Дверь я открыл все же осторожно, заглянул внутрь. Стандартная жилая ячейка, только вот содержимое у нее совсем не стандартное. Это было логово диггеров, отморозков, которые лазают за кордон и грабят Старую Москву, вывозят из нее богатства. А потом продают на подпольных аукционах.

Там же много чего осталось: золото, украшения, картины, иконы, просто дорогая одежда из натуральных материалов. Все это пользовалось большим спросом у местных богачей. В центр они не лезли, там было слишком опасно из-за тварей и газа, который до сих пор стоял в низинах. Но края щипали.

Так, тут оружие в стойках, шкафы, сейчас. Глазами смотрим, ничего не трогаем, потому что и оно может быть заминирована. Эта группа серьезная, тайников у нее по городу несколько, не только в Квартале есть.

Но я не считаю диггеров преступниками. Да, между ними бывают стычки, льется кровь, но это обычное дело. Они вне закона, но с моей точки зрения грань не переходят. Поэтому связываться с ними я не хочу.

Оглядевшись, я поискал, за что можно зацепить верёвку. Нашел крюк, вбитый в стену, привязал подсмотренным в сети узлом, подёргал всем весом. Держит. Ну что ж, можно спускаться.

Открыл окно, свесил в него верёвку, зацепился карабином, и принялся спускаться вниз.

Остановился напротив торчащей из стены коробки и принялся откручивать решетку с помощью электроотвертки. Высота ни капли меня не трогала, вниз я смотреть не боялся, зафиксирован же надёжно. Так и чего?

Никто не боится высоты, всё просто боятся смерти. А она рано или поздно придет к каждому, так что нечего тут страшиться. Годом ранее, годом позже, все мы отправимся на тот свет. Вот и все.

Открыв решетку, я натянул респиратор и полез внутрь, в тесный металлический короб, стараясь производить как можно меньше шума. Меня не должны спалить, а мне надо найти путь в комнату безопасности. Благо, вентиляцию тут устроили по всем помещениям.

В лаборатории вообще нужна хорошая вентиляция, респираторы-не респираторы, но без нее все будет загажено парами, которые неизбежно вырываются наружу во время производства. Так что и вытяжка тут стоит мощная и туда мне не пролезть. Но где-то выбраться смогу однозначно.

Я включил ночной режим в оптике, из-за чего все оказалось подкрашено зелёным цветом. Зато я стал прекрасно все видеть.

И пополз вперёд.

Через несколько метров вентиляция расходилась в стороны. Я повернулся направо и двинул уже туда. Ещё несколько метров, снова разворот. Черт, да тут целый лабиринт. Может быть, надо было маркер взять, чтобы помечать дорогу?

Наконец, я нашел выход. Высунулся. Нет, основная часть лабы. Люди в жёлтых комбинезонах таскают какие-то колбы, переливают из баков в баки. Процесс идёт полным ходом, работают. А мне нужно это нарушить, а потом, по возможности, все сжечь. Мегабашни строили из специального огнеупорного синт-бетона, который выдерживает очень высокие температуры, так что даже если целый этаж выгорит, то с остальными ничего не случится. Правительство понимало, что, если поселить десять тысяч народа в одном здании, то пожар рано или поздно случится. Поэтому позаботились заранее.

Так что огонь можно было разжигать без всякого страха и сомнения.

Развернуться в узком проходе было невозможно, и я пополз обратно спиной вперёд. Точнее ногами. Выполз в предыдущий отсек, пополз дальше. Снова ответвление, туда…

А вот тут все ещё интереснее. Рабы. Худые изможденные люди, грязные с головы до ног. Но все — мужчины, женщин нет. Имплантов ни на ком тоже не заметно, наверняка только обязательный набор москвича: кибердека, оптика, слуховой, коннекторы и биомонитор. Это логично.

Подопытные. Наркотики часто тестируют на рабах. Ну не на животных же им проводить исследования, как это делают фармацевты, они тут не благотворительностью занимаются, а дурь варят. Но это означает одно: в этой лабе не делают рутинные вещи, не готовят какие-то уличные наркотики, а производят что-то другое. Боевые стимуляторы, какая-нибудь специальная дурь с суперкоротким приходом и охренеть какой сильной зависимостью.

