Зато парень явно окончательно запутался.
— Мы разве здесь не проходили? — Ему казалось, что пейзаж вокруг вообще не меняется.
— Не проходили, — заверил Линь Цюши. — На той тропинке камни были чуть меньше.
Гу Лунмин:
— …
Глядя на камни, он не замечал разницы, хотя так старался, что перед глазами поплыли цветные круги. Он снова восхищённо уставился на Линь Цюши и пробормотал:
— Ты и правда очень крут. Даже такую мелочь подметил…
Линь Цюши усмехнулся, но промолчал.
Раньше он не мог похвастаться хорошей памятью, но с походами за дверь всё изменилось, и теперь ему не составляло труда запоминать статичные картины, подобные этим.
Двор, казалось, специально устроили так, чтобы в нём можно было заблудиться. Многие постройки повторяли друг друга практически в точности, даже растения и декоративные камни расположились в одинаковом порядке.
Они до самого полудня бродили по двору, когда наконец обнаружили то, что искали — домик, в котором проживала хозяйка.
Как они поняли, что это именно её дом? Линь Цюши увидел висящее на ветке и развевающееся от ветра длинное красное платье. Он вспомнил, что именно это платье женщина надевала вчера ночью.
— Ты не чувствуешь этот странный запах? — Гу Лунмин вдруг нахмурился и поморщился. — Ну и вонь!
Линь Цюши тоже ощутил это. Запах, который трудно описать словами. Похожий на кровь, но в то же время с примесью гнили. От этой вони становилось дурно.
К счастью, здесь не было Чэн Исе, иначе ему бы точно нелегко пришлось.
Жилище хозяйки сейчас отделяла от них только железная дверь, которая оказалась не заперта. Через неё просматривалась обстановка внутреннего двора.
Линь Цюши вначале решил понаблюдать снаружи.
Очень большой внутренний двор оказался пустым. Кроме огромных высохших деревьев, здесь больше ничего не росло. Как раз на верхушке одного такого дерева и развевалось платье хозяйки.
Прислушавшись и убедившись, что внутри никого нет, Линь Цюши осторожно толкнул дверь, и двое проникли во двор.
Оглядевшись, Линь Цюши быстро заметил в углу двора кровавые следы, очень похожие на увиденные ими ранее в комнате пропавших членов команды, как будто что-то тащили по земле.
Гу Лунмину, похоже, ужасно не понравился двор — он даже зажал нос, всем своим видом выражая неприязнь.
— В чём дело? — поинтересовался Линь Цюши.
— Тут отвратительный фэншуй. Это просто-напросто жилище для мертвеца.
— Но ведь и наше жилище такое же, нет?
— Здесь всё намного хуже, — покачал головой Гу Лунмин. — Обычно дома строятся прямоугольными фигурами, здесь же не хватает одного угла, будто нарочно…
Приглядевшись внимательнее, Линь Цюши тоже увидел, что у постройки недостаёт угла — на привычном месте угол скошен дугой, что выглядит крайне странно.
Обсуждая обнаруженную необычность с Гу Лунмином, Линь Цюши вдруг изменился в лице:
— Прячемся. Кто-то идёт.
Они нашли какой-то уголок, где и притаились вдвоём.
Спустя несколько мгновений на пороге двора показалась хозяйка в красном платье. С равнодушным выражением на прекрасном лице, она явно не заметила присутствия Линь Цюши и Гу Лунмина, направившись сразу в дом.
Когда женщина исчезла внутри, Гу Лунмин вздохнул с облегчением и прошептал:
— Напугала до смерти… Пойдём отсюда?
— Нет, — ответил Линь Цюши, — проследим за ней.
— Проследим? Но это же так опасно!
Линь Цюши приложил палец к губам и прошипел «тсс». Вскоре после того, как хозяйка вошла в дом, они услышали очень неприятный звук. Как будто острым тесаком рубили что-то твёрдое. Удар за ударом, стук раздавался из дома.
Гу Лунмин, хоть и не одобрял предложение Линь Цюши, всё же не стал протестовать и послушно последовал за ним, ступая на носочках. В его исполнении это выглядело очень смешно и нелепо.
Оказавшись возле входа в дом, Линь Цюши прислонился к стене и осторожно заглянул внутрь.
Женщина стояла к ним спиной, держа в руке тесак с длинным и широким клинком. Она что-то им рубила. Линь Цюши пригляделся и увидел большие куски мяса… И судя по виду рёбер, это была человечина.
