Копьевидный хвост чиркнул по серой и прочной массе. Даже для бронированной туши такое падение могло стать смертельными, но дракон успел вовремя набрать высоту. Небывалое зрелище, окажись здесь другие оборотни, он бы оскандалился на всю оставшуюся жизнь. К счастью, свидетелей не было, как и желания продолжать гонку с ветром. Зато каждую клеточку тела разрывало на части.

Эрид сразу понял, что это не его болезнь: проявляется она лишь в человеческом облике. К тому же болели не плечи, а абсолютно всё, в первую очередь голова и позвоночник. Осторожно опустившись на более-менее ровную площадку, дракон отдышался, замутнённым взглядом озирая степи и поросшие мелкими цветами овраги у подножия гор. Что-то случилось с Агатой. Она жива — в обратном случае он бы знал наверняка. Но может статься и такое, что принцесса находится на грани смерти.

Собравшись с духом, Эрид осторожно, без вывертов и лишних километров, но по-прежнему быстро, направился в замок. Боль притупилась, словно её разбавили эфиром, и уже не сбивала с курса.

Прибыв на место, он немедленно направился в покои принцессы. В замке царила суматоха, никто не обращал внимания на внезапно появившегося оборотня. Никто не кланялся, не шарахался в сторону, не глазел с презрением или с удивлением. Да и чему тут удивляться? Увидев заляпанный кровью пол, Эрид понял, что для окружающих его присутствие как бы само собой разумеется. Кровь уже высыхала, вытереть её пока было некому. В тёмно-алой субстанции виднелись золотые прожилки. Красиво. Мерзко. И плохо, очень плохо. Мужчина ускорил шаг, чуть не сбивая с ног бестолковых фрейлин и автоматонов. Металлические ублюдки сновали со своими подносами и метёлками, и их как никогда хотелось расколошматить об какую-нибудь из колонн.

Подлетая к дворцу, оборотень не предполагал, что всё окажется так худо. Он надеялся всего лишь на очередную неприятность, и просто хотел уточнить, какую на этот раз. Недооценил Агату, а зря. Забыл, что в любом вопросе Астор действуют с размахом.

О том, что ситуация критическая, говорили даже не лужи крови, а присутствие Сиены. Эрид не припоминал, чтобы королева хоть раз приходила к дочери в гости. Скорее она вызывала Агату к себе в кабинет или на очередное сборище государственных рож. Её величество выглядела обеспокоенной и злой. Любая другая мать на её месте принялась бы голосить и рвать на голове волосы. А эта не стала повышать тон или портить причёски, в которой слой лака намертво склеил золотисто-рыжие пряди. Женщина вполголоса говорила с медиками и отдавала приказы. Голос у неё не дрожал, только как-то… Нет, ничего.

Заметив дракона, она жестом подозвала его и двух словах обрисовала ситуацию. Упомянула и о признании Агаты. Королева знала обо всём, что эти двое натворили, и ничего не собиралась забывать. Однако Эриду, который сам с трудом держался на ногах, было позволено избежать темницы. Страшные травмы принцессы с лихвой искупят прегрешения их обоих: отражение боли, проклятие, и дальше по списку.

— Можешь остаться во дворце, пока она не придёт в себя и не окрепнет. Можешь убираться к дьяволу. Но только попробуй хоть как-нибудь огорчить девочку или вдохновить её на новые безумства.

Какая небывалая забота! При всех своих недостатках Агата не просто так мечтала о свободе. Опека её матери сводилась к набору жёстких правил и взаимному недоверию. И вдруг такое беспокойство, не смей огорчать и расстраивать. Такое поведение выдало Сиену с головой: на самом деле женщина в отчаянии, хоть и продолжает корчить из себя Железную королеву.

В отчаянии, так и есть. Но всё равно, она ещё и злилась, ведь дочь снова нарушила правила. Потому что нет такого права у наследницы престола — лишать себя жизни.

Точёная фигурка королевы повернулась к гувернантке. Следующая фраза добила Эрида.

— Проследи, чтобы каждое утро приносили свежие цветы, — Сиена помолчала, раздумывая, стоит ли объяснять своё распоряжение или нет. Увидев, как вытянулось грубоватое лицо фрейлины, решила, что всё-таки стоит. — В юности я упала с лошади и сломала ногу. В вазу у моей кровати ставили букеты полевых цветов и это… помогало мне взбодриться — а значит, скорее пойти на поправку. Именно то, что сейчас необходимо сделать её высочеству. Не так ли?

