Лекарь хотел возразить, но передумал, сжал губы в бледную тонкую полоску и покачал головой. Скиталец сопел, глядя незрячими глазами куда-то в пространство. Крапленый невнятно мычал, наверное, крыл Шарова последними словами. Дмитрий по-прежнему отмалчивался и изредка грустно вздыхал.

В коридоре послышался нарастающий топот множества ног. Немногим позже электронный замок мелодично запиликал. Дверь открылась, и в лабораторию, прыгая на четвереньках, ворвалась орава изоргов. Звонко шлепая голыми ступнями и ладонями, измененные разделились на два рычащих, клокочущих потока, будто огибающая остров река, и по-собачьи улеглись на полу. Вытянули вперед руки, как лапы, разве что языки не высунули для пущего сходства. За ними хозяйским шагом вошел Богомолов в чужом теле. Последними через порог переступили близнецы и привычно замерли у запертой двери.

– Ну вот мы и встретились, – угрожающе пророкотал Богомолов, встав напротив стола.

Дмитрий поднял голову, увидел перед собой незнакомца. Глаза удивленно распахнулись, рот приоткрылся.

– Не ожидал? Мне через многое пришлось пройти, даже пожертвовать своим телом, чтобы поквитаться с тобой, ублюдок.

Богомолов сорвал с руки излучатель, бросил на пол и выхватил пистолет из-за пояса.

– Позвольте, а как же мое вознаграждение?! – заверещал вдруг профессор.

Богомолов отмахнулся от него как от назойливой мухи:

– Будут тебе деньги, не мешай. Сперва я хочу насладиться местью. – Он направил пистолет на Дмитрия: – Первым делом я вышибу тебе мозги, а потом отправлю на тот свет твоих дружков, так называемых Хранителей Зоны. Я один – вы слышите меня? – один ее Хозяин и Хранитель. Зона принадлежит мне!

Сухо щелкнул взведенный курок.

– Стойте! – профессор метнулся к Богомолову, встал между ним и столом, раскинув руки в стороны, будто хотел защитить Дмитрия. Изорги взволнованно зарычали, вскочили на четвереньки, но видя, что их хозяину ничто не угрожает, снова улеглись на пол. – Убьете вы их, а дальше что? Ваше имя поругано, его уже не обелить, да вы и не сможете это сделать. Никто не поверит, что вы в вашем нынешнем обличье тот самый Игорь Михайлович. У меня другое предложение.

– Ну! – Богомолов люто сверкнул глазами исподлобья.

Профессор нервно сцепил руки и взволнованно забормотал:

– Я могу отправить вас в прошлое. Вы только представьте, какие это сулит перспективы. Зная все наперед, вы легко устраните врагов прежде, чем они встанут у вас на пути.

– Мерзавец! – сказал, как хлестнул нагайкой, за спиной профессора Дмитрий.

Лекарь ахнул и побелел лицом. Крапленый еще сильнее замычал и так вытаращил глаза, что, казалось, они вот-вот выскочат из орбит. Только Скиталец сохранял свойственное мудрецам спокойствие. Весь его вид как бы говорил: все в этом мире пустая суета.

Богомолов скептически искривил губы, но реакция Хранителей и Преображенского убедила его в правдивости намерений продажного профессора. Предложенный вариант открывал заманчивые перспективы. Если все получится, а он в этом не сомневался, в его руках сосредоточится безграничная власть. Он не только «засеет» метастазами Зоны всю планету, но и будет продавать «бессмертие». Толстосумы завалят его деньгами, лишь бы получить иллюзию вечной жизни. Богомолов запрокинул голову к потолку и безумно захохотал. Изорги смотрели на него с обожанием и страстью. Наконец он успокоился.

– А это идея. Оказывается, ты не такой бесполезный, как я вначале подумал. Говори, что надо делать.

– Позвольте, я провожу вас.

Профессор угодливо поклонился и засеменил впереди Богомолова к телепорту. Встал за пульт управления, защелкал кнопками и тумблерами. Пока он настраивал аппарат на нужный режим работы, Богомолов открыл дверь в клетку Фарадея, но заходить без команды профессора не решился.

Изорги послушно отправились за хозяином, когда тот направился к телепорту в дальнем углу лаборатории, и теперь сидели на корточках в ожидании новых команд.

– Готово! Пожалуйста, пройдите в камеру и закройте за собой дверь.

