Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Секретарь прав, — подтвердил бригадир. — Мы работаем культурно.

— Вы член партии? — поинтересовался Николай Петрович.

Пастухов кивнул.

— И весьма активный! — прокомментировал Хакимов. — Когда берет слово на собрании, кое у кого душа в пятки уходит. Одни его критические замечания в моем талмуде занимают несколько страниц.

— В прекрасном тресте «Чиройлиерстрой» столько замечаний?

— Не вижу повода для недоумения. Тут правило одно: чем больше предложений высказывают люди, тем лучше дела у коллектива. Вы хоть полстраны обойдите, а это положение ни в одном месте не будет опровергнуто.

— Людям нравится, когда их предложения осуществляются, — согласился Николай Петрович. — Это повышает их значимость в глазах общества и в своих собственных. Но какой у ребят заработок?

— Рабочие получают на руки до трехсот рублей, я — больше. Но разница только в бригадирской надбавке.

— Но это не уравниловка! — заступился Хакимов. — Разницу в добросовестности учитывает коэффициент трудового участия.

— Под «нулек» мы никого не стрижем! — сказал бригадир. — Я за то, чтобы люди сохраняли свою индивидуальность на работе и во всем. Мне нравится, когда вокруг меня личности. Пусть дерзают. Мне, бригадиру, почет и уважение не за мои руки, а за общий успех.

— Легко ли прижился подряд?

— Я вам одно скажу: лбами стену не прошибали. Сейчас дело сделано, и оценить его несложно. Попробовали сами, без инженеров, и забуксовали. Тогда сделали участниками подряда и инженеров. Если я, к примеру, получаю на руки триста, а мой начальник, прораб, — двести, то он чувствует себя обделенным, и это мешает нам понимать друг друга. А зачем обделять прораба? Никому от этого никакой пользы нет. И пацану ясно, что руководитель не должен зарабатывать меньше подчиненного. Инженер, который получает меньше своих рабочих, — это глупо. Сейчас тысячи инженеров идут на рабочие места, чтобы не выглядеть нелепо и смешно.

— Ситуацию вы понимаете, — сказал Николай Петрович. — А хорошо в наше время быть рабочим! И заработок — куда интеллигенту, и отвечает за одного себя. А это не уравнение со многими неизвестными. Что рабочий окружен у нас вниманием и почетом, это неплохо. Плохо, что инженер принижен. Не даем мы ему развернуться. Уму непостижимо, сколько от этого теряем!

— Протестую! — воскликнул бригадир. — Против народной интеллигенции ничего не имею. Но вы не дело говорите. Если инженер хочет проявить себя, обычно ему это удается. Ну, а те, у кого не получается? Пусть задумаются, правильно ли выбрали профессию. Когда мы решили платить инженеру больше, чем рабочему, подряд пошел как по маслу.

— Наше достижение не бригадный подряд, а то, что мы у себя в тресте добились порядка, — сказал Хакимов. — Все остальное только приложение к нему.

Они спустились с лесов, и Николай Петрович сказал:

— Я в восторге.

— Я давно в восторге! — воскликнул Вахаб Хакимов. — Сейчас съездим на насосные, это еще прибавит вам восторга.

Первая насосная качала воду из Южного Голодностепского канала в Джизакский машинный. Внушительному этому сооружению равного по величине не было на много километров вокруг. Гудели двигатели, вода с клекотом устремлялась вверх. Поданная в нужное место, она становилась великой производительной силой, гарантировала урожай. Насосная станция и была готовой продукцией славного треста «Чиройлиерстрой», и Вахаб Хакимов знал, каких усилий потребовала насосная, а Ракитин не знал и не мог знать всего этого, но жизненный опыт подсказывал ему, что такие сооружения не даются просто.

Вторая насосная являла взору пространный котлован, в котором люди просто терялись. Дрожал, словно над живым огнем, воздух, сверкала электросварка, урчали вибраторы. Прорисовывалась белая фундаментальная плита, массивная, как скала. Остальное досказывало воображение. Эта строительная площадка не шла ни в какое сравнение с площадкой жилого дома. Но и здесь ничего не валялось, не было сидящих, перекуривающих или праздно шатающихся работников. Ракитин оглядел стройку внимательнее. Нет, здесь не прохлаждались.

— Дисциплина у вас! — похвалил он.

