Какого-то сопротивления от затюканных работой следаков ожидать было бы глупо, но если какой дурак сунется, то мог не рассчитать соразмерность противодействия потенциальной угрозе.

Был бы там только Баранов с теми операми или же УСБ-шниками, совсем другое дело – смело заходи и бесчинствуй. Твари бардак, мы здесь проездом. Причинять вред невольным участникам не хотелось. Жестокость и злопамятность не признак конченности.

Но как говорится, лес рубят – щепки летят. Я тоже не собираюсь отсиживаться в кустах, вместо того, чтобы уверенно иди к поставленной цели. Своя рубашка к телу ближе.

Разбив стёкла и выломав раму, вынес распашную решётку вместе со вторым остеклением, и спрыгнул в помещение, одновременно с распахивающейся двери кабинета.

– Ты? – на барановидной физиономии застыло искреннее удивление.

– О, курдючный хер, ты только далеко не отходи, но пока не мешай. Как закончу, вернёмся к нашему разговору о моей памяти, сука продажная.

– Серов здесь! – заорал он так, что вены на шее вздулись и тут же схватился за мобильный.

Вот и ладно, пусть пока поиграется. Глушилка включена, переживать не о чём. Замок на «пирамиде» выглядел уже посерьёзнее оконного, но выпущенная пуля, подобрала ключ и к нему.

Внутри находились картонные коробки с описями, бумажные и полиэтиленовые свёртки, но лишь от одних веяло чем-то родным. Вот они, мои хорошие. Идите уже к папочке.

– Да что со связью?! У кого-нибудь есть сеть? – выкрикнул Баранов осипшим от волнения голосом.

– А чё мы тупим? – послышалось со спины, – Берём его!

– Стоять! – выкрикнул я не своим голосом и навёл ствол на выход, где столпилось пять человек, – Кто хоть шаг за порог сделает, сразу пулю промеж глаз получит. Повторять не буду, – заметив в их глазах нерешительность и, самое главное, желание жить, вернулся к содержимому сейфа.

Я прям каждой клеткой своего тела чувствовал Тьму, томящуюся под обвёрткой. Она рвалась ко мне, скреблась наружу, пытаясь высвободиться, вырваться, чтобы воссоединиться со своим носителем. Внутри возник приятный трепет.

* * *

Наблюдающий за происходящим из-за плеча коллеги Алексей впервые увидел бывшего следователя Серова. Природное чутьё подсказывало, что перед ним необычный преступник, в привычном понимании этого слова.

Да, он совершил преступления, причём особо тяжкие, но с какой целью? Его поступки выглядели как-то нелогично. Что им движило? В чём субъективная сторона, в конце концов?

Даже сейчас. Вломился в помещение государственной структуры, вскрыл сейф с вещдоками, угрожает пистолетом, причём с глушителем, должностным лицам, но зачем? Вот что в том свёртке? Что-то лёгкое, однозначно.

По бумажной упаковке можно предположить, что внутри находится изделие текстильной промышленности. Ткани в полиэтилен стараются не упаковывать, чтобы те не «задохнулись» и не заплесневели.

Вломиться с оружием в следственный комитет, чтобы скоммуниздить кусок тряпки? Подобное в голове не укладывалось, как и его причастность, а она однозначно была, к трупу Олежика в канаве, на костях которого обнаружили следы от клыков и когтей.

Произошедшее, а также происходящее в данный момент, выходило за рамки рационального восприятия. А ещё, в Серове чувствовалась какая-то необъяснимая сила и угроза. Настоящая.

А его глаза? Он успел на мгновение в них заглянуть, и от увиденного кровь стыла в жилах. Словно посмотрел в бездну, и она посмотрела в ответ. Такому убить проще, чем высморкаться.

Поэтому когда Баранов извлёк табельное, Алексей тут же отступил в сторону, укрывшись за стеной. Потом он неоднократно будет возвращаться к этому моменту, чтобы понять, почему не остановил коллегу, заведомо зная итог.

И каждый раз будет гнать от себя истинный ответ, не желая соглашаться с тем, что сознательно допустил это из любопытства, своеобразного исследовательского интереса, если угодно. Чтобы увидеть, как отреагирует Серов.

