Видимо, рана зажила не до конца, и Гешшар помог Светлому дойти до стола. Ансельмо тяжело переносил слабость, поэтому выглядел смущенным, и Джетта не стала ставить его в неловкое положение расспросами. Вскоре он расслабился и влился в застольную беседу. Наверное, Гешшар его подлечил. Только тут Темная заметила, что и сама весь вечер не вспоминала о «крысе». И сразу постаралась о ней забыть.

В отличие от воровки, аристократ дель Пьёро чувствовал себя с ящерами на равных. Да, он был настоящим сыном своего отца. Уверенным в себе, искушенным в играх высшего света, умеющим слушать и слышать и диктовать свою волю. Увлеченный словесным поединком с драконами, он был собой. И этот настоящий Сельмо был обаятельнейшим засранцем из всех, кого Джетта встречала в своей жизни. Несмотря на жаркую дискуссию, Паладин заметил, когда ее потянуло в сон. Он проводил Темную до комнаты, трогательно держа за руку, словно был не прожженным придворным сердцеедом, а неиспорченным юношей. Отсыпал из рукоятки кинжала волшебного порошка. Смущенно пожелал доброй ночи. Он был таким милым, что теперь, утром, все события минувшего вечера казались сном. А может, это и правда ей приснилось?

Вчерашняя эйфория растаяла, как утренний туман, и теперь Джетта была, как на иголках. Ей не терпелось поскорее покинуть Альбаторре. Слова Сельмо, что магистр вынужден отказаться от ее поисков из-за сложной ситуации в Ордене, не успокаивали. Страх, что крыса проснется, был сильнее. Джетта надеялась, что она исчезнет, стоит покинуть трижды огровый монастырь. Но нет! Подлая тварь притихла, но никуда не делась, теперь Темная это чувствовала.

Джетта сидела в дальнем углу полупустой общей залы трактира и без особого аппетита поглощала поздний обед, когда в дверях появилась троица: мрачный Чиро, посмеивающийся Аквилеро и погруженный в раздумья Паладин. Сельмо что-то тихо сказал спутникам, и они направились к столу Темной. Обняв приятельницу, Слон сел рядом. Светлые устроились напротив. Только теперь Джетта осознала, как соскучилась по своим попутчикам. Настроение, против желания, стало подниматься.

К столу, принимая заказы, подошла разносчица. Стоило ей покинуть зону слышимости, Темная дернула Чиро за рукав.

— Покажи мне его, — тихо попросила она.

— Не покажу, — буркнул тот.

— Народа боишься? Можно ко мне подняться, — не отставала девушка.

Пусик прыснул. Джетте захотелось стукнуть его ложкой по лбу.

— Это вовсе не то, о чем ты подумал! — заявила она.

— Да всё он правильно подумал, — недовольно произнес Чиро, отводя взгляд. — Нету его.

— Как «нету»?!

— Совсем. Гильярдо нас надул.

Если бы Темная не сидела, опираясь о стену, она бы сейчас рухнула.

— То есть? — уточнила она.

Чиро начал рассказывать, постепенно расходясь всё больше и всё чаще используя выражения, которые в компании приличных девушек не произносят. Обычно напарник себе подобное не позволял, хотя на улице приходилось и не такое слышать. Но в данном случае Джетта полностью разделяла его эмоции и эпитеты, и от себя бы еще парочку добавила.

После победного удара сковородкой, Залетную Лиху скрутили и отвели в кабинет графа. Мигель с бывшей любовницей не церемонился, и вскоре выяснилось, что Арселия уже давно вычислила, кто ее конкурент. Сначала она подослала сына, чтобы быть в курсе событий. Потом перебралась сама, совмещая полезное с приятным. Учитывая, что граф ее содержал, получалось прямо как в сказке про оборотней: «Битый небитого везет». Когда с Гильярдо произошел несчастный случай, ей в голову пришла замечательная идея с проклятьем. «Несчастные случаи» сыпались один за другим, но конкурент оказался нечеловечески везуч. А тут еще огровы телохранители подвернулись, не даром они с первого взгляда Арселии не понравились…

По завершению этих признаний Гильярдо похвалил наемников. И признался, что Кадуцея у него нет. После того как Светлый отодрал напарника от горла нанимателя, граф сиплым голосом сообщил, что артефакт отдал приезжим священнослужителям Пресветлого. Те обещали помолиться за страдальца. Когда Слон в сердцах высказал, что думает о жуликах в рясах, граф возразил, что кто как не Пресветлый направил к нему таких замечательных телохранителей.

