Когда она добралась до поеденной жучками скрытой галереи, перепалка была в самом разгаре.

— Фьёлы предали наше доверие!

Баар гремел и гневно стучал посохом по полу. А ведь совсем недавно был спокоен и расчётлив, и с готовностью посвящал Агату в свои планы. Кагану не приходило в голову, то девчонка сможет как-то помешать его замыслам, а дракон захочет вмешиваться в людские дрязги. На счёт Эрида он прав. А вот сама принцесса ещё гадала, хватит ли ей духу открыться королеве.

Фьёлы с негодованием и опаской косились на буйного кагана и всё отрицали. Их поддерживал лорд-адмирал. Он рьяно перечил обвинениям Баара и даже смел перебивать его. Кроме старого вояки с контуженой рукой из хозяев столицы здесь находилась только сама королева и Нердал. Оба привыкли не спать допоздна, то разбирая бумаги, то собираясь на очередное внеплановое заседание — наподобие этого, но менее интернациональное.

— В лаборатории, отведенной фьёльскому чернокнижнику вы найдёте подтверждение моих слов. Даже если все следы в ней замели, использование эссенции легко обнаружить. Она оставляет ауру, и выявить её ничего не стоит.

Это было правдой. Специальные устройства при выключенном свете умели опознавать следы некоторых веществ. Агата видела такое: будто цветной снег появлялся в темноте — крупные такие хлопья. Теперь девочка жалела, что они с Эридом попросту не сожгли всю комнату. Пусть бы даже пострадало остальное крыло замка. Наплевать, его отстроят в считанные дни. Книг, впрочем, жалко.

Ведун грозно откинул назад свои лохмы с косичками и пошёл в атаку.

— Это ложь! Презренная и необоснованная! Вы сами подсунули мне свою эссенцию, фьёлам без надобности ваше проклятое зелье!

Он не мог поверить ушам. Его обвиняют в воровстве! Фьёл взмахивал руками и был похож на птицу, в которую злые мальчишки швыряют камнями. Скельтры ворвались в отведённую ему комнатушку, устроили там бардак, и чудом только не нашли и не попортили важных чертежей. О бумагах фьёл упомянул вскользь, никто не обратил особого внимания, но Агата знала, о чём речь: недавно она подслушала, в этом самом месте, о тайном строительстве флота. А на днях своими глазами видела, как Ведун заслоняет другими бумагами схемы, очень похожие на чертежи корабельных пушек.

— Где свидетели? Или кроме ваших людей никто не может подтвердить ваши слова? — отрезала Сиена. Сама невозмутимость, равно как и Нердал. Но женщина отличалась от своего дракона большей жестокостью во взгляде. Оборотень подавлял им, а она — замораживала намертво, и даже солнечный оттенок глаз был отзвуком металла, а не тепла.

— Ваша дочь присутствовала там. Она и её дракон могут подтвердить верность моих слов.

Все смолкли. До этой минуты всё более распалявший свой гнев скельтр вдруг стал спокоен как удав. Выпятив подбородок, он ждал вопросов и собирался дать ответ на любой из них. Он был уверен в победе.

— Ну-ка, объясните подробнее.

Сиена подалась вперёд. Взгляд её был убийственный. С замиранием сердца Агата гадала, на кого сейчас королева злится больше: на кагана, который уже битый час испытывал её терпение или на дочь, последние тринадцать лет попирающую все семейные ценности: осторожность, благоразумие, нежелание совать нос туда, куда не просят. Краем сознания принцесса отметила, что короткие рыжие волосы матери не украшает ни одной жемчужины. Сиена всегда избегала любых излишеств в одежде, поведении и даже в еде. По сути, она была коронованным аскетом. Такие женщины внушают куда больший трепет, чем мужчины со сходными качествами. У неё была лишь одна непростительная и эксцентричная слабость: любимая болонка, которая и сейчас спала, свернувшись клубочком, у ног своей хозяйки. И все Астор такие — каждая девочка, которая приходилась прямым потомком Терры, должна стать ожившей статуей. Идеалом, бесстрастным идолом империи, с лёгким флёром сумасбродства. Только на Агате система дала сбой. Принцесса оказалась слишком живой и импульсивной, она вся состояла из безумных идей. И теперь пожинала плоды своей индивидуальности.