Как бы странно это ни звучало, но Алексей почему-то был убеждён, что выстрел не причинит вреда. Он практически сразу обратил внимание на разодранный рукав кожаного плаща.

Повреждения выгляди необычно и, вероятнее всего, явились следствием выстрела с близкого расстояния. Выходит, тот был, а Серов есть. Сквозь лохмотья мелькнула странная матовая поверхность, напоминающая чешую.

Видимо, под одеждой находилась какая-то особенная броня. Или же… Алексей не сильно бы удивился, узнав, что никакой брони и в помине не было – порвать человека не куски, мог только нечеловек.

Что до таких мелочей, как прицельный выстрел, то в голову только в фильмах стреляют. Ну, либо настоящие профи, к коим Баранова нельзя отнести даже с натяжкой.

Стрелять тот будет однозначно в корпус, а смыла в эффективности этого, виделось мало. Вот такой хоровод мыслей и выводов пронёсся в голове Алексей буквально за несколько секунд.

* * *

Удар в спину вышел знатный и очень неожиданный. И когда это комитетские оружие таскать как опера начали? Свёрток выпал на пол, в рюкзаке что-то испортилось, а сам я осел, чтобы восстановить сбитое дыхание и свыкнуться с ноющей болью под лопаткой.

Сука, да что же за херня такая творится вокруг? Ощущение, что по мне за это время только ленивый не стрелял. С этим надо завязывать. Боль хоть и была не сильной, но всё равно достаточно ощутимой и крайне неприятной.

– Ну, как тебе такое, Серов? – произнёс стрелявший, лихорадочно облизывая пересохшие губы, – Ствол бросил, живо! А то сейчас вторую маслину получишь!

Тьма, и откуда он таких слов нахватался? Уже и не вспомню, кто так называл пули в последний раз-то. Однако Баранов умудрился совершить целых три ошибки одновременно.

Во-первых, напомнил о себе. Я оказался настолько поглощённым мантиями, что вообще оторвался от реальности. Во-вторых, не послушал, что было сказано. И, в-третьих, начал подходить, уверенный в результативности своего опрометчивого поступка.

Он действительно выстрелил второй раз, только уже не в меня. Поскольку слишком медленно соображал, а я начинал двигаться всё быстрее. Скрипящие половые доски без особого труда позволили определить положение тела за спиной.

Нырнув в сторону, оттолкнулся от боковой стенки стола и тут же вскочил на ноги, перехватив кисть любителя стрелять в спину. Третий и последний его выстрел пришёлся в потолок.

– Как?! Я же попал! – испуганно воскликнул он, в тщетной попытке вырваться.

– Причём конкретно. Считай, сам пришёл на убой.

Не желая дальше размусоливать, оттягивая и без того затянувшуюся смерть Баранова, посильнее вытянул его руку вверх и одним движением вскрыл ему пузико. Лезвие прошло как по маслу.

Прекрасная сталь, отличная заточка. Молодец Технарь, хвалю! Хорошенько тряханув туловище, позволил выпасть пистолету из ослабшей хватки, а ливеру вывалиться наружу. Эх, аж «молодость» вспомнил.

* * *

Посмотрев вниз широко раскрытыми глазами, отказывающимися воспринимать жестокую реальность, Баранов принялся часто и отрывисто дышать, забавно подсвистывая на выдохе.

Правда, остальные, испуганно наблюдавшие за происходящим, высунувшись из-за дверного проёма, не оценили момент. С юмором у них проблемы, что ли? Нельзя же ко всему в жизни относиться настолько серьёзно.

– Жить тебе осталось недолго, поэтому не теряй времени, наслаждайся моментом, познакомься с ливером. Вы же впервые друг друга видите.

Похлопав впавшего в состояние шока Баранова по щеке, вернулся к «сейфу». В этот момент со стороны входа послышалось отрывистое повторение одного и того же слова, не предвещающее ничего хорошего.

– Пошёл-пошёл-пошёл!

Мля, всё-таки «Соболёк» оказался непустым и нифига не заводским. Об оказании сопротивления подготовленным парням с автоматическим стрелковым оружием не могло быть и речи, да и объявлять полномасштабную войну силовикам не хотелось.