— И где теперь наш артефакт? — обреченно поинтересовалась Джетта, в душе зная ответ.

— В Коразон эль Грута, — ухмыльнулся Аквилеро, подтверждая ее догадки и вновь вызывая желание стукнуть. — Добро пожаловать на борт, сестренка!

Темная не смогла сдержать досады:

— Так нечестно!

— Жизнь вообще несправедлива, — вмешался в разговор до сих пор молчавший Паладин, еще один претендент на знакомство с ложкой.

Девушка проглотила десяток непристойных ответов и в итоге решила сменить тему.

— Слон, а экономка деньги кому передавала? — обратилась она к напарнику

— О, это вообще интересная история. — Приятель оттаял, увидев, что Темная не винит его в неудаче. — У Марии и графа действительно по молодости был роман. Девушка забеременела, а тут, как назло, ее полюбовник решил жениться. Как уж там молодая жена прознала про плод, неизвестно, но вредить сопернице она не стала. Напротив, отправила в свое поместье, распорядилась выдать замуж за немощного старика-кузнеца и взяла с нее слово, что та ни словом, ни намеком не откроет Гильярдо правду о своем ребенке. И не приведет мальчика, — а у Марии родился сын, — в дом отца. Единственное условие, при котором девушка могла признаться, — если Мигель сам задаст прямой вопрос. Сеньора Гильярдо умерла, а экономка продолжала втихую воспитывать сына достойно положению графского бастарда и держать слово. Сейчас парень оканчивает в другом городе университет на факультете права. Папаша, разумеется, в восторге.

— А Изабелла? — поинтересовалась Темная.

— Кто ее знает… Сбежала Изабелла, — сообщил Дамиан. — Наверное, вместе с Бенито. Такие вот у нас непрактичные и романтичные барышни оказались.

— А что теперь будет с Гильярдо? — Джетта обратилась к дель Пьёро.

Последние сутки Ансельмо посвятил решению именно этого вопроса.

— А что с ним будет? Он осознал, что был не прав и изъявил желание искупить свою вину во имя Империи. Теперь его прибыли станут меньше, зато жизнь — дольше, а сон — спокойнее.

Сегодня с утра у Паладина с графом состоялся серьезный разговор. Гильярдо изображал жертву обстоятельств и бедного родственника в одном лице. Ссылался на несуществующие потери из-за «проклятья». В том, что старый лис приуменьшает объемы деятельности, чтобы выгадать в налогах, Сельмо не сомневался. Но налоги в данном случае были вторичны. Контрабандисты имели возможность провозить в Империю то, что было запрещено к вывозу другими государствами. Некоторые эльфийские настойки или гномьи амулеты, например. А поскольку в Имперских службах дело Гильярдо не засветилось, глупо было упускать возможность получить недоступные, но нужные товары.

— В смысле, он будет продолжать заниматься контрабандой, — удивленно спросил Чиро, — только с персонального согласия Императора?

— Какой контрабандой? — с намеком изогнул бровь сын Первого Советника.

Слон стушевался.

— А Арселия? — поинтересовалась Джетта.

«Рыбку ротик погубил», припомнилась Сельмо старая поговорка про любопытных. В ответ он пожал плечами. Официальные обвинения против «Лиха» выдвинуты, и Арселия была взята под стражу. Однако Светлый очень сильно сомневался, что она доживет до суда. И даже до первых допросов. Находясь в руках правосудия, сеньора представляла слишком серьезную угрозу для Гильярдо. Однако она сама выбрала, с кем и в какие игры играть. С другой стороны, — во имя счастья детей, — возможно граф пойдет на сделку с бывшей любовницей. Он откроет свой дом Изабелле и ее непутевому избраннику, и получит контроль над сетью бывшей конкурентки. Она получит жизнь. И ее сыну не придется жить в бегах. Но советовать что-либо Старому Лису сын Первого советника Императора не стал. В таких случаях, что ни посоветуешь — останешься крайним. Так что пусть сам принимает решение и несет за него ответственность.