— Они пришли в библиотеку одновременно со мной и моими людьми. Должно быть, заинтересовались какими-то трудами. Как известно, ваша наследница начитана, — каган вдруг вспомнил, что при дворе приняло хотя бы иногда льстить. — И когда я вошёл в лабораторию, они тоже оказались внутри. Я не скрываясь, указал её высочеству на преступление фьёлов. Спросите у вашей дочери сами, госпожа.

Снова поднялся гвалт. Болонка проснулась и принимала в нём активное участие, тявкая так, что из ушей уже готова была литься кровь. Мерзкий звук. Никто не смел заткнуть любимицу королевы — ни прикрикнуть, ни притопнуть ногой было совершенно невозможно. Ненависть к пушистому комку истерики — единственное, что объединяло враждующие стороны.

Вышеупомянутые фьёлы, среди которых оказался и Ведун, яростно обвиняли Баара в клевете. Каган, возродив и удвоив свой гнев, требовал признать клятвы нарушенными и уже вовсю кружил над вопросом островов, которые так хотел заполучить в своё владение. Сиена не сдавала позиций и с презрением отметала притязания скельтров. Наследная принцесса была там? Это ничего не меняет. Как и кража эссенции. Виновные обязательно будут наказаны вне зависимости от своего статуса. Столичные виселицы одинаково подходят как для богачей, так и для крестьян, как для жителей Йера, так и для иноземцев — будь то скельтры, фьёлы или кто-нибудь ещё.

От последнего замечания спутники Баара взбеленились, да и сам каган принялся метать гром и молнии уже более натурально. Его плохо чёсанные космы ореолом окружили крупное, искажённое гневом лицо, чёрные глаза горели. Зычный голос оглушал залу всё более неприкрытыми угрозами. Небольшая проседь на голове Баара сливалась с чёрно-серым мехом его шубы, когда скельтр размашистым шагом мерял каменные плиты. Прямо, наискосок — будто собирался вдавить их ещё глубже, к самому фундаменту. Издалека казалось, что это не человек, а медведь вставший на задние лапы. Не привыкшие к таким бурным излияниям фьёлы сгруппировались подальше и теребили ленты на одеждах, время от времени отплёвываясь ответными оскорблениями. Между гостями метался тощий адмирал и призывал к спокойствию, хотя сам в этот момент походил на отважного, но, увы, петуха. По привычке он поддерживал свою наполовину мёртвую руку. Агата отрешённо подумала: почему же лорд не захотел заменить её механическим протезом — вполне функциональным, не чувствующим боли, и более сильным? Ему ведь предлагали.

Девочка подалась чуть вперёд, чтобы лучше видеть.

На людях никто из них не стал бы так себя вести. За исключением Сиены и Нердала — эти всегда сохраняли хладнокровие. Остальные дали себе относительную волю, так как никто не мог их увидеть. В этом они были уверены, и вполне напрасно.

Королева и дракон периодически обменивались взглядами. Когда любоваться отвратительной сценой Сиене вконец надоело, она поднялась со своего трона-кресла.

— Довольно.

Её властный голос заткнул даже Баара.

— Если вы посмеете нарушить клятву, которую принесли не далее, как сегодня, я сделаю всё, чтобы вы не только проиграли эту войну, но и понесли такие потери, о которых мир раньше не слыхивал.

Нердал тоже приблизился к скельтрам. «И я помогу в этом деле, ваше величество». Он обошёл чужестранцев кругом, не отводя от них пристального взгляда. Не преминул им наградить и фьёлов. Иноземцам было не по себе. Каждый из них знал, какой урон может нанести один-единственный дракон. А в распоряжении Сиены их было около десяти!

— Ты смеешь угрожать мне, змей?!

Какой бы дискомфорт каган не испытывал при общении с Нердалом, он и не думал идти на попятную. Слегка ошалев от такой наглости, привыкший внушать ужас одним только своим видом, дракон остановился напротив Баара. Они были похожи. Одинаковая ярость в золотых и чёрных глазах — оборотень держал её в узде вместе с огнём, который мог обрушить на дерзкого князька, а человек специально позволял своему гневу просочиться наружу.