Отчасти в произошедших с Хранителями переменах были виноваты они сами. Если бы не их фанатичное упорство в истории с Колдуном и его альтер эго[5], возможно, все сложилось бы по-другому. Хранители всерьез боялись аннигиляции этой реальности и приложили максимум усилий, подталкивая сталкера к решению намертво запечатать последний из связывающих разные миры порталов. Как знать, быть может, дай они возможность темной сущности добиться цели, Зона не только осталась бы в прежних границах, но и подмяла бы под себя новые территории.
Как-то во время одной из посиделок в доме на болоте Крапленый озвучил подобную мысль и нарвался на такой шквал возмущений со стороны Скитальца, что посчитал за лучшее больше не поднимать эту тему. Да и смысл сотрясать воздух пустыми разговорами? История, как известно, не знает сослагательного наклонения. Об этом даже в песнях поют.
Когда-то давным-давно, еще в бытность Хранителем, он наткнулся на группу вставших на отдых сталкеров и попросился скоротать с ними ночь. Бродяги не возражали. Сказали только, что ему надо натаскать такую кучу хвороста, чтобы хватило до утра, и наравне с остальными нести дежурство.
Крапленый выполнил первое из поставленных условий, пообещав заступить на пост, когда придет время, и вскоре сидел в кругу перед костром, слушая песни и уплетая из жестяной банки разогретую на огне аппетитную тушенку.
– А мир устроен та-а-к, что в нем возможно все-е-е, но после ничего-о-о исправить нельзя-а-а, – пел один из тех сталкеров, старательно бренча на гитаре.
Крапленый не знал, кто автор замечательной песни, но слова крепко запали ему в душу. Потом он не раз цитировал эти строки к месту и просто так, а когда испытал их суровую правду на собственной шкуре, осознал, какую великую силу имеет подлинное искусство.
Вместе с тем Крапленый долго не терял веры в то, что последующие после эпической битвы на болоте события можно повернуть вспять и если не предотвратить полное исчезновение Зоны, так хотя бы отсрочить неизбежный финал. Хранители приложили немало усилий в попытках вернуть равновесие и гармоничное развитие живого организма, каким по праву являлась Зона, но потерпели неудачу.
Когда в радиусе тридцати километров от поврежденного давним взрывом Четвертого энергоблока ЧАЭС закипела работа по превращению бывшей территории отчуждения в парк развлечений, Крапленый первым из Хранителей поверил в проект. Ради интереса он обратился к администрации «Чернобыль Лэнда» с предложением взять его на работу проводником и был приятно удивлен, когда его утвердили в этой должности.
Крапленый видел, как много усилий прилагают новые хозяева для создания правдоподобной имитации Зоны, и был им за это благодарен. Ему нравились неотличимые от настоящих мутантов биомеханические копии. Его радовали достоверно похожие на подлинные аномалии искусственные ловушки. Даже светошумовая имитация выбросов вызывала у него не раздражение, как это было в случае со Скитальцем и Болотным Лекарем, а чуть ли не детский восторг. Ему доставляла удовольствие искусно сделанная иллюзия потерянного мира, вполне возможно потому, что он рад был обманываться, в отличие от старых друзей.
Размышляя подобным образом, Крапленый незаметно для себя оказался недалеко от развалин заброшенного поселка, некогда бывшего центром зажиточного колхоза. Его внимание привлекли сидящие на деревьях вороны. Птицы хрипло каркали и громко хлопали крыльями, перелетая с ветки на ветку. Обычно они кружили высоко в небе или летали по своим делам, не засиживаясь на одном месте. Подобным образом пернатые вели себя только в ожидании богатого пиршества.
В этом не было ничего странного, когда существовала Зона. Мутанты и сталкеры активно сокращали поголовье друг друга, стабильно снабжая едой ворон и четвероногих падальщиков.
Со времен возникновения парка с подобным способом пропитания начались проблемы. Техническая служба «Чернобыль Лэнда» забирала тела убитых клиентами парка псевдомутантов. Поговаривали, что биомехов потом возвращали в строй в подземных лабораториях, а туши тех, кто не подлежал восстановлению, пускали в переработку. По слухам, потом из этой биомассы наращивали мускулатуру и кожу новых искусственных тварей.
