— Зайдём на кухню осмотреться? — невзирая на страх, Гу Лунмин всё-таки предложил остаться.

Посмотрев в сторону выхода, Линь Цюши ответил:

— Да.

— А… может, я тогда постою снаружи, чтобы предупредить тебя в случае чего?

— Можно, — Линь Цюши вовсе не хотел заставлять Гу Лунмина идти с ним.

Гу Лунмин, поколебавшись немного, всё же решил отправиться вместе с Линь Цюши на поиски подсказок. Ведь если хозяйка неожиданно вернётся, предупреждать об этом нет никакого смысла — всё равно придётся срываться с места и бежать.

Поэтому они вдвоём зашли в дом и стали быстро обыскивать комнаты.

Линь Цюши не решался тратить на это слишком много времени, ведь хозяйка могла вернуться в любой момент. Пока Гу Лунмин осматривал кухню, сам он направился во внутреннюю комнату.

Помещение оказалось совсем небольшим, здесь стояла детская кроватка. Но вот что странно: — рядом также располагалась полка, на которой теснились масляные лампы. И несмотря на то, что снаружи ещё стоял день, все они горели.

Линь Цюши хотел было осмотреть лампы, но тут услышал лёгкие шаги — наверняка это возвращалась хозяйка. Схватив Гу Лунмина за руку, Линь Цюши сделал знак уходить.

Тот не стал задавать лишних вопросов и вместе с Линь Цюши покинул дом.

Только они завернули за угол, чтобы спрятаться, хозяйка шагнула во двор. Теперь ребёнок на её руках не плакал, но Линь Цюши отчётливо разглядел возле его рта красные следы, как будто оставшиеся от какого-то кушанья.

— Умница, послушный мальчик, — приговаривая так, женщина вернулась в дом и, оглядевшись, нахмурилась, будто что-то заподозрила.

Понимая, что дольше оставаться здесь опасно, Линь Цюши скомандовал:

— Уходим!

И они, пробираясь у стены, помчались к выходу.

К счастью, им удалось быстро покинуть двор, потому что через минуту женщина вышла и повесила на ворота огромный тяжёлый замок. Если бы мужчины опоздали, оказались бы заперты внутри.

Даже хладнокровный Линь Цюши невольно вздохнул с облегчением.

— Пойдём обратно, — сказал Гу Лунмин. — Скоро обед…

Линь Цюши глянул на него:

— И тебе после такого кусок в горло полезет?

Только что парень выглядел так, будто его вот-вот вырвет.

— Без еды человек не проживёт, от голода и помереть недолго. К тому же, нас ведь не человечиной кормят, так что ничего страшного…

Линь Цюши беспомощно согласился:

— Ладно.

И они вдвоём направились к своему жилищу.

Появившись на обеде, мужчины увидели, что другие члены команды уже почти разошлись. Янь Шихэ и Сяо Цянь ещё сидели за столом и разговаривали. Линь Цюши, подслушав их беседу, понял, что они узнали что-то о местных обычаях.

Гу Лунмин, похоже, проголодался по-настоящему. Он положил себе чашку риса и торопливо принялся за еду.

Посмотрев на них, Янь Шихэ поднялся, подошёл к Линь Цюши и сказал:

— Вы так поздно пришли, еда почти остыла.

— Ага, — ответил Линь Цюши. — Поздно проснулись.

Янь Шихэ, сверкнув глазами, явно не поверил в отговорку. И то верно — кому в мире за дверью захочется подольше поваляться в кровати? Это просто невозможно.

Однако Линь Цюши было наплевать, поверил тот или нет. Даже если не поверил, что с того?

— Мы нашли новую подсказку, может, обменяемся сведениями? — Янь Шихэ сел рядом. — Мы ведь с вами не враги…

— Что за подсказка? — спросил Линь Цюши, глядя на него.

— О речном боге.

Линь Цюши положил палочки.

— И что ты хочешь узнать?

— Расскажите, куда вы сегодня ходили и что обнаружили.

Линь Цюши молча смотрел на него.

Янь Шихэ усмехнулся:

— Ну ладно, на самом деле Сяо Цянь видела, как вы шли в направлении дома хозяйки. Вам удалось проникнуть внутрь? Просто хочу узнать, что там…

— Говори первый, — прямо сказал Линь Цюши. — Если решил обдурить меня какой-нибудь ерундой, боюсь, тебе будет очень сложно добыть желаемую подсказку.

— Идёт. Давайте найдём какой-нибудь безлюдный угол. — Янь Шихэ покосился на Гу Лунмина, старательно уминающего еду за обе щёки. — Гляжу, вы видели нечто не слишком пугающее.

