– А давай, – махнул рукой Пискунов, сам не зная, откуда в нем такая сговорчивость.

Арсений заступил на смену и первые два часа провел, не привлекая к себе внимания. Никто из присутствующих в помещении не удивился, когда он встал и прошелся до висящего на стене пожарного шкафчика. Долго сидеть на жестком и неудобном металлическом стуле то еще удовольствие, так что механики нередко прогуливались по свободному пятачку. Не вызвала вопросов и его заминка перед стеклянной дверцей. Мало ли – захотелось человеку посмотреть на огнетушитель и красный топор на длинной ручке.

Пискунов оглянулся. Хомяк и Тбилиси читали книжки. Чибис и конопатый следили за показаниями радиолокаторов. «Братья» Марио бессовестно клевали носом возле пульта управления системой ПВО. «Самое то», – подумал он и сорвал пломбу. Открыл стеклянную дверцу, вытащил топор из креплений и потопал к гудящему электронной начинкой и мигающему разноцветными лампочками металлическому шкафу с горизонтальными прорезями на узких, серого цвета, дверках.

Тбилиси на время оторвался от чтения очередного боевика, увидел Пискунова с занесенным над головой топором и завопил как умалишенный:

– Комар, ты что творишь?!

Внезапный вопль всполошил дневную смену, но никто из дежурных не успел среагировать. Энергичными ударами пожарного топора Пискунов за несколько секунд раскурочил шкаф и разбил находящееся в нем оборудование. Трескуче заискрила проводка. Запахло горелой изоляцией. Экраны локаторов погасли, как и подсвеченные разноцветными огнями кнопки на пульте управления. И хотя на крыше одного из зданий научно-исследовательского центра по-прежнему вращалась параболическая антенна, расположенные по всему Периметру стационарные ракетные установки превратились в бесполезную груду металла: они не могли работать без данных РЛС.

Дежурные бросились к обезумевшему механику. Отобрали топор, сбили с ног, заломили руки за спину. Кто-то схватил Пискунова за волосы и больно ударил головой об пол. Кровь хлынула из разбитого носа.

Арсений не сопротивлялся. После выполненного задания он как будто потерял волю к жизни. Ему было все равно, что с ним сделают сейчас и как накажут за совершенную диверсию потом. Он неподвижно лежал, блаженно улыбался и мычал, как глухонемой.

Помимо Пискунова, этой ночью через вербальную активацию прошло еще с полсотни человек. Корпорация «Аврора» с максимальной для себя выгодой использовала потрясшие компанию N.A.T.I.V.E. события, так что все они оказались из числа недавно принятых в состав ее ЧВК бойцов.

Полковник Карпентер знал об этом. Он сохранял невозмутимость и хладнокровие не только до посадки С-130, но и когда опустившуюся на стылый бетон аппарель грузового отсека окружил отряд вооруженных людей. «Спящие» вперемешку с ничего не подозревающими сослуживцами выстроились полукругом и через коллиматорные прицелы смотрели на солдат полковника. Те тоже держали местных на мушке.

– Убрать оружие! – велел Карпентер. Бойцы покосились на командира. Во взглядах читалось недоумение. – Немедленно! Это приказ!

Солдаты нехотя подчинились, но по глазам и напряженным позам было видно, что они готовы в любой момент пустить автоматы в ход, даже если это приведет их к гибели. Карпентер похлопал одного из прилетевших с ним бойцов по спине. Когда тот шагнул в сторону, спустился по аппарели и встал перед отрядом местного гарнизона.

– Кто такие? – поинтересовался капитан местной ЧВК.

Вместо ответа полковник произнес вроде бы бессмысленный набор слов. Это была заключительная часть вербальной активации, она же выступила в качестве своеобразного пароля.

Прибывшие с полковником бойцы опешили от удивления. Большая часть потенциальных противников в мгновение ока стала их союзниками и направила оружие на малочисленную кучку теперь уже бывших сослуживцев.

