— Все, что я делаю, я делаю лишь по воле Ее Темного Величества…

«Ложь… это все ложь, — думал маг. — Она хочет внушить всем страх».

Рейстлин остановился и пристально вгляделся во тьму. На миг ему показалось, что темнота в ответ подмигнула.

Когда час молитвы и медитации завершился, темные пилигримы начали подниматься с колен и потянулись к выходу. Заклинание Тьмы продолжало действовать, поэтому все шли медленно, нащупывая обратную дорогу. Теперь Рейстлин мгновенно нашел выход. Оказывается, он все время кружил возле него.

Маг облегченно вздохнул, когда вновь оказался в главной части Храма, — пусть свет и был тут слабым, но он был.

— Мне нужно вернуться к своим обязанностям, — извиняющимся тоном сказала пилигримка. — Ты сможешь обойтись без меня?

Рейстлин уверил ее, что все будет просто великолепно. Она подсказала, где найти столовую, и посоветовала осмотреть все чудеса Храма.

— Есть лишь пара областей, куда ходить запрещено, это палаты Повелителей Драконов и зал заседаний.

— А темницы? — уточнил Рейстлин.

— А зачем тебе их осматривать? — нахмурилась пилигримка.

— Я слуга Моргиона, — мягко сказал Рейстлин, — и уполномочен привлечь новых служителей для своего Бога. Думаю, те, кто гниет в камерах, будут гораздо более восприимчивы к моим проповедям.

Женщину передернуло от отвращения. Большинство темных пилигримов ненавидели Моргиона и его жрецов, а также то, как они охотились на больных, соблазняя их ложными обещаниями выздоровления, принуждая заключить мерзкую сделку, от которой даже смерть уже не освободит. Пилигримка язвительно пожелала Рейстлину доброго путешествия в темницы, посоветовав не заплутать там навсегда.

— Ночной Властелин и другие сановники соберутся здесь за час до начала совета. Если хочешь пойти туда, тебе нужно присоединиться к ним.

Маг сказал, что ничего не сделает его более счастливым, и пообещал вернуться за два час до начала церемонии. Женщина наконец ушла, и маг легко нашел путь вниз от храмового уровня в подземелья. По обыкновению, он запоминал расположение лестниц, составляя и дополняя в уме карту всего здания.

Рейстлин отыскал друзей в одной из камер. Он не подошел, оставшись наблюдать издалека. Коридоры в темницах были узкими и кривыми. Факелы в железных подставках отбрасывали редкие островки света. Царило ужасное зловоние от смеси крови, гниющей плоти (трупы часто оставались неделями лежать неубранными) и грязи.

Скучающий тюремщик-хобгоблин развалился на стуле, лениво бросая ножи в пробегающих крыс. Каждый раз, когда грызун появлялся из тьмы, в него летел новый клинок. За каждую убитую крысу тюремщик старательно выводил палочку на стене. Судя по отметкам, попадал он редко, и крысы чувствовали себя в относительной безопасности.

Поглощенный своим занятием, хобгоблин не обращал внимания на пленников. С какой стати ему этим заниматься? Убежать они не могли, а если бы и выбрались из темницы, сразу заплутали бы в извилистых туннелях и наверняка свалились бы в кислотные ямы или в одну из множества западней.

В полумраке Рейстлин видел Карамона, лежащего на скамье в дальнем углу камеры. Он делал вид, что крепко спит, но актер из него был совершенно никудышный. В противоположном конце Тика держала голову Таса на коленях. Кендер не приходил в сознание, но, по крайней мере, был жив. Берем сидел на скамье, глядя в темноту. Он немного наклонил голову, словно вел невидимый разговор.

— Да, я иду, Джесла… Не оставляй меня…

Рейстлин подумал, не стоит ли освободить Берема, и почти сразу отказался от этой идеи. Еще не время. Такхизис наблюдает. Лучше подождать сумерек, когда ее внимание будет отвлечено сражением за власть, которое разыграют Повелители.

Единственная проблема была в том, что, скорее всего, Берема разоблачат до наступления этого времени. Фальшивая борода из козлиной шерсти, которую тот носил, начала приходить в негодность. Ворот рубашки немного раскрылся, и Рейстлин уже видел слабое сияние изумруда в его груди. А если это мог видеть маг, значит, скоро увидит и тюремщик. Стоит хобгоблину лишь немного отвлечься от охоты на крыс…

— Карамон, ты в опасности, — тихо сказал Рейстлин. — Открой глаза!