Часто такие исследования курируют корпорации. Если их спалят на работе над этим в их исследовательских центрах, то будет беда. А вот поставить оборудование, реактивы и прочее криминальным дельцам, а потом воспользоваться плодами их трудов — это безопасно.

Озверин, йомсвикинг, фокус. Все эти стимуляторы произошли из таких вот нелегальных лабораторий. Так уж работает этот мир. Потом их якобы «конфисковали», признали относительно безопасными, допустимыми для использования в экстренных условиях, и пустили в промышленное производство.

Ладно, если получится освободить рабов, то неплохо. Если нет… Если нет, то будет беда, конечно, потому что они могут погибнуть вместе с лабораторией. В идеале, мне нужно вытащить их отсюда, но я не герой-освободитель. У меня другие задачи, и если я рискую своей шкурой, то только ради дела, а не ради благородства.

Я пополз дальше. Мне нужно было добраться до комнаты безопасности и перехватить управление системами видеонаблюдения и прочим барахлом. И уже потом идти дальше, туда, где данные о разработках и записи исследований. Это можно продать, можно передать нужным людям, или просто слить в сеть, ради прикола. Они тут наверняка что-то новенькое разрабатывают, и как же весело будет, если все их формулы окажутся в сети. Да уж, такого они точно не ожидают.

Короб был, конечно, сделан из достаточно тонкостенного металла, но мой вес выдержал. Я ведь при своем росте килограммов пятьдесят пять — шестьдесят вешу, не больше. Именно поэтому меня чаще всего и принимают за подростка. Но ничего, это не недостаток, совсем даже наоборот, это преимущество.

Я прошел до следующей решетки, когда услышал из помещения грузные шаги. Выглянул наружу, и увидел, как вдоль рядов лабораторного оборудования идет какой-то тип. Здоровенный, бицепс у него в диаметре был примерно как полторы мои головы, ноги едва ли не с мое туловище. Судя по тому, что он не был одет в лабораторный халат, это кто-то из охраны лаборатории.

Из интереса я попробовал подключиться к нему, но не обнаружил кибердеки в сети. Попробовал еще раз, просканировал в двух других диапазонах сетей, но нет, никакого соединения. Это еще что такое? Он в себя блокирующий чип пихнул что ли?

В последний момент он повернулся ко мне лицом, чтобы протиснуться в узком проходе между двумя мужчинами в халатах и респираторах. Я тут же отключил ночной режим, сфотографировал его, запустил поиск, а сам пополз дальше. Программа, которой я пользовался, могла работать и в автономном режиме, моего внимания ей не нужно.

Короб вентиляции был длинным, и шел почти через всю лабораторию. Периодически к нему подключались рупоры, которые отводили газы от аппаратуры. От кубов каких-нибудь и автоклавов, наверное, я вообще никакого понятия о том, что это все такое, не имею. Можно просканировать через интерфейс и узнать побольше, но зачем? Все равно это все сгорит синим пламенем.

Что-то забулькало, и постепенно вентиляция стала заполняться синим паром. Похоже, что процесс пошел. Я пополз вперед быстрее, торопясь покинуть зону, заполненную газом, и пока мне это успешно удавалось. Видимость совсем упала, даже вытянутую руку разглядеть не получалось. Но еще несколько шагов, и я добрался до свободного от газов места, а потом и нашел нужный люк, достаточно большой, чтобы спуститься.

Он запирался на простую защелку. Вытащив из кармана длинную продолговатую полосу металла, которую обычно использовали взломщики чтобы вскрывать замки машин, я подцепил ей механизм и секунду спустя решетка откинулась вперед. В последний момент я успел поймать ее, чтобы не скрипнула.

И бесшумно выпрыгнул наружу, наконец-то сумев разогнуться. И почувствовал настоящее наслаждение. Клаустрофобией я, конечно, не страдал, но любому будет не по себе, если его закроют в коробе метр на метр.

Вернув на место решетку, я услышал шаги и тут же нырнул под стол. Выглянул и увидел местного работника в белом халате, который прошествовал мимо. И это несколько меня насторожило. Подпольным варщикам наплевать на стерильность, им это вообще не интересно, да и на чистоту товара им зачастую наплевать. Они не будут останавливать работу лаборатории из-за случайно влетевшей в нее мухи и гоняться за ней целый день, они просто вытащат ее из готового продукта и выкинут на хрен. А потом отправят дурь на фасовку тем, кто этим занимается.