В числе ренегатов оказался и тот самый капитан. Он отдал честь полковнику и доложил по всей форме о выполнении поставленной задачи, когда отступники обезоружили недавних соратников и пластиковыми наручниками стянули им руки за спиной. Таких было всего пятнадцать человек. Они предпочли сдаться без боя, а когда Карпентер предложил перейти на его сторону, согласились без лишних раздумий и угрызений совести. Наемники служат тем, кто больше платит, а корпорация, судя по словам полковника, не скупилась на жалованье рядовому составу, не говоря уж об офицерских чинах.

Игорь Михайлович узнал о дерзком нападении на остров из первых рук. Карпентер лично объявил об этом на отменном русском, когда с двадцатью бойцами появился в принадлежащих владельцу компании N.A.T.I.V.E. апартаментах и предложил следовать за ним.

Богомолов посмотрел незваному гостю в глаза и задал провокационный вопрос:

– А если я не хочу?

По знаку полковника двое солдат подошли к сидящему в уютном кресле бизнесмену и встали по сторонам.

– Не заставляйте применять силу, господин Богомолов. Советую проявить благоразумие и добровольно пойти со мной. Поверьте, вам нечего бояться. Будь у меня приказ о вашей нейтрализации, я бы не стал тратить время на пустые разговоры.

– А я и не боюсь. Просто хочу знать, куда вы меня поведете.

– С вами кое-кто хочет побеседовать.

– Ах, вот как. Побеседовать. Ну, хорошо. – Богомолов поднялся на ноги, сделал шаг вперед. Бойцы, словно тени, шагнули за ним. Он покосился сначала на одного, потом на другого. – Я так понимаю, ваши люди поведут меня под конвоем?

– Нет, если вы не будете делать глупостей.

– Тогда пусть отойдут подальше. Я вышел из того возраста, когда занимаются глупостями.

Полковник жестом велел бойцам разойтись в стороны. Топая башмаками, те выполнили негласный приказ. Богомолов кивнул, подошел к полковнику и вместе с ним покинул апартаменты. Бойцы отправились следом, но держались на расстоянии.

Карпентер привел Богомолова в его же офис, по дороге предупредив, что говорить придется на английском.

За широким столом из красного дерева восседал смуглый незнакомец с характерными для метисов чертами лица. Он вальяжно развалился в глубоком кожаном кресле и, закинув ногу на полированную столешницу, курил сигару, стряхивая пепел на пол и пуская клубы дыма в потолок.

При виде подобной наглости Игорь Михайлович чуть не задохнулся от гнева. Вены на шее набухли, он покраснел и, с трудом сдерживая клокочущую внутри ярость, процедил сквозь зубы с классическим лондонским произношением:

– Какого черта?! Что вы себе позволяете? Немедленно уберите ноги со стола и перестаньте дымить.

– А то что? – лениво поинтересовался Сандерс и пыхнул сигарой. – Прикажете выгнать взашей? – Он посмотрел на Богомолова, но не как на равного себе, а как на несущего вздор городского сумасшедшего. Во взгляде явно читалось: попробуй, если не хварывал.

Игорь Михайлович понял недвусмысленный намек, как и то, что оказался в сложном положении. Уступить нахалу означало потерять лицо. Тогда он пошел другим путем. Заставил себя успокоиться, скрестил руки на груди и смерил метиса оценивающим взглядом.

Теперь пришла очередь Сандерса правильно понимать сигналы. Он сделал верный вывод: Богомолов не будет с ним говорить, пока он не станет вести себя подобающе. И все-таки Сандерс не сразу скинул ногу со стола и затушил сигару в малахитовой подставке для ручек за неимением в кабинете пепельницы (Богомолов сам не курил и не любил, когда в его присутствии это делали другие). Прошла минута, прежде чем он это сделал, и миролюбиво сказал:

– Мы не с того начали наше знакомство, мистер Богомолофф. Прошу садиться, – Сандерс показал на один из задвинутых под приставной стол офисных стульев.

– Вообще-то это мой кабинет, и вы заняли мое место, – недовольно проговорил Игорь Михайлович, делая ударения на словах «мой» и «мое».

– Что поделать, я просто следую местным обычаям. Насколько мне известно, по русской традиции гостям достается самое лучшее. У вас даже есть поговорка: «Чувствуй себя как дома».

– А вы неплохо осведомлены о наших обычаях. Только вот у этой поговорки есть продолжение.