Богомолов вошел в висящую промеж установленных под углом друг к другу огромных металлических обручей сетчатую конструкцию. Громко хлопнула дверь. Профессор вдавил кнопку запуска. Обручи пришли в движение, послышался нарастающий гул и резкие отрывистые хлопки. Грохот выстрелов не смог заглушить остервенелый крик Богомолова:

– Одной смерти для тебя мало! Я найду тебя в прошлом и снова убью!

Пять подло выпущенных в спину Дмитрия пуль достигли цели. Три угодили в легкие, четвертая раздробила позвонок, а пятая насквозь прошила сердце и застряла в грудине. Дмитрий, заваливаясь набок, рухнул на пол и застыл в неудобной позе. Лужица крови под ним быстро увеличивалась в размерах.

Богомолов на этом не успокоился. За мгновение до переноса он отдал изоргам мысленный приказ. Едва клеть опустела, измененные бросились на людей. Казалось, кровавая баня неизбежна, но что-то пошло не так. Один за другим изорги повалились на пол и забились в страшных корчах. Это профессор включил вмонтированные в потолок ультразвуковые излучатели. Узконаправленные волны не приносили людям вреда, те находились вне зоны их действия, зато изоргам досталось на орехи. Лекарь и Крапленый с недоумением смотрели на эти пляски святого Витта. Даже Скиталец потерял невозмутимость – правая бровь удивленно изогнулась – правда, он быстро взял себя в руки и натянул на лицо прежнюю маску спокойствия.

– Нет, только не это! – профессор подбежал к Балаболу, повернул на спину. Мутные, подернутые поволокой смерти глаза невидяще уставились в потолок. Олег Иванович захлопал по бледным щекам Дмитрия: – Не умирай! Слышишь! Не умирай! Что вы там сидите?! Помогите ему!

– Как? – сердито рявкнул Лекарь. – Ты же опоил нас. Забыл?!

– Комон, Эврибади, освободите гостей, налейте вина из другой бутылки и дайте им выпить.

Лекарь первым принял противоядие. Он положил на стол растопыренные ладони и, опираясь всем телом на руки, осторожно поднялся. Немного погодя убрал одну руку со стола, сделал пробный шаг.

– Быстрее! Чего копаешься?! – взволнованно крикнул профессор.

– Сам виноват, не надо было травить, – огрызнулся Лекарь, отцепился второй рукой от стола и подковылял к Балаболу. Ему хватило одного взгляда. Он встал перед погибшим на колени, провел ладонью по его спокойному, умиротворенному лицу.

Тем временем Эврибади наполнил бокал Крапленого белым вином и поднес к губам Хранителя. Тот жадно выпил все до дна, а как почувствовал, что снова может двигаться, оттолкнул от себя военстала и, с грохотом опрокинув стул, рванул к профессору.

Шаров испугаться не успел, так быстро среагировал Комон. Швырнув почти пустой бокал Скитальца на стол, он бросился наперерез Крапленому, сбил с ног и, придавив его шею коленом, заломил руку Хранителя за спину. Эврибади выхватил пистолет из нагрудной кобуры, снял с предохранителя и взял Крапленого на прицел, но по знаку Олега Ивановича убрал оружие на место.

Крапленый хрипел, плевался, грозил порвать близнецов вместе с их хозяином на куски.

Обычно тихий голос Скитальца прогремел на всю лабораторию:

– Остынь, Крапленый! – Он встал из-за стола. Гулко постукивая посохом по полу, приблизился к Болотному Лекарю. Тот по-прежнему стоял на коленях перед бездыханным телом Балабола. – А ты перестань сверлить профессора взглядом. Дырку прожжешь.

– Если б взглядом можно было убить, я бы ни на миг не сомневался, – сказал Лекарь с плохо скрытой ненавистью и сжал кулаки.

Профессор отшатнулся. В глазах растерянность, губы дрожат, лицо осунулось.

– Я не хотел, – прошептал он. – Так получилось. Я не виноват.

– Чего ты там бормочешь? – презрительно скривился Лекарь. – Из-за твоего предательства погиб хороший человек. Не прощу!

– Дмитрий сам предложил себя в роли живца, – прогромыхал Скиталец. – Это был его план игры. Профессор здесь ни при чем. Наоборот, он все поставил на кон ради нас.

Скиталец повернулся к Шарову и поклонился в пояс: