Аркубаллис наклонил голову к прозрачной воде и стал пить. Неподалеку от дерева-хижины, где жили Анайя и Макели, из-под земли бил ключ, образуя большой, спокойный водоем. Вода переливалась через край пруда и каскадом стекала по созданным природой гранитным ступеням.

С тех пор как Кит-Канан благополучно доставил всех домой, прошло два дня. Он ежедневно приходил к колодцу промыть рану на руке, та оказалась чистой и быстро заживала.

Несмотря на свою собственную рану, Анайя не позволила Кит-Канану нести себя к воде на руках. Вместо того она велела Макели добыть ей какие-то корни и листья, из которых изготовила припарку. Наблюдая, как Анайя пережевывает лечебные листья, принц в четвертый раз выслушивал рассказ Макели о его пленении.

— А потом Вольторно сказал лесорубам, что в лесу нет никаких злых духов, и они ему поверили, но скоро прибежали обратно по тропе, вопя и тыча в землю своими волосатыми лицами.

— Как ты думаешь, можем мы отдать его обратно? — устало перебила его Анайя.

— Думаю, что можем, — предположил Кит-Канан. — Корабль, наверное, еще не отчалил.

Макели, открыв рот, посмотрел на них.

— Отдать обратно? — с ужасом повторил он. Затем на лице его появилась улыбка. — Да вы надо мной издеваетесь?

— Я — нет, — отрезала Анайя и, морщась от боли, приложила к ране массу, изготовленную из жеваных листьев и корней.

Макели приуныл, но Кит-Канан подмигнул ему и предложил:

— Пойдем, прогуляемся со мной к ручью. Сейчас лучше было оставить Анайю одну. Болезнь сделала ее раздражительной.

Кит-Канан вел Аркубаллиса по лесу на поводу.

Макели шел рядом.

— Мне только одно непонятно, — помолчав, заметил Кит-Канан. — Неужели это Вольторно заколдовал меня в ту первую ночь в лесу, когда похитил у меня Аркубаллиса?

— Наверное, он, — размышлял Макели. — Его люди умирали с голоду, хотели мяса, и Вольторно приказал всем животным вокруг подчиниться ему. Олени, кролики, кабаны и другие звери давно оттуда сбежали, вороны предупредили их, что приближаются люди. Все, что он смог раздобыть, — это твой грифон, но он знал, что это животное редкостное и ценное.

Аркубаллис напился, а эльфийский принц и мальчик Каганести уселись на голубоватый валун и прислушались к журчанию воды в маленьком водопадике.

— Как хорошо, что ты ладишь с Най, — заметил Макели. — С ней нелегко ужиться.

— Я это знаю.

Маленький эльф бросил в воду веточку и принялся следить, как поток увлекает ее прочь.

— Макели, ты что-нибудь помнишь о своих родителях? Твои мать и отец — кем они были?

Макели в глубокой задумчивости нахмурил лоб:

— Не знаю. Наверное, я был совсем маленьким, когда они оставили меня.

— Оставили? Ты хочешь сказать, они умерли?

— Нет. Най всегда говорила, что наши родители ушли, чтобы в один прекрасный день вернуться, — ответил он.

Макели совершенно не походил на сестру, и Кит-Канан с трудом мог поверить, что они кровные родственники.

— А знаешь, Кит, я видел, как ты сражался с Вольторно. Это было что-то! Как ты прыгал, размахивал мечом — вжик! — Макели махнул рукой в воздухе, орудуя воображаемым клинком. — Вот бы мне уметь так драться.

— Я могу тебя научить, — предложил Кит-Канан. — Если Анайя не будет против.

Макели наморщил нос, будто почуяв неприятный запах.

— Знаю, что она ответит: «Убирайся из дома! Ты воняешь железками!»

— А может, она не заметит.

Принц с мальчиком обменялись взглядами, и одновременно покачали головами.

— Она заметит, — вздохнул Кит-Канан. — Лучше спросить разрешения.

Они вернулись на поляну. Анайя, хромая — рана, несомненно, причиняла ей боль, — выбралась из дома и устроилась на солнце. Больное место покрывало безобразное грязно-зеленое пятно.

— Най, э, Кит хочет у тебя кое-что спросить, — быстро пробормотал Макели.

Она открыла глаза:

— В чем дело?

