Беглец подыскивал место для ночлега, когда в относительной близи от него прогрохотали первые выстрелы. Пескарь упал в траву, подполз к растущему на вершине приземистого холма кусту бересклета и осторожно раздвинул ветки. Лежа в укрытии, Петр наблюдал за тем, как военные и бандиты уничтожают друг друга.

Численное превосходство помогло отморозкам одержать победу. Опасаясь подкрепления со стороны вояк, бандюги покинули поле боя, даже не собрав трофеи. Пескарь расценил это как добрый знак и покинул убежище, едва шаги преступников затихли вдали.

Он обыскал тела, одно за другим. В карманах бандитских плащей, помимо запасных обойм к пистолетам и патронов к дробовикам, нашлись еда и бинты. Пескишев не ел с самого утра и первым делом утолил голод, а потом занялся сбором остальной добычи. Поначалу беглец планировал разжиться оружием, боеприпасами и провиантом, но потом подумал, что неплохо бы переодеться. Хотел позаимствовать одежду у одного из бандитов, но в голову пришла более интересная идея. Когда он осматривал тела военных, ему показалось, один из них немного похож на него.

Пескарь вернулся к кусту акации, где лежал лейтенант с окровавленной головой, и присмотрелся. Сходство, конечно, было не стопроцентное, но это не играло особой роли. Фотография в документах лейтенанта Тарасова была не лучшего качества, при желании беглец легко мог выдать себя за него. Благо рост и размеры обмундирования идеально совпадали. Еще одним плюсом было отсутствие дырок от пуль на одежде. А ну как нарвется на военный патруль? Рассказать, что произошло, не составит труда, как и привести к месту стычки, а вот объяснить пулевые отверстия на форме и отсутствие ранений на теле будет в разы сложнее.

Петр посмотрел по сторонам – поблизости никого не было – и принялся раздевать Тарасова. Первым делом снял берцы. Потом расстегнул замки тактического жилета и броника, потянулся к камуфляжной куртке. Он только дотронулся до верхней пуговицы, как вдруг лейтенант застонал и открыл глаза.

Пескишев сам не понял, как его пальцы обхватили горло несчастного. Он давил до тех пор, пока тело под ним не обмякло, а когда все кончилось, с усилием оторвал трясущиеся руки от шеи теперь уже мертвого лейтенанта и со звериным рыком блеванул рядом с его ухом.

Прошло много времени, прежде чем Пескарь нашел в себе силы продолжить начатое. Он переоделся, взял лежащий неподалеку от трупа автомат и потопал прочь от про́клятого места.

Военный патруль нашел самозванца на следующий день. Как Пескарь и предполагал, внедрение в чужую личину прошло успешно. Из тех, кто лично знал Тарасова, в живых никого не осталось: все погибли в той перестрелке с бандитами.

Новоявленный лейтенант стал тянуть армейскую лямку. Некоторую путаницу в поведении списали на травму головы, благо доказательства были на видном месте. Незаурядный ум, хорошая память и желание скрыть подлог в тайне сделали из Пескишева идеального вояку. Эти же факторы помогли дослужиться до капитанского чина.

Но не все было так гладко и замечательно: совесть терзала его за совершенное преступление. Пытаясь хоть как-то облегчить душевные муки, он дал себе клятву спасать человеческие жизни и реализовывал ее на задержанных военными патрулями нелегалах.

«Сколько жизней надо спасти, чтобы загладить вину перед богом и тем несчастным лейтенантом?» – подумал он, глядя, как брюнетка передает фляжку бородатому. Тот встряхнул ее над ухом, определяя степень наполненности, и припал к горлышку. После трех больших глотков, вытер губы тыльной стороной ладони и отдал посудину проводнику. Балабол благодарно кивнул, поднес горлышко к губам и запрокинул голову.

Полагая, что вопросов не избежать, капитан сыграл на опережение:

– Вам, можно сказать, повезло, что Зона вернулась так же внезапно, как и исчезла три с лишним года назад. Основной контингент понабрали из тех, кто о ней знал только со слов мастодонтов вроде меня. Когда Выброс жахнул, началась неразбериха. Я не стал тратить зря время, заполнил нужные бумаги, подписал, кем надо, и запер вас в камере смертников. А утром повез типа на ликвидацию. – Тарасов посмотрел на бородатого и его спутницу: – Благодарите Балабола. Если б не его знакомство с вами, вы бы сейчас пускали слюни в допросной после лошадиной дозы препарата, а потом ваши коченеющие тушки зарыли бы где-нибудь в лесочке рядом со спецблоком.

