– Искать паучиху наугад – все равно что пытаться найти иголку в стоге сена. Вот если б вы хотя бы примерно знали, где она может быть, это существенно сузило бы радиус поиска.

– Крапленый говорил, что портал мог выбросить ее куда угодно, – напомнил Балабол.

– Да знаю я, – поморщился, как от зубной боли, Потапыч и вдруг замер с приоткрытым ртом. Глаза остекленели, на лице появилось отрешенное выражение. Прошло несколько секунд, прежде чем он резко встряхнулся и возбужденно воскликнул: – Слушайте, я знаю, куда забросило тварь. Когда открылся портал, я, кажется, видел край самолетного крыла.

– Так кажется или видел? – уточнила Лань.

Потапыч завис ненадолго, беззвучно шевеля губами, потом резко боднул себя подбородком в грудь:

– Видел. Так же четко, как тебя сейчас вижу. – Он повернулся к Шарову: – Профессор, есть где-нибудь в Зоне аэродром?

– Есть. До первой чернобыльской аварии там располагалась эскадрилья военно-транспортной авиации. Перед созданием «Чернобыль Лэнда» частично разрушенные техпомещения и взлетно-посадочную полосу восстановили, провели полную модернизацию аэронавигационного оборудования и пользовались инфраструктурным объектом по назначению.

– А можем мы как-то узнать: там сейчас тварь или она ушла оттуда?

– Можем. Надо только проверить, есть ли поблизости кто из разведчиков.

Профессор прошел к стойкам с научными приборами, сел за компьютерный стол и защелкал кнопками клавиатуры. Прошла минута, другая. Наконец он с довольным видом откинулся в кресле и призывно пошевелил в воздухе пальцем.

Наемники и Балабол подошли к столу, встали рядом с Шаровым. Тот показал на монитор. По экрану медленно проплывали холмистые поля. С высоты птичьего полета кустарники казались большими зелеными медузами на волнах бескрайнего моря. На горизонте мелькнула серебристая петля реки.

– Вам повезло. В соседнем квадрате в небе барражировал замаскированный под птицу дрон. Я перенаправил его в нужное вам место, скоро сами все увидите.

Через минуту на экране появился аэродром. Шаров нажал пару кнопок. Изображение плавно увеличилось в размерах. С десяток легкомоторных самолетов и три вертолета густо затянуло паутиной. Такой же саван покрывал растущие неподалеку от стоянки авиатехники невысокие сосенки. Поначалу никто из наблюдателей не заметил паучиху, но когда профессор еще больше увеличил изображение, Потапыч ткнул пальцем в монитор. Арахна сплела себе из паутины похожее на гамак гнездо между двумя самолетами и то ли спала в нем, то ли просто лежала, подвернув под себя длинные суставчатые ноги.

– Вот где чувырла прячется. Осталось придумать, как ее укокошить без вреда для нашего здоровья.

– А чего тут придумывать? Я, когда искал подходящего наблюдателя, нашел кое-что интересное. Вот, сами посмотрите.

Профессор переключился на изображение с другого воздушного разведчика. На экране высветились вышки электроподстанции. Похожие на ветви дерева белые молнии срывались с верхушек металлических мачт, били в трещиноватый асфальт и рядом стоящие вышки ЛЭП. За пределами «железного леса», но в границах огороженной забором из бетонных плит территории, из огромных выжженных пятен на земле то и дело поднимались в серое небо высокие столбы рыжего пламени.

– Ваша работа на архипелаге принесла закономерный результат: Зона вернулась. Теперь старая электроподстанция – снова одна сплошная аномалия, с чем вас и поздравляю. Раз, по вашим словам, обычным оружием тварь не убить, используем против нее местные достопримечательности. Какой бы выносливой она ни была, у нее нет шансов выжить после электроразрядов в десятки тысяч вольт. Надо только заманить туда паучиху, а дальше предоставим Зоне самой разобраться с ней.

– Сдается мне, вы уже придумали, как это сделать, – сказал Балабол.

– Правильно мыслишь, – улыбнулся профессор, набирая в ПДА короткое сообщение для лаборанта. В нем он просил принести в лабораторию «винторез» и специальные патроны к нему.