Кит-Канан привязал Аркубаллиса к дереву в тени, подошел к больной и сел рядом на корточки.

— Макели хочет, чтобы я научил его обращению с оружием, и я могу помочь ему. Ты не возражаешь?

— Ты хочешь взять в руки железо? — резко обратилась она к мальчику и неловко приподнялась. Макели кивнул. — Давным-давно я заключила договор с лесными духами. В обмен на дар общаться с деревьями и животными я обещала охранять их от чужаков, а те, кто причиняет вред деревьям, — мои враги. И лес сказал мне, что наихудшие из этих врагов вооружены железом, безмолвным и мертвым, добытым глубоко из-под земли, обожженным в огне и годным только для убийства и разрушения. Вскоре сам запах металла стал для меня невыносим.

— Но ты же позволяешь мне носить кинжал и меч, — заметил Кит-Канан.

— Хозяин Леса выбрал тебя для важного дела, и я не могу оспаривать его решения. Ты изгнал врагов, спас моего брата и лес. — Она взглянула на Макели. — Выбор за тобой, но имей в виду: если ты возьмешь в руки оружие, то звери больше не будут с тобой разговаривать. И наверное, мне придется отослать тебя прочь.

Макели был потрясен.

— Отослать меня? — прошептал он и оглянулся вокруг. Дерево, тенистая поляна и Анайя были для него домом и семьей. — И другого пути нет?

— Нет, — просто ответила она, и на глазах Макели появились слезы.

Кит-Канан не мог понять упрямства эльфийской женщины.

— Не отчаивайся, Макели, — утешал он мальчика. — Я могу научить тебя биться на мечах с помощью деревянных палок, вместо стальных клинков.

И, взглянув на Анайю, спросил с издевкой в голосе:

— А это ты позволишь?

Она махнула рукой.

Кит-Канан положил руку на плечо Макели.

— Ну что скажешь, все еще хочешь учиться? — спросил он.

Макели вытер слезы рукавом и, сопя, ответил:

— Да.

Лето умирало, словно усталое животное, и на смену ему приближалась осень. Макели и Кит-Канан сражались на поляне на деревянных мечах. Это была не совсем безопасная забава, и случалось, что тот или другой, не сумев увернуться от ударов, получали синяки. Но никто не сердился на противника, и это, в конце концов, превратилось в нечто большее, нежели просто уроки фехтования. Между мальчиком и принцем возникла дружба. Лишившись дома и семьи, не имея никаких реальных планов на будущее, Кит-Канан был рад найти хоть что-то, что наполнило бы его дни.

С самого начала Анайя наблюдала, как они пританцовывают, уворачиваясь друг от друга и со смехом принимая удары деревянных «мечей». Ее рана заживала со скоростью, казавшейся Кит-Канану сверхъестественной, и спустя немного времени она возвратилась в лес. Анайя приходила и уходила когда вздумается, часто возвращаясь с освежеванной тушей оленя или связкой кроликов. Кит-Канану казалось, что она наконец-то смирилась с его присутствием в своем доме, но ей было не так легко разделить дружбу, которая возникла у ее брата с принцем.

В один из дней, когда на деревьях начали золотиться первые листья, Кит-Канан спустился к ручью. Макели ушел собирать орехи, которыми был богат осенний лес, а Анайи не было дома уже несколько дней. Проходя мимо Аркубаллиса, Кит-Канан похлопал его по боку и нырнул в прохладную тень деревьев, окаймлявших тропу к пруду.

На полпути к источнику его обострившийся в последнее время слух уловил плеск воды. Охваченный любопытством, Кит-Канан скользнул в кусты и беззвучно пополз вперед — теперь он мог передвигаться и дышать почти незаметно, — пока не добрался до обрыва над прудом.

В воде он увидел темноволосую эльфийскую женщину. Распущенные волосы, черные как вороново крыло, плыли вокруг нее, словно облако темного дыма. Кит-Канан не сразу понял, что перед ним Анайя. Длинная коса была распущена, вся краска смыта с тела; он едва смог узнать ее черты.

Улыбаясь, он присел на покрытый лишайником ствол дуба и стал наблюдать, как она плавает.

Несмотря на ловкость передвижений на земле, Анайя не была искусной пловчихой. Она плавала взад-вперед, гребя примитивными движениями. Рыбаки с реки Тон-Талас могли бы кое-чему научить ее, подумал Кит-Канан.