Воронам на пропитание доставались крохи в виде безбилетников. Молва об уникальном парке распространилась далеко за пределы Украины. Желающие посмотреть на восьмое чудо света собственными глазами, но не имеющие на это денег всеми правдами и неправдами пытались проникнуть на частную территорию. Смертность среди таких любителей халявы нередко превышала половину их численности, порой достигая семидесяти, а иногда и девяноста процентов.
Крапленый решил посмотреть, что же на самом деле явилось причиной подобного поведения ворон, и направился к заметной среди деревьев дороге. Она вела в поселок со стороны бывшего сталкерского лагеря, ныне превращенного в один из ключевых пунктов тематической программы «Чернобыль Лэнда».
Сделать он это захотел не ради праздного любопытства. В его обязанности вменялась помощь любому встреченному на просторах парка клиенту. Нередко в поисках новых впечатлений в «Чернобыль Лэнд» приезжали толстосумы старше семидесяти лет. Крапленому не раз доводилось оказывать подобным искателям приключений первую медицинскую помощь при сердечных и астматических приступах. Как знать, может быть, недавно произошел один из подобных случаев, и он просто не имел права пройти мимо.
В реальности все оказалось намного серьезней. Вопреки ожиданиям, Крапленый увидел не относительно крепкого старика, а парня лет тридцати, может, чуть больше. Тот лежал посреди покрытой трещинами и глубокими выбоинами дороги с окровавленной головой и сильно изуродованным лицом. Правый глаз незнакомца заплыл от похожего на переспелую сливу огромного синяка. Сквозь рваную рану на левой щеке виднелась розовая полоса десны с похожими на жемчуг зубами. Подбородок и рот скрывались под уродливой коркой запекшейся крови.
Крапленый приложил пальцы к шее пострадавшего. Под кожей билась едва уловимая ниточка пульса.
По старой привычке бывший Хранитель Зоны не выходил из дома без походной аптечки и оружия. Он достал из кармана камуфляжной куртки оранжевую коробочку, открыл, вытащил из прорезей держателя шприц-тюбик с дозой мощного стимулятора. Открутив колпачок, Крапленый воткнул иглу прямо сквозь одежду в бедро незнакомца и сжал пальцами бока пластиковой тубы. После коротких раздумий он взял из аптечки походную ампулу с промедолом и вколол обезболивающее в руку лежащего без сознания человека.
– Чтоб не сильно орал, когда очухается, – пробормотал он, убирая аптечку в карман.
Слой песка и пыли на асфальте сохранил отпечатки подошв. Разный рисунок протектора и направление следов указывали на то, что незнакомец был не один. Оказав первую помощь, Крапленый прошел по обочине несколько метров в ту и другую сторону дороги, чувствуя себя детективом на месте преступления. Это не было преувеличением. Он изучал улики в виде отпечатков в пыли и по ним пытался понять, что здесь произошло.
Через несколько минут Крапленый нарисовал в воображении примерную картину трагедии. Судя по всему, тот второй напал на незнакомца со спины, избил его и, похоже, ограбил. На последнее указывала огромная площадь пятна стертых с дороги песка и пыли возле потерпевшего.
Оставалось неясным, кто был этот грабитель. Он мог быть как из числа клиентов парка, так и одним из его сотрудников. Кроме того, нельзя было сбрасывать со счетов и проникающих за охранный периметр нелегалов.
Работая проводником, Крапленый не раз сталкивался со случаями, когда клиенты привечали «зайцев» по одним лишь им понятным побуждениям. Он не возражал против подобной практики. Ему было все равно, сколько человек следует за ним по пятам. К тому же он считал не совсем правильной ставку владельцев парка на богатых клиентов. В его понимании, что безвременно почившая Зона, что возникший на ее месте парк развлечений принадлежали всему человечеству, а значит, и вход на эти земли должен быть бесплатный, ну или стоить приемлемо для большинства людей.