– М-да, нелегкая у тебя работенка. – Проводник бросил капитану фляжку. Тот ловко поймал пустую посудину, сунул в матерчатый чехол на поясе и застегнул пуговицу клапана. – А если честно, много ты подобных нам расстрелял?

– Издеваешься?! – вскипел Тарасов. – Я что, по-твоему, на палача похож? Раньше нелегалов за Периметр вывозил, а сейчас, если придется делать что-то подобное, отпущу в Зону, вот и вся недолга.

Балабол подумал, что остаться в Зоне без оружия и ПДА – ничуть не лучше расстрела, а, пожалуй, даже хуже, но решил придержать язык за зубами. Все-таки капитан сильно рисковал, нарушая приказ. К тому же им он дал и то, и другое. И пусть из оружия всего лишь нож и пистолет на троих, этого хватит на первое время, а там видно будет.

– Да, и вот еще что, – капитан посмотрел на женщину. В ночном сообщении было две просьбы. Первую он выполнил, теперь надо было как-то намекнуть, чтобы эти трое заглянули в дом на болоте. – Вы, дамочка, пока я вас в машину тащил, все о Лекаре твердили. Уж не знаю, за каким он вам дался, но я напоминаю, потому что сами вы об этом не скоро вспомните.

Брюнетка удивленно уставилась на офицера. Тот верно истолковал ее взгляд.

– Последствия препарата, – пояснил он, снимая с плеча автомат. – Ладно, я и так тут задержался. Григорчук, поди, уж на сироп изошел. Ну-ка, пригнитесь от греха подальше.

«Пленники» сделали, как он велел. Сухой треск автоматной очереди разорвал тишину. С веток ближайшей сосны, шумно хлопая крыльями, сорвалась ворона. Сердито каркая, полетела на восток, к узкой полоске леса на горизонте.

– Ну вот и все, Балабол, мы с тобой в расчете. Теперь, если и будем общаться, то неофициально. По документам ты числишься двухсотым.

Капитан махнул рукой на прощанье и, тяжело ступая по траве, зашагал в обратном направлении. Поравнялся с кустами барбариса, обогнул густые заросли с красными пятнышками ягод на колючих ветвях и пропал из виду. Спустя какое-то время затарахтел двигатель. Приглушенно хлопнула дверца.

– Выдвигаемся, – скомандовал проводник, когда автомобильный шум затих вдали.

– Мы так и пойдем с одним пистолетом и ножом на троих? – спросил бородатый.

Балабол посмотрел на туристов. Неожиданно их силуэты задрожали и начали расплываться, словно мираж в пустыне, а потом вдруг перед глазами все померкло, и он оказался в арктической пустыне. Его спутники были рядом с ним, но не в джинсах, рубашках и башмаках, а в зимней маскировочной одежде и теплых ботинках на толстой подошве. Впереди, под разноцветными огнями северного сияния, в ярких огнях прожекторов купались компактно расположенные вокруг центрального здания постройки. Судя по пулеметам на вышках и плоских крышах кубических зданий, это была либо военная база, либо это место хорошо охранялось от посторонних глаз.

Наваждение быстро исчезло, но оставило весомые результаты. Балабол не только вспомнил, где они были до того, как снова оказаться в Зоне. В памяти всплыли имена «туристов». Женщину звали Лань, а ее спутника Потапыч.

– С тобой все в порядке?

Брюнетка не на шутку встревожилась, когда проводник внезапно побледнел и переменился в лице.

– Голова что-то закружилась, – солгал Балабол и после некоторой заминки сказал: – Я видел нас троих недалеко от затерянной в снегах базы и вспомнил ваши имена. Тебя зовут Лань, а его Потапыч.

– Точно! Я тоже что-то такое припоминаю: снег, база, какие-то люди. – Лань замолчала, глаза ее остекленели, лицо исказилось, словно она увидела мифическое чудовище во плоти. – Там было что-то жуткое, что-то невероятно ужасное… или кто-то… я пытаюсь, но никак не могу вспомнить.