— Речной Ветер, — спросил Танис обеспокоенно. — Разрушенный город, о котором ты вспоминал… Где он?

Речной Ветер ответил не сразу. Он скосил на Таниса темные глаза, и тот понял, что мысли варвара витали где-то далеко. Потом Речной Ветер вновь уставился в сумрак под деревьями.

— Танис Полуэльф, — сказал он наконец. — Это твое имя?

— Так зовут меня люди, — ответил Танис. — Мое эльфийское имя слишком длинно, людям трудно его произносить.

Речной Ветер нахмурился.

— Почему, — спросил он, — тебя зовут "полуэльфом", а не "получеловеком"?

Танис ощутил этот вопрос словно пощечину. Ему показалось, его сбили с ног и вываляли в грязи; он едва удержался от злого ответа. Впрочем, он знал, что у Речного Ветра были причины об этом спрашивать, — варвар вовсе не хотел его оскорбить. Танис понял, что это было в определенном смысле испытанием. И он ответил, старательно подбирая слова:

— Людям кажется, что полуэльф — это как бы добавление к целому. Получеловек — нечто ущербное, калека.

Речной Ветер обдумал услышанное, кивнул и только тогда ответил на заданный вопрос.

— Много долгих лет провел я в дороге, — сказал он. — Часто я не имел никакого понятия о том, где нахожусь. Я шел по солнцу, по лунам, по звездам… А мой последний поход был и вовсе подобен дурному сну… — Он помолчал немного, потом снова заговорил, и казалось, что его голос доносился откуда-то издалека: — Этот город был когда-то прекрасен… высокие здания, мраморные колонны… Но теперь он выглядит так, как если бы рука великана подхватила его и швырнула вниз с горы. Он очень стар, и в нем поселилось зло.

— Смерть на черных крыльях, — тихо повторил Танис.

— Зло пришло туда, словно Божество, восставшее из тьмы. Его создания с визгом и воплями поклонялись ему… — Варвар побледнел, и это было заметно, несмотря на загар. Утренний воздух был холоден, но его прошиб пот: — Я не могу больше о нем говорить!..

Золотая Луна взяла его за руку, и его лицо мало-помалу смягчилось.

Танис продолжал расспрашивать:

— Значит, из этого ужаса и появилась женщина, вручившая тебе жезл?

— Она исцелила меня, — просто ответил Речной Ветер. — Я умирал.

Танис еще раз присмотрелся к посоху в руке Золотой Луны. Самый обычный, простенький посох. Никто, в том числе Танис, не обращал на него внимания — до известных событий. На его навершии был вырезан какой-то странный символ, а вокруг висели перья из тех, что так нравятся варварам. И тем не менее Танис видел своими глазами, как этот самый посох сиял голубым светом, а его целительную силу испробовал на себе. Неужели это действительно был дар древних Богов, явившихся помочь людям в час нужды? "Лишь чистые сердцем могут касаться этого посоха", — сказал Рейстлин. Танис задумчиво покачал головой. Вот бы это оказалось правдой…

Золотая Луна тронула его за плечо, и Танис, вскинув голову, увидел, как махали ему Стурм и Карамон. Полуэльф только тут заметил, насколько они втроем отстали от остальных. Он побежал вперед:

— Что случилось?

Стурм сухо ответил, указывая:

— Разведчик возвращается.

И верно, Тассельхоф во весь дух мчался к ним по дороге. Вот он трижды махнул рукой на бегу.

— Всем — в лес! — велел Танис немедля. Все поспешили прочь с дороги, в кусты и подлесок, густо разросшийся вдоль южной обочины. Все, кроме Стурма.

— Прячься! — попробовал подтолкнуть его Танис, но рыцарь не двинулся с места и холодно произнес:

— Я не собираюсь прятаться в канаве!

— Стурм… — борясь с подступающим негодованием, начал Танис. Еще не хватало наговорить рыцарю резкостей, которые безвозвратно испортят их отношения, а толку не будет все равно… Отвернувшись от Стурма, он плотно сжал губы и в мрачном молчании стал ждать кендера.

Тас подлетел во всю прыть — многочисленные сумочки так и били его по бокам.

— Жрецы! — выдохнул он. — Восемь штук! Целый отряд.

— Я-то думал, — фыркнул Стурм, — там самое меньшее отряд гоблинской стражи. Что нам эти восемь жрецов?

