Агата кое-что вспомнила. Гувернантка, отметив апатию девочки, как-то обмолвилась, что неплохо бы ей пообщаться с сверстниками. Брат и сёстры на это по понятным причинам не годились, да и с другими детьми знатных фамилий Агату сводить не пытались, а советовать королеве Мира не смела. Поэтому с неё сталось бы подослать девчонку специально, чтобы взбодрить воспитанницу. Где только откопала её.

Агата подумала немного и важно кивнула.

— Можешь пока приходить.

***

На то, чтобы как следует восстановить здоровье ушло ещё две недели. И всё это время Лира приходила к принцессе — каждый день, иногда по два раза. Считалось, что она занимается уборкой, но по большей части просто скрашивала часы хандрившей наследницы.

Простолюдинам, как правило, требовалось не меньше полугода жизни при дворе, чтобы привыкнуть к механическим зайцам, самоходной посуде и танцам кинетических скульптур. Поначалу они их пугались, ломали неумелыми руками и костерили на все лады. Местные камердинеры и правительницы гардеробных вели свои династические войны, так что чужаков сюда пускали редко. А когда это случалось, то несчастные работяги подвергались всяческим насмешкам за то, что привыкли к простому труду и не умели сходу наладить контакт с механизмами. Лира же появилась во дворце полтора месяца назад, и чувствовала себя как рыба в воде.

Рыжеватая девчонка отличалась от других слуг. Держалась она свободнее, и оказалась настолько любознательной, что могла составить конкуренцию Агате по количеству интересующих её вопросов. Лира в два счёта осваивала любые устройства. Только однажды удача отвернулась от неё, когда гигантская самоходная ваза вознамерилась протаранить стену. Лира не была одержима механизмами так же, как Агата, и плохо разбиралась в их детальном устройстве. Ей просто нравилось на них смотреть и использовать по назначению.

Довольно скоро выяснилось, почему девочка уродилась столь непохожей на остальных слуг. До недавнего времени Лира жила в бродячем цирке. Оказалось, странные повозки, которые скитаются по белому по свету, скрывают не менее странных людей. Некоторые из них невероятно уродливы, некоторые — сверх меры умны. Одни подвержены всем возможным порокам, а другие начитаны и ведают тайнами самых утончённых ремёсел. То, что умеренно в характерах обычных людей, в них обостряется до предела. Артисты в совершенстве владеют искусством обмана и карточных фокусов, каждый из них жесток и сентиментален.

И вот такие люди однажды забрали из опустевшего дома младенца. Всё население покинуло деревню. Такое иногда ппоисходит, когда появляется возможность перебраться на место с более плодородной почвой и менее воинственными соседями. Так случилось и в этот раз. Отчего-то крестьяне обрекли двухмесячную девочку на голодную смерть. Проходивший мимо караван повозок забрёл в селение, когда пепел в очагах ещё был тёплым, а измождённый ребёнок живым. Уже немолодая пара акробатов, давно плюнувших на попытки завести детей, удочерили девочку, дали ей имя. С тех пор и началась её бесконечная дорога.

Ильда и Рамон — вот как звали этих двоих. Слишком плотные и коренастые для своей профессии. Их густые волосы — у Идьды всегда собранные в клубок — уже тронула седина. Тем очаровательные были трюки в их исполнении.

Женщина оказалась на половину фьёлой. Так что ничего удивительного, что она выбрала приёмной дочери такое имя: фьёлам нравились легенды и музыкальные слова, они сочинили и прочитали больше сказок, чем любой другой народ. Рамон не уступал жене в любви к книгам, но предпочитал историю и алхимию. В свободное от тренировок время он часто смешивал ингредиенты, свойства которых так и остались для Лиры загадкой. Нередко мужчина корпел над железными деталями — такими маленькими, что различить их без лупы почти невозможно. А когда уставал от своих занятий, то доставал из сапога флягу с ромом. Все бродячие артисты так или иначе становились зависимы от огненной воды.