После этой душераздирающей истории королева сухо кивнула, бросила прощальный взгляд на дочь и покинула комнату. Как непостижим этот мир: считалось, что Сиена на дух не переносит букеты, ленты и оперу, и только скрепя сердце допускает эти вещи на праздниках.

Позже Агата скажет дракону, что упала случайно. Но ведь на крышу-то её занесло не потому что заблудилась и свернула не туда. Принцесса как всегда действовала сгоряча, не разобравшись, чего сама желает. А в неуклюжести, которая привела к тому, что девочка сорвалась вниз и чуть не погибла, сомневаться не приходилось. Вполне в её духе.

Может и был у Агаты такой соблазн — спрыгнуть вниз. Просто безумие ради безумия, ну и насолить, конечно, матери. Пожалуй, это все мотивы, которыми могла руководствоваться девчонка. Нет, всерьёз она не собиралась убивать себя. Для этого принцесса слишком себя любит.

Пока она валялась без сознания, Эрид бродил по самым безлюдным коридорам, какие только мог разыскать, и сидел в библиотеке. Летать не хотелось. Чтобы избежать привычных спазмов в плечах, он иногда выбирался на террасу или крышу, и там менял облик. Делал круг-другой над дворцом, и снова возвращался под мраморные своды. Другие оборотни не лезли к нему, и даже Нердал почти не пытался задеть. Пытался было вправить мозги, научить, что на принцессу надо воздействовать, иначе она натворит ещё больших бед. Можно подумать, вразумить её так просто. Эрид мог бы на пальцах объяснить Нердалу, что это невозможно, он уже пробовал, но вместо этого они чуть не сцепились на глазах дворцовой челяди.

Варге тоже хватило одного разговора, чтобы понять, что в поле зрения Эрида лучше не возникать. Ему было плохо — физически и морально, и даже дружеское участие было в тягость. Драконша отступила, пообещав, в случае чего, прийти по первому зову. А через два дня, соскучившись во дворце, отправилась в свободный полёт за тридевять земель. Мог ли там её достигнуть этот зов? Эрид не осуждал подругу. Хищной, своенравной Варге необходим простор, нужна охота. Он бы на её месте сбежал гораздо раньше.

К Агате постепенно возвращалось здоровье. Будь она обыкновенной смертной, то не сумела бы не то что поправиться, но и попросту выжить. Но в этих жилах течёт могучая кровь, всем Астор досталась частичка той первобытной силы, которой теперь располагают драконы.

В тот день, когда девочка впервые открыла незамутнённые глаза и сумела связать пару слов, он навестил больную. Эрид старался избегать грубостей, да и она пыталась не строить из себя самую умную в замке. Оба были предельно осторожны. Тем не менее разлад между ними стал так очевиден, что как только дракон убедился в том, что его торитт ничего не угрожает, то сразу поспешил покинуть резиденцию.

Тогда же он, кстати, увидел и эту девчонку, Лиру. Не обратил на неё должного внимания, и очень зря. Следовало догадаться, что разум принцессы, пуще прежнего расшатанный падением, ухватится за новую игрушку. На этот раз игра вышла за границы всякого контроля, в первую очередь потому, что Эрид допустил это, пустил на самотёк забавы ради.

Покинув стены замка и почти не испытывая угрызений совести, дракон снова взмыл в небеса. Он летал над полями, рощами и фруктовыми садами, летал над городами Паровой империи. Невольно пугал крестьян, чёрной тенью заслоняя им солнце, смущал пилотов маленьких судёнышек и серьёзных дирижаблей. Воздушные моряки ненавидели чудовищ за то, что те возникают в самый неподходящий момент, и могут ненароком нарушить траекторию их полёта. Были времена, когда Эрид, как и другие оборотни, умышленно доставлял им эти неприятные минуты. Также, как он когда-то устрашал простолюдинов в деревнях — просто чтоб развлечься. Теперь об этом не хотелось и вспоминать.

Ему был нужен кров. Нетипичное желание для крылатого змея. О замке Эрид не мог даже думать без отвращения, но давно уже лелеял мечту вернуться в одно место.