И словно услышав брата, Карамон приподнялся на лавке и увидел зеленое свечение. Силач зевнул и лениво встал, потягиваясь, словно все его тело затекло от лежания.

Он посмотрел на тюремщика — хобгоблин выжидал крысу, которая никак не могла решиться высунуться подальше из норы. Карамон беспечно подошел поближе к Берему и, не сводя глаз с тюремщика, одним движением прикрыл распахнувшийся ворот рубашки. Зеленое свечение пропало. Карамон приготовился и поправил бороду в тот момент, когда хобгоблин швырнул клинок и, промазав, яростно выругался. Нож впустую лязгнул о камни. Крыса, торжествующе пискнув, нырнула обратно в нору.

Карамон быстро вернулся на место и снова лег, притворившись спящим.

Рейстлин пристально смотрел на брата:

— Ты сможешь, брат мой… Я часто называл тебя глупцом, но ты не такой… Ты гораздо умней, чем сам думаешь. Действуй сам. Тебе не нужен я. Тебе не нужен Танис. Я отвлеку внимание, а ты действуй…

Карамон резко дернулся на скамье.

— Рейст? — позвал он. — Рейст, где ты?

Тика погладила Таса по щеке, пытаясь привести в сознание. Крик Карамона заставил ее дернуться, она укоризненно посмотрела на него.

— Прекрати, Карамон! — устало сказала Тика, ее глаза были полны слез. — Рейстлина больше нет, вбей это себе в голову.

— Мне, наверное, снился сон… — покраснел Карамон.

Тика вздохнула и вновь занялась Тасом.

Карамон лег на скамью, но больше не закрывал глаз.

— Мерещится всякое, — вздохнул он.

— Джесла зовет… — подал голос Берем.

— Я знаю, — ответил Карамон, успокаивающе похлопав того по руке. — Но сейчас ты не можешь пойти к ней. Надо подождать.

Рейстлин вспомнил, сколько раз его самого бесило это успокаивающее похлопывание. Он развернулся и пошел обратно до перекрестка, уходя от главного тюремного коридора подальше во тьму. Он не был уверен, куда нужно идти, хотя идея была. Дойдя до разветвления ходов, Рейстлин двинулся по тому, который вел вниз. Это был темный, вонючий коридор, в котором было еще и сыро. Потолок и стены оказались покрыты густой слизью.

Факелы на стенах почти не давали света, словно они сами пытались выжить в давящей тьме. Рейстлин сказал слово, и кристалл на его посохе засиял бледным светом, которого было достаточно для ориентирования. Маг тихо шагал дальше, прислушиваясь к каждому звуку. Дойдя до лестницы, он остановился — снизу послышались гортанные и свистящие голоса драконидов.

Скрытый в тени, Рейстлин снял медальон с шеи и сунул в карман. Потом вытащил из-за пазухи несколько мешочков и сунул их за пояс. Пригасив свет посоха, маг скользнул вниз по лестнице.

Завернув за угол, он увидел комнату стражи, в которой за столом сидели несколько драконидов вместе с командиром-базаком. Все играли в кости при свете единственного факела. Еще два бааза стояли на карауле перед каменной аркой, за которой разливалась тьма — более глубокая и непроглядная, чем тьма смерти.

Некоторое время Рейстлин ожидал за углом, вникая в разговор драконидов. Услышанное полностью подтверждало его теорию. Маг издал громкое «гхм» и затопал по коридору, стуча посохом по камням.

Дракониды вскочили на ноги, вытащив мечи. Появился Рейстлин, и вид его черной мантии немного ослабил напряжение, хотя когтистые руки и не выпустили оружия.

— Чего надо, черная мантия? — рявкнул базак.

— Мне приказано обновить охранные заклинания Камня Основания, — сказал Рейстлин.

Он страшно рисковал, упоминая Камень Основания: если его предположение было неправильным и дракониды охраняют здесь что-то другое, через мгновение ему придется драться, спасая собственную жизнь.

Командир-базак подозрительно уставился на мага.

— Ты не обычный колдун, — протянул драконид. — А где он сегодня вечером?