— Теперь протоколы партийных собраний прочитаете по-другому. Но прежде сделайте мне еще одно одолжение. Осмотрите наше подсобное хозяйство и дачи.

Опять поехали. Попали в окружение люцерны, кукурузы, кормовой свеклы, в атмосферу влажного, почти тропического воздуха. Под шиферным навесом стояли упитанные бычки, уткнув в кормушки круторогие головы. Их купили в Ошской области, на высокогорных джайлоо. Освоили сверх плана большой участок, посеяли кормовые культуры, и бычки теперь ежедневно прибавляли в весе по килограмму. В прошлом году каждому работнику продали по тридцать килограммов говядины. Бычки меланхолично жевали люцерну и обмахивались хвостами. По их толстым губам сочился зеленый сок. Это были упитанные животные. Но оставалось чувство досады, что это не колхозная ферма. Бычков было пятьсот, и откармливали их шесть человек. Пятнадцать занимались кормопроизводством, и они же выращивали лук, арбузы, дыни.

— Одобряете? — полюбопытствовал Хакимов.

— Стараюсь вникнуть в суть этого нового для нашего общества явления, — сказал Николай Петрович. — Что это, временная помощь селу или твердая линия на перспективу? И почему нет дифференцированного подхода к проблеме по регионам страны? У нас кишлаки многолюдны как никогда. Надо ли нашей республике так же настойчиво создавать подсобные хозяйства, как это делает в силу необходимости средняя полоса страны? Там много пашни выпало из оборота, заросло кустарником.

— Ну, наша целина не многолюдна, и мы от своего подсобного хозяйства не откажемся, — сказал секретарь. — В тресте мы пропагандируем, что в выполнении продовольственной программы должен участвовать каждый. Всем, кто попросил, дали дачные участки. У нас полторы тысячи дач! Знаете, как люди обрадовались! Одно дело освоить Голодную степь, и совсем другое — посадить свой сад. Если пожелаете, мы и вам выделим участок, у нас есть резервные. Соглашайтесь!

— Я не член вашего коллектива, — сказал Николай Петрович.

— Боитесь злоупотребить служебным положением? Так это не тот случай. У горкома партии нет своего дачного кооператива, и его работники имеют право вступать в другие. Пишите заявление, получайте надел и возделывайте на здоровье!

«Нет ли тут подвоха?» — подумал Николай Петрович. Но карие лучистые глаза Хакимова были чисты и дружелюбны. Николаю Петровичу понравилась и постановка партийного делопроизводства. К бумагам Вахаб Хакимов относился без почтения. Как практик, он знал им истинную цену. Но знал и то, что без них не обойтись. Ракитин покопался в протоколах. Не отличаясь многословием, они вполне передавали суть проведенных собраний. Постановления доходчиво излагали задачи. Отсутствие общих слов позволяло легко организовать исполнение и контроль.

— Есть ли у вас коммунисты, которые не имеют постоянных поручений? — поинтересовался инструктор.

— Зачем нам сторонние наблюдатели? — засмеялся Хакимов. — Поручения имеют все члены партии. Есть, конечно, большие скромники, которых ни за что не вытащишь на трибуну. Мы и им находим что-нибудь по душе: в дружины по охране общественного порядка направляем, в группы и посты народного контроля. Нет, репутацией своей мы дорожим, созерцательность решительно отвергаем. Член партии, который равнодушен к делам общества, — это укор мне, секретарю!

Николай Петрович изложил Хакимову свою идею.

— Что ж, месячный срок, данный вам Отчимовым, на меня не распространяется, — сказал секретарь. — Инструктируйте мой актив, используйте ребят! Они не привыкли вариться в собственном соку.

Стемнело. Но Николаю Петровичу нравилось общество Хакимова, и он не спешил откланяться. А Вахаб Хакимович не спешил выпроводить незваного гостя, хотя сиюминутного и неотложного у него хватало. Много чего коснулись они в откровенном разговоре. Хакимов указал на уязвимые места в организме города: распределение и содержание жилья, торговля и общественное питание, здравоохранение. И Ракитин подумал, что, если его кругозор будет расширяться такими темпами, он скоро станет заправским партийным работником. То, что он постигал в своем институте за месяцы и годы, здесь открывалось ему в считанные дни.

14
{"b":"822534","o":1}