Раз едите с таким аппетитом.

Линь Цюши, глядя на Гу Лунмина, не знал, что и сказать.

Тот, закончив наконец с обедом, вытер рот и наставническим тоном произнёс:

— Нельзя впустую расходовать пищу!

— Наелся? — спросил его Линь Цюши.

Слопал целых три больших чашки риса!

Гу Лунмин, пожав челюстью, ответил:

— Ну ладно, можно сказать, наелся.

Линь Цюши:

— …

Бедняжка, прости, что тебе приходится голодать.

Четверо нашли во дворе укромный уголок и начали обмениваться информацией.

— Помнится, вы тоже ходили в храм предков? — спросил Янь Шихэ. — Видели таблички с именами детей?

— Видели, — Линь Цюши сразу что-то понял: — Хочешь сказать, что эти дети — и есть речные боги?

— Умница, — заметил Янь Шихэ. — В обычной ситуации безвременно погибшим детям нельзя поклоняться в храме предков. Но эти — другое дело. Они уже не просто дети, они — боги.

Именно поэтому расположение табличек с детскими именами намного выше, чем с именами старейшин клана. Линь Цюши понимающе покивал, осознавая причину.

— И ещё, не знаю, заметили вы или нет, — продолжал Янь Шихэ, — но на одной табличке написало имя Юй Цайчжэ.

Линь Цюши и Гу Лунмин покачали головой, этого они не заметили.

Янь Шихэ сразу заулыбался.

— Теперь расскажите, что нашли в доме хозяйки, а я поведаю вам об этом Юй Цайчжэ. Всё-таки обе стороны должны доказать свою искренность.

Подумав минуту, Линь Цюши рассказал:

— Мы спрятались во дворе и увидели, как хозяйка порубила мёртвое тело, затем положила в вок и пожарила. Это были те двое, что исчезли ночью.

Янь Шихэ подскочил.

— Пожарила? Но для чего?

Сяо Цянь тут же заскулила:

— Ведь не для того, чтобы накормить нас?!

Те, кто ничего не знал о масляных лампах, легко могли подумать совсем о другом, услышав такой рассказ.

Линь Цюши усмехнулся, но объяснять не стал, вместо этого спросил:

— Кто такой Юй Цайчжэ?

Янь Шихэ понял, что встретил достойного противника, и пускай с виду от него не исходило угрозы, справиться с этим парнем оказалось непросто.

— Ты знал, — медленно произнёс мужчина, — что фамилия хозяина этого дома — Юй?

Гу Лунмин не понял:

— Это что, его табличка?

— Нет, — возразил Янь Шихэ, — это табличка его сына. — Он развёл руками. — В одной из комнат я нашёл их семейное древо.

— Это сын хозяйки? Значит, он превратился в речного бога? — тут Линь Цюши вспомнил бледного младенца с полным ртом острых зубов, которого на руках держала хозяйка. Неужели это и был тот самый Юй Цайчжэ, о котором рассказал Янь Шихэ? Но если он обернулся речным богом, как получилось, что ребёнок опять вернулся к матери?

Линь Цюши нахмурился, чувствуя, что сведений недостаточно.

— А что насчёт трупов? Зачем хозяйка их пожарила? — улыбнулся Янь Шихэ. — Ни за что не поверю, что мы сегодня ели именно их.

— Почему это? — зловеще прищурился Гу Лунмин. — Ты что, пробовал настоящую человечину?

— Конечно, нет, — спокойно ответил Янь Шихэ, бросив взгляд на Гу Лунмина.

По какой-то причине Линь Цюши посетило странное ощущение, что мужчина не до конца честен, однако он не стал высказывать свои мысли вслух, вместо этого говоря:

— Мы видели, как она вытопила масло из трупов и залила его в лампы.

— Лампы? — нахмурился Янь Шихэ. — Те, что стоят у нас в комнатах?

— Да, — подтвердил Линь Цюши. — Именно те, что стоят в комнатах.

Янь Шихэ ненадолго погрузился в молчание, затем снова спросил:

— И каково назначение этих ламп?

Линь Цюши покачал головой — этого он пока и сам не знал.

Заполучив желаемые сведения, Янь Шихэ поднялся и сказал Линь Цюши:

— Ну тогда мы пойдём. — Посмотрев на Гу Лунмина с насмешкой, он добавил: — Если ты ещё голоден, можешь пойти доесть.

Парень вместо ответа закатал рукава на мускулистых руках и прохладно усмехнулся.