Девочка росла и наблюдала — за опытами, чтением, дегустацией крепкого вина. Иногда принимала участие во всех этих занятиях. Особенно её занимали металлические детали, из них можно было сделать жука или цветок лотоса. Но больше всего Лира полюбила гоглы. До недавних пор они использовались только для защиты от ветра при полёте на воздушных судах, но теперь вошли в моду у городской молодёжи — преимущественно образованной, посещающей лекции в королевской академии. Механика до сих пор вдохновляла людей.

Приёмные родители потихоньку занимались обучением Лиры. Худо-бедно, переходя со сложных тем на простые, пропуская некоторые азы, все же они научили девочку считать, писать, жульничать в карты и исполнять простейшие трюки. А также вдолбили ей в голову несколько иностранных фраз, значение которых и сами не слишком понимали. До тринадцати лет Лира дважды в неделю болталась на лентах под шатровым куполом и повторяли про себя эти фразы — чтобы было не скучно. Акробатка из неё вышла посредственная, юной циркачке интереснее было наблюдать за химическими изысканиями Рамона и помогать Ильде по хозяйству. Готовка и уборка шли у девочки споро и слишком организованно для артистки. Ильда посмотрела на это и загорелась новой идеей: девочку надо пристроить на работу. И не куда-нибудь, а во дворец. Это можно было устроить, ведь её тётя прислуживала здесь на кухне и помогла свести нужные знакомства. В восторг Лира не пришла, но согласилась. Ей дали несколько месяцев на раздумья: хочет ли она остаться в замке или продолжит путешествовать с труппой. Через две недели бродячий цирк должен снова посетить столицу, и девочка встретится с опекунами, чтобы отправиться и дальше скитаться с ними по свету или заявить, что роль горничной её вполне устраивает. Агата не понимала, как можно выбрать второе, но Лира объяснила: придворная прислуга получает больше жалованья, чем иные уважаемые домовладельцы, а бродячие артисты еле сводят концы с концами. Иногда им выпадет выступление на городском или сельском празднике, и тогда дела идут в гору: вдоволь сыра, мяса и хорошего вина. Ну а в обычные дни приходится довольствоваться дешёвым ромом, хлебом и постной похлёбкой.

Агата спросила, что такое постная похлёбка. «Суп из воды и подгнивающей капусты» — ответила горничная. Принцесса не поверила.

Лира честно разбиралась в себе. Но уже через несколько дней по приезде в замок девушка поняла, что придворная статичная жизнь не для неё. И пусть кровати здесь не падают от колдобин на дорогах, а еды и ванных комнат вдоволь — это всё не то, чего ей хотелось.

***

— Давай на ты. Ну, когда другие не слышат. Впрочем, Миру можешь не стесняться.

С Агатой они подружились на почве скуки. До болезни принцессы это вряд ли было возможно: она избегала лишних разговоров с прислугой, да и с фрейлинами держалась отстранённо. Теперь она стала молчаливой, и при этом более сговорчивой. Весёлая Лира развлекала её. Временами тучи рассеивались, и Агата снова звонко смеялась. Редко, очень редко, но это был прогресс. Мира сдержанно улыбалась, видя, как принцесса впервые в жизни налаживает контакт с ровесницей. И не важно, что эта дружба долго не продлится: слишком разные социальные ступени. Скорее всего, как только её высочество переберётся обратно в свои покои, встречам с Лирой придёт конец. Но пока что пусть отведёт душеньку.

Мира знала, что это жестоко, но ещё более жестоким она полагала изолировать Агату, которая и так пребывала в подавленном расположении духа.

***

— Ты будешь это пить?!

Ежедневные порции крови и воды возобновились.

— Сиена приказала. Наверное, думает, что от этого я быстрее поправлюсь.

— Я бы от такого скорее подохла.

"Уээ" — этим звуком Лира подтвердила своё отношение к ритуалу. Агата была с ней согласна, хотя никогда бы не позволила себе выражать чувства так, как это делала циркачка. Счастливая дикарка в переднике — хорошо ей быть свободной и знать, что дорога всегда готова её принять, а королевству до неё нет дела. Что ждало впереди Агату, было не ясно. "Лучше бы она и правда умерла" — в перерыве между первым визитом матери и этой фразой девочка всей душой хотела провести работу над собой, обуздать мечты и истребить обиды. Теперь она не знала — ни что ей делать, ни что думать. Как относиться к самой себе принцесса тоже не понимала.