Очевидно, хозяйка разделывала пропавшие вчера ночью трупы.
Но было и ещё кое-что, привлекшее внимание Линь Цюши. Ряды полок вокруг заполняли масляные лампы. Какие-то были уже пусты, какие-то заполнены маслом.
Тем временем женщина, хмыкая под нос какой-то мотив, рубила мясо. Линь Цюши разглядел ещё руки и ноги, что подтвердило его догадку о человечине. Затем женщина разожгла огонь и поставила на печь большой железный вок.
Гу Лунмин в ужасе посмотрел на Линь Цюши, в его глазах застыл вопрос — «Что она собирается делать?»
Линь Цюши развёл руками, как бы говоря, что сам пока не знает.
Гу Лунмин, в глазах которого отразилась паника, прошептал:
— Бл*ть, мы что, сегодня днём наелись…
— Не думаю… — ответил Линь Цюши.
Но даже в его голосе прозвучали сомнения, он не был уверен в своих словах до конца. Гу Лунмин припомнил запах съеденных сегодня мясных блюд и выпитого вчера бульона на косточке, и его чуть не вывернуло на месте. С трудом сдержавшись, парень сказал себе, что впредь за дверью будет есть только какие-нибудь галеты или другой сухпаёк, так намного безопаснее…
Женщина тем временем уже разогрела вок и принялась кусок за куском класть в него мясо.
Масляные лампы
Линь Цюши уже приходилось видеть нечто подобное, однако нельзя не отметить, что каждый раз такие картины становились настоящим испытанием для психики.
Мясо, которое хозяйка положила в разогретый вок, громко зашкварчало, источая запах жареного. Очень скоро этот запах обернулся вонью горелого. Гу Лунмин, наблюдавший за действом с крайне напряжённым выражением лица, наконец вздохнул с облегчением — по крайней мере запах гари означал, что хозяйка готовила мясо не для того, чтобы скормить людям.
Из подгорающего на сковороде мяса обильно сочился жир, который затем превращался в масло, а само мясо при этом становилось чёрным и выбрасывалось хозяйкой.
Глядя на эти действия, а также обстановку вокруг, Линь Цюши понял, что делает хозяйка. Она топила масло из мертвецов. И, судя по всему, использовала это масло для заправки ламп в комнатах.
В самом деле — когда прозрачная жидкость заполнила вок, женщина взяла стоящую рядом лампу, залила в лампадку кипящее масло и положила фитиль.
Линь Цюши на ум пришли лампы в их комнатах, точно такие же, как эта в руках хозяйки. Вне всяких сомнений, масло в тех лампах было сделано тем же способом.
Покуда женщина наполняла лампы, в кухне вдруг послышался тонкий детский плач.
Линь Цюши застыл, услышав эти звуки, а женщина зашла во внутреннюю комнату и вынесла на руках младенца, завёрнутого в красное одеяльце.
Угол обзора не позволил мужчине разглядеть лицо малыша, но зато он увидел протянутую ручку, бледную и даже слегка посиневшую. Как ни посмотри, не похоже на руку нормального ребёнка.
Покачивая дитя, женщина нежным голосом успокаивала:
— Не плачь, не плачь.
Линь Цюши не решался подбираться ближе, боясь, что хозяйка увидит их через окно.
Женщина медленно прохаживалась по кухне, полной запаха масла, при этом выглядела как самая заботливая на свете мать. Когда она развернулась, Линь Цюши наконец рассмотрел дитя на её руках.
Как он и предполагал, ребёнок не был живым.
Лицо бледное, как у мертвеца, и опухшее, как у утопленника, так что глаза превратились в маленькие щёлки, даже зрачков не видно. Ребёнок разевал огромный кроваво-красный рот и плакал, а Линь Цюши отчётливо рассмотрел во рту убористые ряды острых зубов… Таких зубов у нормальных людей не бывает. Щёки ребёнка покрывала сетка синих сосудов, что также подтверждало его принадлежность к неживым тварям.
Линь Цюши почувствовал, как Гу Лунмин крепко сжал его за предплечье. Обернувшись, он понял, что этот тип перепугался не на шутку.
Только Линь Цюши хотел попросить парня не сжимать так сильно, как хозяйка направилась к выходу из кухни. Мужчина быстро потащил Гу Лунмина в другое укрытие и с облегчение выдохнул только тогда, когда женщина вместе с ребёнком покинула двор.