Арахна приходила в себя после болезненного процесса размножения. Сидя в гнезде из паутины, она чувствовала, как жжение внутри тела постепенно проходит. Длинное жало яйцеклада медленно, сантиметр за сантиметром, ужималось в размерах, чтобы совсем скоро превратиться в небольшой бугристый выступ между рудиментарной парой задних конечностей.

Но преждевременное размножение было половиной беды. Гораздо худшим откровением для Арахны стал неприятный факт резкого ослабления организма и, как следствие, утрата способности улавливать биотоки отвратительной троицы, из-за действий которой она вместо родной планеты оказалась в чуждом для нее мире. По этой причине месть откладывалась на неопределенное время. А жаль. Она так жаждала как можно скорее поквитаться с мерзавцами.

Арахна не поверила своим многочисленным глазам, когда в паре сотен метров от нее, как будто из воздуха, материализовались те самые людишки. Она опешила на мгновение. Подумала, подсознание сыграло с ней злую шутку, но вскоре поняла, что это правда, уловив чувствительными сенсорами мозга знакомые импульсы. Видимо, она не совсем потеряла способность воспринимать активность чужих нейронов, или же, что более вероятно, на фоне последних событий временно сократился радиус действия ее биологического локатора.

Но было и другое подтверждение того, что она видит их наяву. Пули в бессильной злобе защелкали по природной броне. Откалывая кусочки хитина, свинцовые пилюли с визгом исчезали в вечернем небе раскаленными светлячками, звонко терзали стальные бока затянутых паутиной крылатых машин, глухо шлепались на толстый ковер созданной Арахной подстилки и, словно насекомые-паразиты, вкручивались в плотное переплетение прочных, как стальная проволока, нитей.

Людишки бросились врассыпную, продолжая терзать ее свинцом. Паучиха зашипела, словно потревоженная змея, хотела рывком подняться на ноги, но не смогла: слишком много сил потратила в последнее время. С третьей попытки ей удалось выбраться из гнезда.

Несколько секунд ушло на определение первоначальной цели. Арахна до боли в печенках хотела поквитаться со всеми тремя людишками разом, но сделать это при всем желании не могла. Сгусток паутины до них не долетит, как бы далеко плюнуть она ни старалась. Да и разбежались они, как тараканы, усложняя задачу. К тому же единственная самка из мерзкой троицы как будто под землю провалилась. Арахна не только потеряла ее из виду, но и перестала улавливать слабые волны мозговой активности отвратительной сучки.

В другое время паучиха, возможно, задумалась бы о причинах подобного явления, но не сейчас. Ослепленная жаждой мести, Арахна визгливо заверещала и на подгибающихся ногах рванула за типом с изуродованным лицом. Тот ближе всего находился к ней. С него она и решила начать.

Заметив маневр отвратительной твари, проводник сунул пистолет в нагрудную кобуру. До этого он вел беспокоящий огонь с целью привлечь к себе внимание. Пробежал с десяток метров, постепенно сбавляя ход и тыкая пальцем в экран ПДА.

– Теперь вся надежда на вас, ребята, – пробормотал он, последним касанием пальца активируя программу наведения телепорта. Встал как вкопанный, повернулся лицом к Арахне и перекрестился.

Шаров следил за событиями на аэродроме, стоя у пульта управления телепортационной установкой. Информация с биомеханической птицы-дрона поступала на компьютер в режиме реального времени и через проектор транслировалась на стену лаборатории. На пульте управления заморгала красная лампочка, сигнализируя о штатной работе особого приложения в ПДА проводника. Теперь осталось дождаться, когда Лань выстрелом из принесенного Алексеем «винтореза» пометит Арахну импульсным маячком, и можно приступать к заключительному этапу операции.

Олег Иванович включил телепорт (лаборатория наполнилась характерным гудением; обручи завращались в разных плоскостях, образуя вокруг телепортационной камеры полупрозрачную сферу) и положил палец на кнопку с буквами ПУСК. Пока события развивались по намеченному плану, но это была самая легкая часть задания. Скоро от Балабола и Лани потребуются терпение и сила воли. Радиус телепортационного окна не превышал трех метров в диаметре. Чтобы тварь выбросило в самый центр огромной аномалии, проводник должен максимально близко подпустить ее к себе и не покидать пределы «магического» круга, пока наемница не сделает свою часть большой работы.