А так… Он только сидел в седле и капризно требовал, чтобы меняли повязку. Все чаще и чаще.

– Может быть, вам лучше вернуться в Алларен, к своим коллегам? – осторожно спросил Геллер, на что маг развопился, обвиняя командора в том, что, дескать, тот хочет от него избавиться, в то время как он приложил столько усилий для победы Империи.

Геллер только пожал плечами и не стал спорить. Если чародею так хочется мучиться и дальше, пусть себе.

С провиантом было туго. С водой – тоже. Геллер все надеялся, что они наткнутся на какой-нибудь богатый город, где бы бравые воины могли пограбить вволю и тем самым поднять свой боевой дух – но городов не встречалось. Только небольшие поселки земледельцев – и еще несколько сохнущих, странных деревьев. Хорошо еще, что никто не пытался атаковать их, иначе армии пришлось бы совсем тяжко.

– Да никого вы не встретите, – бурчал маг, – все подохли, все!

– Но тел мы тоже не видим, – заметил Геллер, – куда же они могли деться?

А потом они выехали к озеру, на дальнем берегу которого сверкал первозданной белизной дворец. Геллер с облегчением вздохнул – по крайней мере, теперь у них отпала надобность в воде. Но не тут-то было. Несчастные лошади, невзирая на тычки и шпоры, ни в какую не желали даже близко походить к озеру. Кто-то попробовал зачерпнуть воды и, вопя от ужаса, рванул прочь от берега.

– Что там такое? – в голосе Витальдуса появился интерес.

– Озеро, из которого нельзя зачерпнуть воды, – пояснил Геллер, сам немного недоумевая. Еще несколько человек попытались добраться до воды, но только с ужасом взирали на зеркальную гладь и пятились, пятились подальше от этого странного водоема.

– Любопытно, – прошелестел Витальдус. Обернувшись к своим, гаркнул, – а ну, вперед! Чего ждете?

И тут же, тихонько добавил:

– А вы, командор, не поможете мне?

Когда Геллер, сгорая от любопытства, дотронулся до поверхности воды, ощущение было такое, словно руку вмиг пронзили тысячи раскаленных игл. Вскрикнув, он отдернул пальцы, потряс запястьем. И, что самое главное – у него сложилось ощущение, что вода – вовсе не вода, а камень.

– Ну-ка, ну-ка, что тут у нас? – проскрипел Витальдус.

Поддерживаемый магами, он опустился на колени, простер руки над черным зеркалом и несколько минут молчал. Затем почесал подбородок.