— Ой, не скажи, — с сомнением ответил Тассельхоф. — Знаешь, я видывал клириков со всех концов Кринна, но таких, как эти, — еще никогда! — Он обеспокоенно оглянулся назад, на дорогу, потом поднял взгляд на Таниса, и тот заметил, что карие глаза кендера были необычно серьезны. — Помнишь, что говорила Тика о странных людях, которые появились в Утехе и все сшивались около Хедерика? Ну, о тех, в длинных таких одеяниях и надвинутых капюшонах? Так вот — это подходит к нашим клирикам один к одному. Знаешь, Танис, как посмотрел я на них… жуть да и только! — Кендер зябко поежился. — Они появятся через несколько минут…

Танис переглянулся со Стурмом, и рыцарь вопросительно поднял брови. Оба знали, что кендеры не ведали страха — и в то же время были необычайно чувствительны к природе других существ. В былые годы Танис немало путешествовал вместе с Тасом. При этом они попадали в самые разные переделки, нередко очень опасные. Но чтобы кендер сказал о каком-нибудь обитателе Кринна: "Жуть, да и только!" — такого еще не бывало.

— А вот и они, — сказал Танис и вместе с Тасом и Стурмом отошел в тень деревьев по левую руку от дороги, присматриваясь к выходившим из-за поворота жрецам. Пока они были еще далековато, и полуэльф затруднился бы сказать о них что-либо определенное. Разве только то, что шли они довольно медленно, катя по дороге большую ручную тележку.

— Может быть, поговоришь с ними, Стурм? — негромко предложил Танис. — Надо расспросить, что там дальше на большаке. Только, друг, будь осторожен…

— Постараюсь, — улыбнулся Стурм. — Я, знаешь, вовсе не настроен погибать без особой нужды.

И рыцарь стиснул руку Таниса в своей, принося безмолвные извинения. Потом проверил, хорошо ли ходит в старинных ножнах меч. И, перейдя дорогу, прислонился к траченному временем забору, склонив голову на грудь, — ни дать ни взять путник, расположившийся на отдых. Танис постоял немного в нерешительности, но затем повернулся и углубился в лес. Тассельхоф последовал за ним.

— Ну и что там? — завидя Таниса и Таса, спросил Карамон. Проголодавшийся богатырь как раз подтягивал ремень, отчего весь его арсенал громко лязгал. Остальные жались друг к дружке за густой порослью кустов, позволявших им, однако, хорошо видеть дорогу.

— Тихо! — Танис опустился на колени между Карамоном и Речным Ветром. — Жрецы, — сообщил он им шепотом. — Восемь жрецов идут по дороге. Стурм собирается заговорить с ними…

— Жрецы! — пренебрежительно хмыкнул Карамон и поудобнее уселся на пятки. Зато Рейстлин беспокойно зашевелился.

— Жрецы, — прошептал он задумчиво. — Не нравится мне это!

— Что ты имеешь в виду? — спросил Танис.

Рейстлин смотрел на него из-под капюшона: Танис видел только его глаза, золотые глаза со зрачками в виде песочных часов. Они светились хитростью и умом.

— Странные жрецы. — Рейстлин говорил подчеркнуто терпеливо, словно объясняя что-то ребенку. — Наш жезл наделен священной целительной силой — силой, какой не бывало на Кринне со времен Катаклизма! Ну, а мы с Карамоном уже видели в Утехе эту публику в капюшонах. Так не кажется ли тебе. Друг мой, несколько странным, что жезл и жрецы одновременно появились в одном и том же месте, где никогда прежде не видели ни того, ни другого? Быть может, жезл и должен им принадлежать?

Танис покосился на Золотую Луну. На ее лице лежала тень беспокойства: она явно размышляла о том же. Танис вновь посмотрел на дорогу. Закутанные жрецы еле тащились, везя тележку. Стурм сидел на заборе, поглаживая усы.

Время медленно текло в ожидании. Все молчали. Серые облака над головой постепенно сгущались, небо потемнело, начал накрапывать дождь.

— Ну вот, только дождя для полного счастья и не хватало, — заворчал Флинт. — Мало того, что я сижу под кустом, словно жаба какая-нибудь, я должен еще и вымокнуть до нитки…

Танис наградил гнома испепеляющим взглядом. Флинт неразборчиво пробормотал еще что-то и умолк. Только и слышно было, как шлепали по мокрым листьям, барабанили по шлемам и щитам капли дождя. Это был холодный нескончаемый дождь, от которого не спасет никакой плащ. Вода бежала по драконьему шлему Карамона и стекала по шее. Рейстлин затрясся и начал кашлять, прикрывая рукой рот, чтобы было не так слышно. Друзья поглядывали на него с тревогой…