Они сидели, пили крепкий чай и ели горячие лепешки, виноград и фрукты. Неплохо был устроен мир, совсем неплохо. Роились мысли, образы, видения. Золотые блики вспыхивали в черной листве.

— На чем, уважаемый Ядгар Камалович, мы с тобой в прошлый раз остановились? — спросил Ракитин, в то время как хозяин дома в очередной раз наполнял пиалы густым, янтарным, терпким чаем.

— Вы домулла, вы помните, — сказал Ядгар.

— Удобная позиция. Начальник всегда прав!

— Друг, друг всегда прав! — поправил себя Ядгар.

— Давай посмотрим, продвинулась ли вперед твоя антимолотковая кампания. Висит ли в цехе лозунг: «Брось молоток, возьми отвертку»?

— Мы немножко не так написали, но примерно так. Вам понравится.

— Примерно так! Хитришь, поди. Кстати, ты почему до сих пор холостяк?

— Я разборчив.

— Уточни, пожалуйста, что это такое.

Он помолчал. Взгляд его обратился внутрь себя, затуманился.

— В моей женщине все должно мне нравиться, — наконец сказал он.

— Боюсь, что ты взял в руки слишком редкое сито. Все пролетит сквозь него, а потом ищи ветра в поле!

— Я терпелив.

— Ого! Этого качества в тебе я как раз не приметил. «Вся жизнь впереди, надейся и жди» — это разве про тебя сказано?

Ядгар пожал плечами, засмеялся.

— Я тебя с девушкой познакомлю, — вдруг сказал Ракитин. — Сколько жить будешь, столько благодарить меня будешь, вспоминать будешь.

— Ваши слова — мед для моей души.

Вопросов он не задал, любопытство проявить постеснялся. Но ожидание поселилось в нем.

— Шурпа стынет! — пригласил он.

— Девушка, с которой ты познакомишься сегодня, понравится тебе. Даю слово!

— Сегодня! — встрепенулся он и посмотрел на Николая Петровича снизу вверх, испуганно. — Что вы! Я не готов. Зачем сегодня?

— И она не готова. Она знает о тебе еще меньше, чем ты о ней. Она не знает даже, что сегодня вы познакомитесь. Все произойдет случайно. Вдруг. Ты скажешь: «Очень приятно». «И мне очень приятно», — ответит она. Вот что: наберись смелости и поцелуй ей руку.

— Ну, вы придумали! Не принято это у нас.

— Ладно, делай только то, что у вас принято. И преданно смотри ей в глаза.

Ядгар внутренне подобрался, сосредоточился. «Задал я ему задачу, — подумал Николай Петрович. — Девчата стонут от одиночества, а ему хоть бы что».

— Не переживай, — сказал он. — Неизбежное да пусть придет к нам. Ну, лирические отступления в сторону. Чего вы добились в борьбе с молотобойцами? Если молоток — ветряная мельница, то учти, ее останавливают не снаружи, а изнутри.

— Молоток у нас вечный инструмент. Как кетмень, который по отчетам мы давно сдали в металлолом. Мы заставляем, командуем. А надо, чтобы само шло.

— Насильно мил не будешь?

— Так, так! В одном месте у нас только получилось. На участке книжных полок. Там мы ввели единый наряд и надбавки за качество. Сделали так и во всем выиграли. Директор за голову схватился: «Где я раньше был? Шляпой, что ли, от людей заслонялся?» Вот смеху-то!

— Не так все это смешно, дорогой Ядгар Камалович. И правильно ваш директор за голову схватился. Где все мы раньше были?

— Где были? Я столярничал, вы вообще далеко отсюда были. А теперь жизнь нас вместе свела. Чтобы мы вместе старались. И стараемся мы, друг за друга не прячемся. Директор с курорта прилетел, а у него уже есть первая хозрасчетная. Как ему тут быть? Приятно ему или нет, а хвалить надо. Он и говорит: «Спасибо, Ядгар, только в другой раз ты без меня здесь свои порядки не вводи!» Я понял и извинился. А он понял мое нетерпение и сказал: «Ты прав».

— И что ты для себя уяснил?

— Я уяснил, что спешить не надо. Думать надо, а спешить не надо. И медлить не надо, на месте стоять не надо. Я теперь сначала все взвешиваю, а потом команду даю. Аксакалы наши что говорят? Старый сундук надо почаще открывать, ненужное убирать, для нового добра место освобождать. Возьмем нашу первую сквозную бригаду. Для нас это большое новшество. А с новшеством, которое полезно, как надо поступать? Его, как почетного гостя, надо на лучшее место сажать, самую вкусную еду на стол ставить. Так я это себе представляю. Инженеров-коммунистов обязываю, инженеров-беспартийных прошу нашу первую сквозную бригаду вести и укреплять. На очереди у нас знаете что? Создание такой же бригады на участке детских кроваток. Прежде у нас было полное равнодушие к экономике. Что почем у нас касалось только базара, не нашей мебели. Сейчас рабочие учатся считать. Завтра потребуют: «Товарищ директор! Товарищ секретарь! Хватит раскачиваться, переведите-ка нас на подряд!» Я не должен ждать, я должен идти навстречу их пожеланиям.

— Как вы думаете дальше развивать производство?

— Этим я еще мало с кем делился. Директору сказал. Он пожал плечами и странно на меня посмотрел. Товарищ Отчимов сказал: «Пусть ваше министерство это на себя берет». Не убедил я никого. Веса нет, уважения нет.

— Не горячись!

— Э, домулла! Холодными руками кто дело вперед двигает? Я хочу навес, где у нас пиломатериалы сушатся, стенами обнести. Цех будет. Оборудование поставим там самое обыкновенное. Пусть этот цех выполняет заказы населения. Кто что скажет, то и будем делать. Я за спросом слежу, знаю, это пойдет. Вам, допустим, нужно в нишу полочки для книг поставить или шкаф для белья. Второй о «стеночке» мечтает, но пожелание у него есть, которое в массовой продукции учесть трудно. Третий, большой начальник, служебный кабинет обставить по своему вкусу хочет. Кто-то мечтает двери своего дома резьбой украсить, так у нас исстари ведется. Все это мы возьмем на себя. Резчиков по дереву обучим. Вот о каком цехе я мечтаю. Не о конвейере, а о работе на заказ.

— Цех открытых дверей, цех умельцев! Это мысль.

— Мы про орех забыли. Надо взять на учет в Зааминском лесхозе все ореховые деревья. Мичурин плодами ореха восхищался, а я древесину люблю. Такой у меня профессиональный уклон. Не шиповником, а ореховыми лесами должны быть покрыты склоны наших гор.

— Нет возражения. Ты хозяин, Ядгар.

— От ореха сто польз. Отфанеруем древесностружечную орехом, и плиточке этой цены не будет.

Николай Петрович подумал: «И это периферия! Но скажи я ему об этой своей мысли, и он удивится: а как же иначе? Он живет и работает здесь, и здесь для него центр Вселенной. Настанет ли час, когда это же самое я скажу о себе?» Ему хотелось, чтобы такой час настал, и вместе с тем было как-то стыдно и неловко, что приход этого часа задерживается.

Ракитин проявил интерес к кадрам среднего звена. Одним бригадирам, мастерам и начальникам цехов Ядгар Камалович дал высокую оценку, причем обосновал ее их личными качествами, умением помочь и потребовать, о других отозвался сдержанно, третьим выдал нелестные характеристики. Директор единолично решал вопросы подбора и расстановки кадров. Ракитин сказал секретарю, что это совершенно неправильно, что он обязан быть в курсе всех кадровых назначений.

— Я не знал. Кто я? Простой рабочий.

— Ты прекрасно изложил, что представляют собой ваши специалисты. Вот и высказывай директору свое мнение. Теперь разреши мне напомнить об одном твоем обещании. Ты согласен, не передумал?

— Я нервничал, хотел отказаться. Потом взял себя в руки. Для начала пойду к тем нашим работникам, которых надо расшевелить. Пусть они положат на землю свою детскую ношу и возьмут мужскую. Но вы научите меня, как мне с людьми держаться, о чем говорить.

— Ты лицо официальное. И в то же время человек доступный, свой. Ты выделяешь не тех, кто любезно улыбается и готов услужить, а тех, кто хорошо работает. Когда придешь к человеку, будь повнимательнее. Человек о своем говорить хочет, твои заботы ему могут быть неинтересны. Это не черствость, просто так люди устроены. И это личное, что твой собеседник превыше всего ставит, крепко запомни. Тут могут иметь значение: квалификация, стремление играть все более заметную роль в коллективе. Тебе много чего порасскажут про должностных лиц. Постарайся все это запомнить, а дома запиши. Обязательно спроси, нужны ли содействие, помощь. Предложи их. Отнесись к этому самым серьезным образом. То, о чем вы договоритесь, надо будет сделать. Только так мы наведем порядок.